Врач закрыл чемоданчик и направился к выходу. Паола проводила его до двери.

— Я подежурю возле тебя, — заявила она, возвращаясь к постели пасынку.

— Нет, ма, лучше я, — возразил Джанни.

— Премного благодарен обоим за предложение, но мисс Морлендер уже любезно согласилась посидеть со мной.

Утверждение Лоренцо ошарашило всех, но больше всего — саму Вивиан. Она чуть не свалилась с кресла от столь вопиющей лжи. А Лоренцо, и глазом не моргнув, продолжил:

— Она уже выспалась в самолете, так что теперь спать совсем не хочет. А у меня слишком кружится голова, так что мне тоже не уснуть. Поэтому мы сможем без помех заняться делами.

— Но нельзя же заставлять секретаршу..

— Моя секретарша практически полностью несет на себе груз ответственности за всю подготовку к ярмарке, — перебил Паолу Лоренцо. — И сегодня ей просто необходимо обсудить со мной все детали. А если я вдруг, паче чаяния, потеряю сознание, она сможет поднять тревогу. Я верно говорю, мисс Морлендер?

Вивиан чувствовала, что в спальне воцарилась гнетущая атмосфера. Похоже, у всего происходящего имелась какая-то своя, неизвестная ей, подоплека. Джанни выглядел смущенным и даже обиженным. На лице его матери читались те же чувства, только смешанные с лютой злостью.

Но Лоренцо ждал ответа, и промолчать она не могла.

— Да-да, конечно, — прошептала девушка.

Дверь за Паолой и Джанни захлопнулась. Вивиан зябко поежилась от неуютного чувства, будто она в чем-то виновата.

— Не переживайте, ничего с ними не сделается, — пробормотал Лоренцо, в очередной раз потрясая ее своей проницательностью. — Вы просто не в курсе некоторых вещей. А мне сегодня необходимо немного покоя и тишины. И вы, как никто, годитесь на роль ангела-хранителя.

Он еще находил в себе силы шутить, но Вивиан хватило одного взгляда на осунувшееся, мертвенно-бледное лицо, чтобы окончательно убедиться: силы Лоренцо на исходе. До сих пор он еще держался, но сейчас наступила реакция на все произошедшее, принеся с собой новый приступ боли и изнеможение.

Вивиан поспешила выключить свет, чтобы ему не резало глаза, оставив гореть лишь неяркую лампочку на столе, да и ту прикрыла салфеткой. Вздох блаженства, вырвавшийся из груди Лоренцо, подсказал ей, что она поступила правильно. Девушка вернулась в свое кресло и под прикрытием темноты сняла очки. Как же они ей надоели за эти три года!

— Хмм… теперь мне почти так же уютно, как в самолете. Полагаю, вы не захотите подойти и снова положить мою голову к себе на колени.

Шутка на подобную тему удивила Вивиан, но она прекрасно понимала, как хочется молоть всякую чушь в таком состоянии. Жаль, она не могла применить испытанное средство, которым всегда пользовался ее отец, когда у матери случалась мигрень. И хотя он был врачом, средство это отнюдь не относилось к разряду, признанных официальной медициной.

Наберись Вивиан смелости, она бы действительно села рядом с Лоренцо, положила его голову к себе на колени и кончиками пальцев гладила его лицо, пока он не заснул бы. Сверху вниз — начиная со лба, и по бровям, сомкнутым векам, вдоль переносицы, к губам.

Она пристально вглядывалась в лежащего в полумраке Лоренцо, точно силой взгляда стремилась прогнать боль, унять головокружение. Как бы хотелось ей обладать такими способностями. А ведь мать рассказывала, что у них в роду была ведунья, умевшая исцелять взором. Ах, почему она не унаследовала этого дара?

Захваченная страстной жаждой облегчить страдания любимого, девушка вся обратилась в зрение. Подавшись вперед, она не сводила глаз с его лица. Казалось, даже тишина комнаты стала какой-то иной — звенящей, напряженной. И в этой тишине словно сплетались невидимые нити, связывая ее и Лоренцо.

Вивиан не знала, сколько прошло времени — пять минут, десять, час. Постепенно лицо Лоренцо расслабилось, дыхание выровнялось, и он наконец уснул крепким, несущим здоровье сном. Поднявшись, девушка накрыла его одеялом.

И тут на нее навалилась странная тяжесть. Виски раскалывались от боли, поташнивало, перед глазами все плыло. Должно быть, она слишком перенервничала за сегодняшний бес конечный день. Казалось, из Лондона они вы летели не сегодня днем, а сто лет назад.

Ночь прошла более-менее спокойно. Не сколько раз Лоренцо начинал стонать и метаться во сне, но всякий раз быстро затихал и успокаивался, стоило ей посмотреть на него. Под утро эти приступы совсем прекратились.

Боясь, как бы Лоренцо не потерял сознания во сне, Вивиан прислушивалась к его дыханию, то и дело вставала пощупать ему пульс, притрагивалась ко лбу — не поднимается ли температура.

В какой-то момент искушение оказалось слишком сильным, и она прикоснулась к его лбу не рукой, а губами. Эта ласка была так мимолетна и невинна, но сколько же радости до ставила она Вивиан!

Наконец сквозь щели в ставнях начали пробиваться лучи солнца. Девушка снова встали с кресла, чтобы проверить пульс Лоренцо, по трогать лоб, — и тут он открыл глаза и крепко сжал ее запястье.

Пожатие его руки оказалось на диво сильным. Больной явно шел на поправку. Он бросил быстрый взгляд на кресло, что стояло теперь в изголовье кровати, потом перевел глаза на Вивиан. Черные, жгучие, они словно бы заглядывали в самую ее душу.

— Вы сидели возле меня всю ночь?

— Да, — кивнула девушка и, боясь, как бы он ни пришел к неверным — точнее, слишком верным, — выводам, поспешила добавить: — Вы сейчас персона номер один во всей Флоренции. Я должна была быть на страже. Если бы ночью вам стало хуже и потребовалось вызывать врача, я приняла бы все меры, чтобы ненужные сведения не просочились в прессу.

Приняв деловой вид, она поглядела на Лоренцо с видом заправского медика.

— Так-так, сегодня зрачки у вас уже не рас ширены. Смею предположить, вы чувствуете себя уже лучше.

— Не то слово. Как будто в меня влили новые силы. Чуть-чуть ноют вчерашние ушибы, но это ерунда. И голова практически не кружится. Во всяком случае, сегодня я отчетливо различаю всего одну пару огромных серых глаз, а не добрый десяток, как вчера.

Вивиан затрепетала при мысли о том, что он обратил внимание на ее глаза. Но, судя по всему, Лоренцо сказал это вскользь, не придавая своим словам особого значения.

Как ни хотелось продлить сладкие минуты их нечаянной ночной близости, Вивиан решительно отодвинулась.

— Вот и хорошо. Значит, вы на пути к; окончательному выздоровлению. Ваша семья будет просто в восторге.

— А вот я отнюдь не в восторге — не в восторге видеть вас в таком состоянии. Краше в гроб кладут. Вы бледны как смерть, ни кровинки в лице не осталось.

Столь нелестная фраза лишний раз доказывала; не следовало придавать внимания его словам о ее глазах. Но девушка и впрямь чувство вала себя ужасно — будто это она, а не он получила вчера сотрясение мозга.

— Пустяки, — через силу улыбнулась она. — Я немного подремала… урывками. Вы уже в со стоянии чего-нибудь съесть или выпить?

— В состоянии? Да я умираю от голода!

— Отлично. Тогда я сейчас найду вашего мажордома…

— И не думайте! — перебил ее Лоренцо. — Сейчас вы отправитесь прямиком в постель. Я позвоню в кухню и велю прислать два подноса с завтраком: один мне, а второй в вашу спальню. А потом ложитесь и выспитесь как следует. Пока вы не отдохнете, никаких деловых вопросов я с вами обсуждать не буду.

Итак, она снова была его секретаршей и изгонялась в гостевую спальню. Вернейший при знак того, что Лоренцо выздоравливает.

Вивиан молча покинула комнату. Щелчок дверного замка отозвался в ее сердце похоронным звоном. Никогда, никогда ей не вернуть той мимолетной близости, не вернуть тех драгоценных часов.

Ах, мама, ты как в воду глядела, говоря: «Милая, я так не хочу, чтобы ты ехала с ним в Италию. Я так боюсь за тебя. Ты будешь все больше влюбляться в него, а взамен не получишь ничего, решительно ничего».

Видно, кровь ведуньи и провидицы текла в жилах миссис Морлендер.