Страница справа была надорвана, краски и линии поблекли от грязи. И все равно я смог различить картинки. На первой странице Капитан Америка, тощий и слегка комичный в своей полумаске, кулаком отправил зубастого японского солдата искать в комнате угол. Картинка явно была из самого раннего периода жизни Капитана Америки, года 1941-го или 1942-го.

О'Коннел вошла в комнату, и я протянул ей руку.

— Главное, ни на что не наступи.

Она обвела взглядом комнату.

— Это почему?

Я принялся подбирать комиксы и оторванные страницы: черно-белую раскраску «Катценъяммеров», газетные вырезки, какую-то книжку комиксов, которую я сразу не опознал, выпуск «Коммандос», практически полный, если бы не отсутствие обложки и последней страницы.

О'Коннел насмешливо фыркнула, затем вышла вон.

Пол был в буквальном смысле усеян сокровищами. Десяток страниц черного текста на серой бумаге оказались выпуском «Черной маски». Экземпляр «Загадочных историй» в прекрасной твердой обложке. Десять выпусков «Черного ястреба», польского воздушного аса.

Вскоре я обнаружил десятки целых комиксов и приключенческих книжек — «Захватывающий вестерн», «Морские приключения», «Детективные комиксы». А ведь я еще не брался за книги на полках! Кто знает, какие сокровища хранит в себе этот дом?

— Дэл! — Это вернулась О'Коннел.

— Угу, — отозвался я и аккуратно перевернул страницу книжки про приключения Капитана Марвела.

Он сражался с Ниппо, японским шпионом, вооруженным волшебными черными жемчужинами. Представляю, каково было японским детям, которые росли в Америке в те годы!

— Ты копаешься здесь целый час, — пожаловалась О'Коннел. — Я уже умираю с голоду.

— Это классический Капитан Марвел. Надеюсь, тебе не нужно объяснять? — О'Коннел прислонилась к притолоке. В руках у нее был небольшой фонарик, который я раньше заметил в бардачке пикапа. — Черт, забыл, ты ведь у нас росла девочкой. Нет, ты только взгляни. Билли Бэтсон, мальчонка-сирота, продавец газет, но стоит ему открыть рот и произнести волшебное слово, как случаются чудеса. Он превращается во взрослого парня в плаще, этакого полубога, наделенного мудростью Соломона, силой Геракла, чем-то от Атланта, чем-то от Зевса, Ахилла и скоростью Меркурия.

— Не все из них боги, — заметила О'Коннел.

— Ты понимаешь, о чем я. Послушай, я тут нашел детективные комиксы с Джокером. Тем самым Джокером! — Наконец я оторвал взгляд от книжек и посмотрел на нее. — Нам придется здесь остаться.

Мариэтта посмотрела на часы.

— Интересно, во сколько здесь темнеет. Не хотелось бы…

— Я имел в виду, на ночь.

— Ни за что, — ответила она.

— Как хочешь, лично я остаюсь. Поищи себе какой-нибудь отельчик, заберешь меня утром.

— Что? И не мечтай. Я тебя здесь одного не оставлю. Господи, во имя всего святого, скажи, зачем тебе оставаться здесь?

Я обвел взглядом комиксы, кровать, спортивный вымпел над ней. Предвечерний свет наполнил комнату дрожащим мерцающим светом. Пожелтевшие страницы комиксов как будто подрагивали от какой-то внутренней энергии, готовые вот-вот встать на место.

— Не знаю. Просто я… послушай, почему бы тебе не сгонять за едой? Привези мне что-нибудь, если хочешь. А я тем временем покопаюсь здесь.

— На ночь мы здесь не останемся.

Спустя какое-то время она ушла, оставив меня сидеть на полу посреди пятна солнечного света с раскрытой книжкой комиксов на коленях.

Когда я вышел на улицу отлить, солнце уже садилось. Больше всего на уборную походила пристройка из шлакоблоков — явно более позднего происхождения, чем сам дом. Внутри оказались ванна на ножках, сухой унитаз и вонючее сливное отверстие в цементном полу, забитое плесенью. Я решил, что справить нужду на улице будет куда гигиеничнее, и потому зашагал к высокой траве рядом с сараем.

В траве что-то блеснуло. Я застегнул молнию и прошел немного вперед. Из земли торчала проржавевшая полоска металла, по форме напоминавшая меч. Рядом обнаружилось второе лезвие, прикрепленное к центральному конусу.

Пропеллер.

Я подошел к поросшему травой возвышению, где когда-то располагалось основание силосной башни, и осторожно ступил на куски металла, скрытые в густой траве. В центре этого возвышения находились остатки самолета, или, вернее сказать, обломки, в которых при желании можно было узреть крылатую машину: почерневший мотор, груда металла и пузырчатого стекла, которые когда-то вместе составляли кабину пилота, часть крыла. Огонь покорежил ее до неузнаваемости.

Я обошел остатки самолета. Похоже, размерами он был с истребитель времен Второй мировой войны. Я приготовился к тому, что сейчас увижу череп, кожаный шлем и сохранившиеся каким-то чудом очки. Впрочем, пилот наверняка сгорел заживо во время катастрофы. Интересно, как давно это было?

Донесся рокот мотора, и я зашагал обратно к дому. О'Коннел припарковала пикап и вышла из кабины с двумя огромными пластиковыми пакетами.

— Что это? — спросил я.

— Съестные припасы. Это не все, остальное в кузове. Эй, что ты делал здесь, снаружи?

— Вышел по нужде.

Говорить про самолет я не стал. Она лишь еще сильнее упрется и попытается увезти меня отсюда.

Я обошел грузовик сзади и вытащил из кузова оставшиеся пакеты. В одном были бутылки с водой, рулоны туалетной бумаги и пачка сигарет. Остальные были набиты чем-то вроде пляжных полотенец — фиолетовых с серебряной окантовкой.

— Это все для меня, — спросил я, — или ты тоже остаешься?

— Тебе крупно повезло. В Олимпии нет гостиницы.

Я занес пакеты с провизией в дом, после чего вернулся к грузовику и взял наши сумки. О'Коннел вышла за мной следом и вытащила из-под сиденья коробку с пиццей.

— Надо успеть устроиться на ночь, прежде чем стемнеет.

Мы перенесли все наверх и поделили припасы. Я не стал у нее спрашивать, как она предпочитает спать — вместе или порознь. О'Коннел выбрала для себя дальнюю спальню, с двуспальной кроватью. Я, как вы догадались, — комнату с комиксами.

То, что я принял за полотенца, ими же и оказалось. Пляжные полотенца с эмблемой университета штата Канзас. Судя по всему, денег на спальники ей не хватило.

— Хочешь, я тебе кое-что покажу? — крикнул я. О'Коннел подошла к моей двери. — Ну пожалуйста.

Она села на фиолетовое полотенце, которое я расстелил на кровати. Я сел рядом с ней и протянул книжку, открытую на внутренней стороне обложки. Чья-то нетвердая рука вывела на ней буквы: «Собственность Бобби Нуна».

— Его звали Бобби, — сообщил я.

— Мои поздравления.

— Это не все.

Я начал показывать ей журналы и комиксы, которые специально отложил в сторону. Перечислял имена героев и подлецов, изображенных на обложках: Тень, Капитан Америка, чокнутые японские солдаты.

— Теперь понятно, с кого они скопированы? — спросил я. — Правдолюб, Капитан, Камикадзе — они все здесь.

— А как насчет Ангелочков? — спросила О'Коннел. — Они из какого комикса?

— Не знаю, — признался я. — Ангелочек — что-то вроде героини Ширли Маклейн, Крошки Лулу или хорошенького личика, черт, имени не помню, из «Маленьких разбойников».

— Девочка, которая убивает стариков и смертельно больных.

— Эй, я не утверждал, что нашел ответы на все вопросы. Но подумай сама — многие из когорты демонов похожи на героев комиксов.

Я обвел глазами комнату в поисках книжки про «Катценъяммеров» — та оказалась рядом с книжным шкафом. Взял и передал Мариэтте, стараясь при этом не наступать на стопки страниц на полу. Затем осторожно раскрыл книгу на нужной странице.

— Посмотри, чем тебе не Деннис-Мучитель?

На одной из картинок был изображен светловолосый Катценъяммер, стреляющий из рогатки в своего пьяного дядюшку, сбивая у того с носа очки.

— О'Коннел, ведь это я.

Она посмотрела на страницу, затем быстро встала и подошла к окну, наступив при этом на обложку комиксов. Я поморщился. Мариэтта приникла лицом к треснувшему стеклу и устремила взгляд на поля.