— Я лишь пытаюсь заставить тебя посмотреть на ситуацию моими глазами. До сегодняшнего дня ты вел вольную жизнь и готов был по первому звонку мчаться на край света. Но теперь все изменилось. Мы собираемся пожениться и строить совместную жизнь. И я хочу знать, что меня ждет.

— Я понимаю тебя, — сочувственно вздохнул Стэн. — Конечно, нелегко быть женой человека, который ездит по командировкам, но так живет немало семей. Мы уладим это каким-нибудь образом. Мне кажется, что ты сможешь найти себе подруг среди жен моих коллег по университету.

Нет, ничего он не понимает, тоскливо подумала Анет. А говорит все это, чтобы поскорее избавиться от меня и улететь в Нью-Йорк.

— Выходит, что я могу рассчитывать только на часть твоего внимания? А в основном мне предстоит готовить тебе кофе, когда ты будешь укладывать чемодан. Ты сможешь заботиться о своей семье, детях, когда твоя голова не будет занята событиями, которые происходят в мире, и мыслями о том, в какую точку земного шара ты поедешь на следующей неделе.

— Я смогу заботиться о своей семье в любом случае, — резко проговорил Стэн.

— Заботиться о семье? Ты даже не можешь завести себе кошку, потому что не бываешь дома. Вот и захотел перейти на преподавательскую работу. Но надолго ли тебя хватит?

— Жизнь покажет, — процедил он сквозь зубы.

— Прошу тебя, послушай, что я скажу, — горячо воскликнула Анет. — У меня было большое желание работать врачом, но тем не менее я уволилась, когда ты сказал, что работа в больнице мне не подходит. Теперь я говорю тебе то же самое — твоя работа не для семейного человека.

Стэн бросил на нее хмурый взгляд и с ожесточением сказал:

— Ты так уверенно говоришь об этом. А быстро ли пришла к такому заключению?

— Милый, я не гожусь для профессии врача и влюбилась в преподавателя.

— В преподавателя, который является репортером!

В глазах женщины появились слезы.

— Я влюбилась в твою нежность, твою способность сопереживать, умение понять другого человека. Сейчас передо мной стоит мужчина, которого я не узнаю.

— Вот как? Ну что ж, этот мужчина не кто иной, как я. Может, ты влюбилась в плод своего воображения?

— Нет! Не говори так! Я не могу поверить в это! — яростно замотала она головой.

— Неужели? Если я правильно тебя понял, я не совсем устраиваю тебя, и ты не хочешь мириться с этим? Но прошлой ночью ты уверяла меня совсем в другом, — с сарказмом проговорил Стэн. Он хлопнул рукой по дорожной сумке и раздраженно застегнул молнию. — У меня нет времени на пустые разговоры. Одевайся, я отвезу тебя домой.

Не веря своим ушам, Анет с трудом вымолвила:

— Ты не можешь уехать вот так…

— Черта с два, не могу! — рявкнул он. — Эта неделя была очень милой, но мне пора ехать.

Анет почувствовала, как у нее немеют конечности. Человек, клявшийся в любви, не может бросить ее в таком состоянии!

— Если ты уедешь сейчас, оставишь меня, значит, я ошиблась. Ты не тот человек, за которого я тебя принимала. Можешь забыть о Моем существовании, — произнесла она деревянным голосом.

Стэн замер на месте. Его лицо превратилось в гранит.

— Меня это совсем не удивляет, — прорычал он. — Но манипулировать собой я никому не позволю. Я думаю, что ты сама сможешь добраться до дому, прелесть моя. Будешь уходить, запри за собой дверь. — Он схватил сумку с кровати и зашагал к двери. — Я катастрофически опаздываю.

Женщина согнулась и прижалась лбом к коленям. Сердце разрывалось от боли, она была невыносимой. Не хотелось верить в происходящее.

Может, любимый сейчас повернется и снова войдет в спальню? Вот он спустился вниз, прошел через гостиную. Анет мысленно следила за его передвижением. По ее щекам катились горькие слезы.

— Стэн! — выкрикнула она надрывно.

Входная дверь открылась и с грохотом захлопнулась. Послышался шум запущенного двигателя, и машина уехала.

В оцепенении Анет долго сидела на кровати. В доме царила гнетущая тишина.

Подняв наконец заплаканное лицо, она тоскливо оглядела спальню — пуста и холодна. Голубой халат, повисший на плечах, хранил запах Стэна. Его присутствие ощущалось повсюду. На постели валялись мятые простыни — свидетели недавних любовных игр.

У Анет было ощущение, что в сердце ей вонзились острые когти и разрывают его на части. Оставаться в этом доме одной было невыносимо.

Она с трудом поднялась, собрала свои вещи и оделась. Платье красного цвета, очень понравившееся Стэну, было теперь ей ненавистно.

Возможно, она и в самом деле переборщила — ударилась в панику и зашла слишком далеко в своих обвинениях. Требовала от будущего супруга то, к чему он еще не готов. Когда выясняла с ним отношения, он думал о людях, попавших в беду. А вот она вела себя как последняя эгоистка. Придется объясниться со Стэном, расстаться они не должны. Как можно жить без человека, который завладел твоим сердцем?

Анет сбежала вниз, схватила телефонную книгу, нашла номер аэропорта и позвонила. «Ждите ответа», — сработал автомат. Те несколько мгновений, которые она провела у телефона, помогли ей справиться с волнением.

Стэн уехал, но не сказал, что, мол, поговорим позже. Не проронил ни слова о том, что любит ее. А она только и просила его не уезжать так внезапно, не оставлять ее в подавленном состоянии. Но он все-таки ушел.

— Хелло, я вас слушаю.

Анет вздрогнула от неожиданности — совсем забыла о трубке, которую держала в руке.

— Простите, — прошептала она, выходя из задумчивости. — Я, очевидно, ошиблась. — Положила трубку, но тут же подняла ее, позвонила деду и попросила его приехать за ней. Тот обещал быть у дома Мэнсфилда через пятнадцать минут. Сняв с пальца обручальное кольцо, положила его на кухонную стойку и вышла из дому. Она стояла на ступеньках веранды, когда Моррис подкатил в своем «олдсмобиле».

— Что случилось, кроха? — участливо спросил он.

Губы Анет дрогнули, и она разрыдалась, уткнувшись мокрым носом деду в грудь. Старик растерянно похлопывал внучку по спине и тихо шептал утешительные слова. От мягкого родного голоса ей становилось легче. Моррис усадил ее в машину рядом с собой, и они поехали домой.

На полпути, вытирая мокрые глаза, Анет сказала:

— Мне уже лучше, дедуля.

Тот кивнул, не отводя взгляда от дороги.

— Ну и слава богу.

— Скажи, ведь через какое-то время это не будет иметь для меня никакого значения? — шмыгая носом, спросила она.

— Никакого, милая, никакого, — сочувственно поддакнул Моррис.

По щекам Анет продолжали катиться слезы. Она смахивала их, прежде чем они успевали добежать до подбородка, и украдкой поглядывала на деда.

— Через год я скажу: к…какая при…ятная была у меня встр-р-еча когда-то, — всхлипывая, произнесла она. — Как ты считаешь?

— Так оно и будет, кроха.

Они подъехали к светофору и остановились на красный свет. Моррис по-стариковски беззвучно пошевелил губами и дотронулся до руки внучки.

— Ты хочешь поговорить об этом, детка?

Анет шмыгнула распухшим носом. Что она может ответить? Дедуля, я, возможно, беременна и не могу жить без Стэна? Несмотря на внешнюю суровость, Моррис был слабым, старым человеком, и не стоило обременять его своими проблемами.

— Да говорить-то собственно не о чем, — тихо сказала она. — Мы думали, что подходим друг другу, а на поверку оказалось, что это не так. Наверное, мы оба приняли желаемое за действительное.

— Вы оба или только ты?

Болезненный ком снова подступил к горлу, но Анет быстро справилась с душевным волнением.

— Мне кажется, что я ему не подхожу.

Моррис крепко сжал руку внучки. Красный свет сменился на желтый, затем на зеленый. Старик нажал на газ, и машина тронулась. Он откашлялся и сказал:

— Я думаю, тебе надо позвонить на работу и сообщить, что ты заболела. В таком состоянии ты не выдержишь смену.

— Нет, не могу, — с тяжелым вздохом ответила она. — Я совсем недавно болела. Кроме того, будет лучше, если я займу себя чем-то.