Он открыл глаза, чтобы прервать наваждение, и увидел темные волосы, а не рыжие. Он схватил эти волосы у самой головы и понял, что они странно короткие. От нее даже пахло по-другому. Чистотой, без всяких духов. Если не считать того непонятного, едва уловимого аромата, что грозил его здравомыслию.

Девушка медленно отстранилась, пухлые губы были приоткрыты, глаза широко распахнуты от удивления и невинности, которую рыжеволосая шлюха давным-давно утратила.

Он грезит?

Нет, позади нее стены таверны, кольцо смеющихся мужчин и Уилли Си напротив. Их правые руки все еще сплетены. Майкл рискнул заговорить, боясь, что девушка превратится в туман.

— Отойди, милая. Не хочу, чтобы ты пострадала.

Она соскользнула с его колен и отступила назад, ее глаза, полные вопросов, были устремлены на него.

У него самого вопросов было немало.

— Будь осторожен, — сказала она нежным голосом.

Он улыбнулся с искренним восторгом. Он не понимал, куда делась шлюха и почему здесь оказалась его невеста, но она была тут, говорила с ним, беспокоилась о нем. Он держал ее, целовал… истинную даму своего сердца во всем ее совершенстве.

— Если кто-то и сомневается, скажу, что я уже выиграл. У этого парня вся сила в копье, — подмигнул Уилли Си.

Раздались раскаты хохота.

Майкл взглянул противнику в глаза и усилил хватку.

— Посмотрим.

Больше никаких мыслей о проигрыше. Он боролся за свою невесту.

Объявили начало борьбы, сцепленные руки противников склонялись на дюйм-другой то в одну, то в другую сторону.

Уилли Си, прищурившись, посмотрел на Майкла, удивляясь его решительности. Майкл улыбнулся и пригнул руку противника ниже. Но ему необходимо посмотреть, здесь ли его невеста.

Уилли Си двинул сплетенные руки в другую сторону, Майкл не сдавался. Покрывшись испариной, с исказившимся лицом, он дюйм за дюймом двигал руку противника в обратную сторону.

И услышал тихий вскрик.

Нужно оглянуться.

Она все еще была здесь, ее глаза широко распахнуты. Кто смотрит на него с такой нежностью и заботой?

Припечатав руку Майкла к столу, Уилли Си вскочил, вскинул кулаки и победно заревел. Схватив в охапку свою награду, он слился с ней в долгом поцелуе.

Отшвырнув стол, Майкл с ревом бросился на помощь.

Но в объятиях Уилли Си была пухлая рыжеволосая особа, охотно отвечавшая на его поцелуи.

Его невеста — ускользающая, невероятная — исчезла. Отшатнувшись, Майкл тяжело осел на скамью. Он сошел сума.

Глэдис отпрянула от этого ужасного человека.

И оказалась в другом месте.

Она не в душной, жаркой таверне, а в холодной темноте, одна в лесу.

У нее было новое видение. На ходу! И какое! Она видела своего рыцаря, касалась его, целовала!

И что это был за поцелуй!

Она перебирала все это в уме: жар и вкус ее рыцаря, ощущение его сильного крупного тела, которое, казалось, имело особенную энергию, почти звеневшую под ее ладонями. Его чудесный запах, отчетливый даже среди зловония таверны запах эля, жаренной на костре еды, испарины…

Глэдис затаила дыхание.

Она помнила!

Детали не исчезали.

Она снова перебирала их в уме, опасаясь, что они растают, но нет. Они были на месте, столь же четкие, как память о встрече с сестрой Уэнной.

Он прервал поцелуй и велел ей отойти. Она не хотела, но подчинилась и увидела, что он участвует в странном испытании силы. Его соперник был крупнее и старше, с огромными волосатыми руками. Он походил на зверя, и когда улыбнулся, показав щербатые зубы, она узнала его это его победил ее рыцарь на турнире.

Руки ее рыцаря сильные, но меньше, чем у противника. Она тревожилась. Но радовалась, что впервые ясно видит его.

Таверна была плохо освещена, но даже в скудном свете видны были его золотистые волнистые волосы, крепкие скулы, квадратный подбородок. Она помнила, как целовала его, держала в ладонях его лицо, чувствовала жар его рта на своих губах.

Определенно именно он ее защитник, если пришел к ней в видении, когда она отправилась на его поиски.

И все же, когда она увидела его, он развлекался с какой-то пухлой особой, чья пышная грудь едва не вываливалась из тугого корсажа. Женщина прильнула к его плечу и уткнулась ему в ухо! Потом вскарабкалась к нему на колени, поцеловала его, и он ответил. И вовсе не проявлял нежелания.

Но потом вдруг на месте девицы оказалась она, сестра Глэдис из Роузуэлла. Это ее руки обнимали его голову, ее губы, приоткрывшись, прижимались к его рту. Как это могло быть?

Это видение. В грезах все может случиться, даже невообразимый поцелуй.

Откуда она знала, как целоваться? Как она могла так наслаждаться этим? Наслаждаться жаром и вкусом, ощущением его шелковистых волос под своими пальцами, сильной головой под ее руками. Близостью тел.

Глэдис заставила себя открыть глаза, чтобы оборвать наваждение. Иметь такие видения само по себе скверно, но охотно возвращаться к ним, упиваться ими… Хотя сестра Уэнна намекала, что это ее судьба, ее долг, теперь казалось, что исполнить его нужно с ее рыцарем.

Глэдис перекрестилась и пробормотала:

— Господи, не введи меня в искушение. — Но когда добавила: — Да будет воля Твоя, — она твердо знала, что имеет в виду. — Да, пожалуйста!

Но она не исполнит свой удел и не испытает страсти, если умрет здесь, заблудившись в темном сыром лесу. Обхватив себя руками, Глэдис дрожала от холода и размышляла, как далеко могла уйти и где находится. Последнее, что она помнила, — это как вошла по дороге в лес, жалея, что у нее нет фонаря.

Сквозь черные ветки над головой она видела темное небо, ни лучика света не пробивалось вниз. Пошарив руками, Глэдис нащупала ствол дерева. Дерево было очень большое, гораздо толще, чем она могла обхватить руками. Наверное, это дуб, и очень старый. Возможно, такие древние дубы растут в лесу вокруг Роузуэлла, но ей не доводилось их видеть.

— Ворон. Ворон! — повторила она громче, ей не нужно было опасаться, что кто-то ее подслушает. Вокруг никого. Кажется, даже ворона нет.

Она начала отчаянно молиться, но внезапно другие слова вспыхнули в ее уме.

— Чаша, веди меня, — услышала она собственный голос.

И вдруг дорожка света замерцала у ее ног.

Глэдис заморгала, потом подняла глаза, Отыскивая сквозь темные листья луну в небе. Но знала, что сейчас в небе только тонкий месяц, но и его не видно. К тому же это был не холодный лунный свет. Дорожка тепло светилась, словно тысячи крохотных свечей. Сестра Уэнна говорила о золотой тропе. Глэдис шагнула вперед, зная, что Божья воля ведет ее к безопасности. И — пожалуйста, Господи! — к ее рыцарю.

Но куда она придет? Земля такая неровная, что Глэдис не знала, есть ли у нее под ногами какое-то подобие дороги. Она снова неуверенно остановилась, но потом услышала властное карканье ворона. «Иди, иди, ленивица!» — казалось, говорил он.

— Хорошо, хорошо, — пробормотала она, добавив: — Да будет воля Твоя.

Через несколько минут Глэдис оказалась на полянке, перед маленьким домом, из окон которого лился свет. Она знала, что ей надо Бога благодарить, но не могла удержаться от мыслей о том, кто здесь живет, помогут ли ей, обогреют ли. Она никогда не входила в другие дома, кроме тех, что были в Роузуэлле, и уж тем более — в дома незнакомцев.

Этот дом тоже казался изолированным от мира укрытием. Она знала, что в лесах живут углежоги, добывающие древесный уголь, и лесничие. В лесах скрываются преступники, прячутся в засаде воры, нападающие на путешественников.

Что, если внутри мужчины?

Она монахиня, но убережет ли это ее?

Ее тело изболелось по теплу и отдыху, а чудесная тропинка вела прямо к двери. Глэдис, спотыкаясь, двинулась вперед и постучала.

Ответа не было.

— Благослови вас Господь. Можно войти? — позвала Глэдис.

Снова никакого ответа, но время позднее, и те, кто живет здесь, могут спать. Она перекрестилась, прочитала молитву и открыла дверь.

Дом состоял из одной комнаты, освещённой маленьким костром, который горел в центре в окружений камней. Дым ровно поднимался к дыре в крыше. Огонь давал мало света, но достаточно, чтобы разглядеть, что этот дом обитаем, но сейчас в нем никого нет.