Мадлен поморщилась, понимая, что нет смысла дальше считать обвинения Эккерби клеветой. Он, возможно, и низкий тип, но вряд ли проехал бы столько миль, чтобы делать голословные заявления. Твердая убежденность, звучащая в его словах, также заставляла Мадлен поверить ему.

Пока девушка обдумывала, что ответить барону, в выражении его лица промелькнуло коварство.

— Держу пари, вы не хотите, чтобы ваши новые друзья, — он махнул рукой в сторону дома, — узнали, что ваш братец — обычный вор. Это плохо скажется на вашей репутации и, скорее всего, будет стоить вам преподавательской карьеры.

— И вы им расскажете? — спросила она настороженно.

— Это зависит…

— От чего?

— От вашего самоотречения. Готовы ли вы пожертвовать собой для спасения брата?

— Вы говорите загадками, лорд Эккерби, — ответила Мадлен.

— Тогда скажу проще. Я готов закрыть глаза на преступление вашего брата в обмен на… определенные уступки с вашей стороны.

Она точно знала, какие уступки он имел в виду. Мадлен поняла, чего ради он явился в Дэнверс-холл. Он все еще надеется уложить ее в постель! И сейчас, имея в руках такие козыри, он рассчитывает наконец добиться своего.

Мадлен стиснула зубы. Теперь она догадывается, что чувствовал Фредди, когда его шантажировала бессовестная вдова. Эккерби прекрасно знал, что она не допустит казни Джерарда. Но она также не собиралась и сдаваться.

— Я вам уже говорила, что никогда не стану вашей любовницей.

— Даже ради спасения брата?

— У вас ведь нет уверенности, что он виновен!

— Он виновен, и в конце концов я это докажу. А пока вы ведь не хотите, чтобы новый работодатель узнал о злодеяниях вашего брата?

— Ну, идите же, рассказывайте, — девушка решила блефовать.

Эккерби сжал губы: ему явно не нравился такой оборот событий. По мере того как его лицо темнело от злости, Мадлен напала сомневаться в правильности своего поведения. Даже если Джерард совершенно не виновен, барон может скомпрометировать ее, обвинив брата публично. Она не хотела потерять новое место из-за скандала, который бросил бы тень и на нее.

Девушке также не улыбалось, чтобы Рейн узнал о проступке ее брата. Граф может понять и даже оправдать человека, стащившего булку хлеба, чтобы не умереть с голоду, но он никогда не одобрит кражу наследственной драгоценности.

В любом случае, она должна воспрепятствовать тому, чтобы барон прямо сейчас отправился к ее новому начальству. Мадлен тем временем попытается выяснить, при частей ли Джерард к этому преступлению. Если да, то ей придется вправить мозги своему непутевому братцу, прежде чем того арестуют, обнаружив у него чужую собственность.

— Нет необходимости делиться своими подозрениями с кем бы то ни было здесь, в Чизвике, милорд, — сказала она как можно более примирительно. — Если вы ошиблись насчет Джерарда, то, ложно обвинив его, навредите собственной репутации. Если же ожерелье и вправду у него, то, обещаю вам, я смогу убедить брата вернуть его вам.

— Боюсь, этого будет недостаточно.

По глазам Эккерби было видно, что ему доставляет удовольствие играть с ней в кошки-мышки.

— Возможно, нам удастся договориться, сударыня.

— Каким образом? — спросила она осторожно.

— Меня устроит поцелуй.

Гнев и возмущение захлестнули Мадлен. Он опять пользуется ее беспомощным положением, как в тот момент, когда, не выждав и месяца после смерти ее хозяйки, бессовестно склонял девушку стать его любовницей.

Она взглянула на его губы, и ее передернуло от мысли о поцелуе похотливого барона. Когда он шагнул в ее сторону, Мадлен решила, что, если потребуется, будет защищаться садовыми ножницами, которые держала в руке.

Однако положение ее было незавидным, и это осознавали они оба.

— Правильно ли я вас поняла, — сказала она, стараясь скрыть свое отвращение, — если я позволю вам поцеловать себя, вы дадите мне достаточно времени, чтобы поговорить с Джерардом и убедить его вернуть вам ожерелье, при условии, что оно у него? А вы, между тем, никого не посвятите в дело о пропаже драгоценности?

— Да, это будет нашей маленькой тайной. Что ж, заключаем сделку?

Она стояла, не решаясь сказать «да», несмотря на всю свою безмерную любовь к Джерарду, и мысленно произносила проклятия. Она, конечно, спасет своего бестолкового брата, но когда найдет его, то придушит за то, что он поставил ее в это безвыходное положение.

Пока она пребывала в нерешительности, барон шагнул к ней навстречу и ухватил за плечи, принимая, очевидно, ее молчание за согласие. Мадлен едва успела выставить перед собой руки, как он уже склонился над ней, намереваясь поцеловать.

Как она и ожидала, все ее существо воспротивилось этому омерзительному действу. Когда Эккерби силой просунул свой язык ей в рот, Мадлен чуть не стошнило. Она уперлась ладонями ему в грудь, стараясь оттолкнуть от себя, но он обхватил ее талию рукой, прижимая к себе еще крепче.

Затем он попытался схватить ее за грудь, и это было уже слишком. Возмущенная до предела, она приглушенно закричала, делая отчаянную попытку освободиться из его объятий.

А в следующее мгновение Мадлен услышала знакомый мужской голос, свирепо рычавший проклятия. Барон тут же отпустил ее, отчего девушка качнулась назад, едва удержавшись на ногах. Восстановив равновесие, она увидела, что Рейн, схватив Эккерби за ворот пальто, силой оттащил его от Мадлен.

Прежде чем она смогла произнести хоть слово, Рейн развернул противника к себе и могучим ударом кулака в челюсть отправил его в нокдаун.

Мадлен увидела страшную гримасу на лице Рейна, когда он, вцепившись в поверженного соперника, стал поднимать того на ноги, чтобы продолжить избивать.

Вскрикнув, она ухватила Рейна за руку, изо всех сил стараясь ее удержать.

— Прекратите, прошу вас. Не бейте его, — взмолилась она, делая попытку встать между ними.

— Почему нет?

— Вы его убьете.

— Именно это я и намерен осуществить.

Разъяренный вид его свидетельствовал о том, что он не шутит.

— Рейн, пожалуйста! — повторила она более настойчиво.

Мадлен была очень благодарна графу за то, что он прервал этот отвратительный поцелуй. Но, получив себе в помощь его сокрушительную ярость, придется объяснить ситуацию, а ей очень не хотелось бы рассказывать Рейну о преступных проделках своего брата. К тому же он рассвирепеет еще больше, если узнает о стремлении Эккерби шантажом склонить ее к любовной связи. Ей, конечно, было приятно видеть, что на барона обрушилось возмездие за его оскорбительные предложения, но все же смерти он не заслужил.

Эккерби, однако, был явно взбешен от подобного унижения. Поваленный между кустов роз, он держался за свою разбитую челюсть и смотрел на Рейна глазами, полными гнева.

— Как вы посмели ударить меня, вы… вы… кретин! Немедленно извинитесь!

— Об этом можете только мечтать, — зло бросил граф. — Извиняться должны вы перед мисс Эллис за свое хамское поведение.

— Еще чего, — начал Эккерби, но Рейн его оборвал:

— Или вы просите у нее прощения, или объявляйте своих секундантов.

— Выбираю второе, — выпалил барон.

— Пистолеты, шпаги?

— Пистолеты. С удовольствием всажу в вас пулю.

— Это я вам с удовольствием преподам урок правильного обращения с женщинами.

Мадлен созерцала происходящее, потеряв от потрясения дар речи. Рейн только что вызвал на дуэль барона, и тот принял вызов!

— Нет! — крикнула она высоким слабым голосом, но ее уже никто не слушал.

— Завтра на рассвете? — вопрос прозвучал скорее утвердительно.

— Идет, — рявкнул Эккерби.

— Здесь или в Лондоне?

— Лондон. Мне так удобнее. Встретимся в обычном месте.

Рейн резко кивнул.

— Мой секундант свяжется с вашим для уточнения подробностей.

На лице барона отразилась нерешительность, как будто он только сейчас осознал, во что впутался.

Мадлен взглянула на Хэвиленда, испепеляющего взглядом своего недруга. Вид его был ужасен. Барон, видимо, подумал то же самое, но он не мог отступить, не потеряв при этом лица.