Мы с Лью осторожно прошли по грязной тропинке и приблизились к крыльцу. Дверь для нас оставили открытой. Рядом с дверным косяком висела коряга-кальмар, такая же, как и в мотеле. Стена под ней была покрыта какими-то пятнами. Веранда сверкала от рыбьей чешуи, как будто хозяйка дома вывалила на нее весь дневной улов. Во взгляде Лью я прочитал ужас.

Я постучал по дверному косяку, чтобы привлечь внимание, и увидел, что О'Коннел расхаживает по комнате.

— Снимайте обувь и проходите! — крикнула она.

— Что это за деревянные скульптуры, народное творчество? — поинтересовался я. — В мотеле я их тоже видел.

Мариэтта не ответила. Передняя комната была вытянутой, с низким потолком. Деревянные стены металлическими уголками крепились к боку трейлера. Вдоль них тянулись почти до самого потолка полки с книгами. Свободное от книг пространство занимали две массивные звуковые колонки. Точно такие у меня были, когда я учился в школе. Здесь же стоял миниатюрный дешевенький электроорган — их обычно покупают для десятилетних детишек, которые только начинают учиться музыке. Я заметил также помещенную в рамку фотографию папы римского. Самый большой просвет между книжными полками занимала кирпичная платформа, на которой стояла чугунная печка. Книги хранились подальше от печки и большой трубы, выведенной наружу через потолок. Впечатление было такое, будто в любое мгновение это убогое жилище может загореться к чертовой бабушке.

Вокруг печки были расставлены четыре старых, но уютных на вид кресла, обтянутых коричнево-оранжевой тканью. На полу ковер, купленный, пожалуй, году в 1974-м. Лью принюхался и, уловив запах пыли, потер кончик носа. Мебельные клещи, а их здесь наверняка целая армия, наверное, уже в предвкушении щелкали челюстями.

Меня почему-то привлекла фотография понтифика, и я, чтобы лучше разглядеть ее, подошел ближе. Это был папа Иоанн Павел II. Снимок когда-то порвали на мелкие клочки, а затем аккуратно склеили снова.

Мариэтта вышла через похожую на люк дверь в боку трейлера. Я почему-то ожидал, что хозяйка предложит нам чаю, однако в руках у нее была лишь пачка сигарет. Куртку она сняла. На ней была выцветшая черная футболка с надписью «Тонтон-макут». Наверное, название группы, о которой я не слыхивал. На шее я заметил серебряный крестик.

Я впервые видел мать Мариэтту без просторной сутаны или подобного одеяния, скрывавшего ее истинные формы. Никак не удавалось определить ее возраст. Тридцать пять? Сорок два? Она была невысока и довольно миниатюрного телосложения. Впрочем, грудь у Мариэтты имелась.

— Садитесь, — предложила она.

Мы сели. Я намеренно не стал смотреть на брата, опасаясь, что, поймав мой взгляд, Лью дурашливо закатит глаза. Мариэтта садиться не стала — стояла, положив руку на спинку кресла напротив нас. Рядом с креслом находился торшер, как будто выраставший из стеклянного столика. Его гладкой поверхности было достаточно, чтобы поместить пепельницу, забитую доверху окурками.

Очевидно, это было ее кресло.

— Так чего вы от меня хотите? — спросила Мариэтта.

Я посмотрел на Лью, но тот внимательно разглядывал собственные руки.

— Говорите. Неужели вы думаете, что вы первый, кто приходит ко мне с выражением религиозного экстаза на лице?

— В детстве я сделался одержимым, — медленно ответил я.

— Вы говорили об этом.

Я действительно рассказывал ей об этом в Чикаго.

— Мне было пять лет, и мы решили, что демон ушел. Но недавно я понял, что он никуда не уходил. Он по-прежнему во мне.

— Оставался все это время, — произнесла Мариэтта.

— А в последнее время, — продолжил я, — он только и делает, что пытается выбраться наружу. Вернее сказать, ему это несколько раз удавалось. Боюсь, я больше не смогу его удерживать.

— Если бы он этого захотел, мой мальчик, то давно бы ушел сам, — рассмеялась она.

— Послушайте, — вступил в разговор Лью, — ему нужна лишь ваша помощь, чтобы вы изгнали из него демона, только и всего. Избавили от этой заразы.

— Избавили? — переспросила Мариэтта тоном классной наставницы и присела на подлокотник кресла. — Демона невозможно уничтожить. Невозможно убить. Невозможно даже отослать обратно в жуткие глубины. Можно лишь попытаться убедить его отправиться в какое-то другое место. К какому-то другому человеку. Забудьте обо всем, что видели в фильмах типа «Экзорцист», забудьте про пентаграммы, святую воду и заклинания типа «властью Христа изгоняю тебя» и тому подобную чушь. Даже Иисус, когда изгонял демонов, просто превратил их в свиней. Таких фокусов повторить я не смогу. Да и никто другой не знает, как это делается.

— Но есть ведь что-то такое, что вы умеете делать, — возразил я. Мне очень хотелось, чтобы мои слова прозвучали как утверждение, а не как мольба. — Вы же помогали другим людям. Вы изгнали Ангелочка в Нью-Джерси, Короля Пиратов в Сан-Диего. — Ведь были свидетели того, как она изгоняла демонов, мы с Лью собственными глазами читали об этом, причем источники были вполне достоверные — газетные и журнальные сайты в Интернете, а не веб-сайты и форумы чокнутых любителей этой темы. — Я знаю, что могу рассчитывать на вашу помощь, — добавил я. — Вы видели того демона, что вселился в меня.

— О чем вы?

— Вспомните нашу встречу в отеле. Вы посмотрели на меня и сразу поняли, что я одержим.

— Матерь Божья, да вы считаете, что я обладаю магическими способностями! Неужели вам никогда не приходило в голову, что вы вовсе не одержимы, а страдаете психическим расстройством?

— Шутите? — Я провел рукой по волосам. — Я прошу у вас самую малость — чтобы вы сделали со мной то, что когда-то проделывали с другими людьми. Я хочу, чтобы вы изгнали демона. Чего бы это ни стоило.

О'Коннел недовольно поджала губы и вытащила из пачки сигарету.

— Хорошо, — последовал короткий ответ. Мать Мариэтта закурила и сделала первую затяжку. Сигарету она держала между указательным и средним пальцем, прижимая остальные к ладони. — Стандартная такса — пятьсот долларов час. Авансом оплачиваются два первых часа.

Лью, опираясь локтями о подлокотники, подался вперед.

— Да за тысячу долларов можно купить этот дом, ваш пикап и на корню всю «травку», что вы выращиваете в теплице.

— Эти деньги будут пожертвованы церкви, — спокойно ответила О'Коннел. В голосе отчетливо слышался ирландский акцент. Мне понравилось, как она выговорила слово «церковь». — Я давала обет бедности, — добавила Мариэтта.

— Очевидно, — отозвался Лью.

— Я согласен, — произнес я.

— Дэл!..

— Повторяю — я согласен.

— Вам стоит прислушаться к словам вашего водителя, — съехидничала О'Коннел. — Я уже дважды говорила — помочь я не в состоянии. Вы просто выбросите деньги на ветер.

— Все в порядке. У меня в любом случае денег нет.

Мариэтта О'Коннел пристально посмотрела на меня, затем улыбнулась.

— Все честно, — проговорил Лью, обращаясь к ней. — Вы не можете выполнить его просьбу, а у него нет денег.

— Пока что мы понимаем друг друга, — отрезала она и убрала улыбку с лица, как убирают в карман бумажник. Затем опустилась в кресло, скрестила ноги и откинулась на спинку. — Итак, начинаем урок демонологии. Заводим часы.

Мариэтта объяснила, что существует три способа изгнания демона. Вообще-то даже четыре, однако лишь три по-настоящему действенны.

Все они основаны на убеждении: демона просят покинуть сознание жертвы. Насилия при этом быть не должно. Демон обязан уйти исключительно добровольно.

Но убеждать его приходится на эмоциональном уровне. Демоны не отличаются рациональностью. С ними невозможно договориться, их нельзя переспорить. Это ведь не люди, а архетипы — двухмерные личности, действующие в соответствии со знакомым, неизменно повторяющимся сценарием. Их цели всегда одинаковы, их методики — предсказуемы. Меняются жертвы одержимости, меняется специфика, но сюжет всегда остается прежним.

Во-первых, можно попытаться дать демону то, что он желает, то есть доступ к его требованиям. Если вы довели нынешний сюжет истории до удовлетворительного финала, то демон скорее всего выберет себе новую жертву, пользуясь которой будет разыгрывать следующий эпизод.