- А в какой хочешь, - великодушно разрешила художница.

   - Тогда сразу на все три - понятия не имею.

   - Анастэйс, а у вас тут мило! Костерок горит! Вот здесь и обоснуемся! - донеслось уже из-за угла дома. - Колин, дорогой, где наши запасы?!

   - Ага, выгуливались, значит, - хмыкнула я и, оторвавшись от замыкающей пары, понеслась на командный голос вездесущего аланта.

  А потом попрыгала-попрыгала, изображая из себя хозяйку, да так и замерла в сторонке, отодвинутая туда деятельной Гелией. Вскоре ко мне присоединился и Ветран. И нам двоим только и осталось стоять и наблюдать, как в моем престарелом саду появился сначала, навещанный по-алантски изящно(9), длинный стол под клетчатой скатертью, затем две резные лавки к нему и кресло-качалка (за каким-то рожном). И все это - около нашего с Ветраном 'милого костерка'.

   - Да-а. Полный беспредел, - прихлопнула я рукой нижнюю челюсть мужчины.

   - А ты знаешь, - 'отмер' он. - Я теперь начинаю верить в то, что наш государь Грэгор был алантом. У нас есть легенда про то, как он за одну ночь выстроил крепость на Черничной пустоши и огородил ее высоченными каменными стенами.

   - Да что ты? И какими еще чудесами полна твоя страна? - не по-доброму взглянула я на Ветрана. Тот в ответ лишь вздохнул и с тоской отвел глаза:

   - Анастэйс, скажи мне, мы можем с тобой быть... друзьями? Мне бы этого очень хотелось.

   - Нет, Ветран. Это выше моих сил. - 'Нет... Друга моего ненасытная Бередня уже забрала. Так пусть теперь она подавится моим любимым, а своим по-прежнему преданным воином духа. А я... А что я? У меня останется мой мир, мой дом и мой престарелый сад, меблированный с алантским изяществом... И еще пустота внутри...'.

   - Анастэйс! Посуды у тебя достаточно или мне продолжать? - тоном королевы фей уточнила Гелия от стола, на котором Колин и Алена уже раскладывали свои 'запасы'.

   - Хватит. Я сейчас, - с готовностью развернулась я в сторону дома. Но, первое что сделала, как только очутилась внутри - шлепнулась у заставленного погребного лаза и отодвинула в сторону скамейку. - Зеня... Зеня.

   - Что тебе? - угрюмо отозвался мне умник.

   - Извини меня... Ты был прав и я, вот это и есть - безмозглая и... кошелка. Да, и еще влюбленная... Ты меня простишь?

   - Я подумаю. Голод и холод способствуют чистоте мыслей.

   - И долго ты будешь думать? - тоскливо уставилась я на дырку в полу.

   - Не знаю, - упрямо оповестили снизу.

   - Ну, тогда я здесь посижу, - скрестила я ноги и обхватила щеки ладошками.

   - И долго ты намерена здесь сидеть?

   - Зигмунд! Ты чего выкобениваешься? Ждешь, когда у тебя лапы и хвост отпадут?.. Хозяйка, он подумал!

   - Нет, я не настаиваю. Раз виновата - подожду. Пусть сидит, - смиренно вздохнула я, дождавшись вместо ответа приглушенный шум возни, сопровождаемой шипением кота и возмущенным писком домовихи, а, примерно через минуту... - Зеня! - почти за шкирку выдернула я, появившегося в лазе умника и прижала к себе. - Какой ты продрогший. Я тебя сейчас согрею и... пожалею.

  Зигмунд сначала попробовал от такой перспективы вырваться, но, вскоре затих и, действительно, перестал дрожать, однако морду ко мне так и не повернул:

   - Что у вас произошло? Выяснили отношения?

   - Ага.

   - Вы друг друга любите, но быть вместе не можете, - сквозь зубы констатировал философ. - Так?

   - Ага. Если можно назвать любовью желание растворить и выпить, то, этот фанатик хвостокрутов нечисти меня любит. Но, свою работу и свою Бередню он любит сильнее. Только, давай не будем больше об этом, - сделала я еще одну безуспешную попытку развернуть к себе кота. - У нас в саду у костра гости. Хочешь со мной к ним? Ты замерз и голодный, а Гелия принесла с собой...

   - Ликерчик? - заинтересованно развернул он одни только уши.

   - Ликерчик. Твой любимый - яичный. Давай? Для сугреву?.. Или валерьяночки? И плова?

   - А можно... сегодня ликерчик, а завтра валерьяночку? - явил-таки, свою наглую морду Зигмунд.

   - Ну, ничего себе! Не настолько я перед тобой и винова... Та-ак... А в чем это ты?.. А чем это от тебя пахнет?.. Пирогом?!.. Стоять!

  Кот, вырвавшись, наконец, метнулся сначала в сторону своего спасительного лаза, а потом, передумал и нырнул в едва открывшуюся садовую дверь.

   - Ого! - проводил его удивленным взглядом Ветран. - Куда это он?

   - Он меня обманул, - так и осталась я сидеть на полу. - Я думала, он голодный. Ползала перед этой дыркой на коленях, прощения у него просила, а он нажрался пирога, трахикарпус полосатый, и передо мной еще и выпендривался. Груша! Это ты его накормила?.. Груша...

   - Я... - робко проблеяла домовиха. - Зигмунд меня очень попросил.

   - Попросил, значит. Ну что ж, пусть теперь Зигмунд будет твоим хозяином, - с обидой сообщила я злополучной дырке. - Ты меня поняла, Грундильда?

   - Анастэйс.

   - А ты... Ты тоже молчи, - попал 'под обстрел' и воин духа. - Вы все уже свой выбор сделали. Вот с ним и живите, а я уж сама как-нибудь. И вообще, я... - растерянно обхватила я голову руками. - Я ведь зачем-то сюда пришла...

   - За посудой, - сдавленно произнес мужчина. - Я пришел тебе помочь.

   - Это я уже поняла, - брякнула я ему прямо в протянутые руки стопку тарелок из буфета, а потом сверху еще и кружки водрузила. - Все. Остальное - сама...

   - В каком смысле? - опешил, вдруг, Ветран.

   - В прямом. А во всем остальном, как ты и хотел - до первого разветвления на дороге... Ну, что ты стоишь?.. Иди, Ветран, - быстро отвернулась я от него и зажмурила глаза. - 'Нет, пора брать себя в руки. Я, конечно, понимаю - это наш природный 'огненный' темперамент и против него с пожарным шлангом не попрешь, но... пора брать себя в руки. Иначе жизнь уже прямо сейчас станет невыносимой...'

   Иногда разумные мысли приходят в голову своевременно. Иногда они вовсе ее обегают стороной, потому что боятся в этой голове погибельных сквозняков. А порой просветление наступает сразу после нескольких доз яичного ликера, срочно вызванного на замену пошедшему не на пользу померанцевому вину. Вот так и со мной, сидящей сейчас в собственном саду, в окружении приятных мне людей и одного беременного аланта.

   Ночь уже давно перевалила за половину. И в наш костер Горст только что подбросил парочку новых поленьев, заставив пламя благодарно фыркнуть, а развалившегося на лавке, в безопасном от меня отдалении Зеню вяло дернуть хвостом. Аргус тихо наигрывал на лютне разомлевшей от близкого жара и вина Алене. Колин качал в кресле-качалке свою щебечущую что-то Ветрану жену (так вот оно здесь зачем возникло!), а сбоку от меня сейчас 'задумчиво' посапывал, облокотившись на стол мой, тоже приятный во всех отношениях начальник.

   - Господин Труш, а я ведь сделала ваш последний заказ, - легонько подтолкнула я мужчину плечом.

   - А-а?.. Что?.. - встрепенулся он. - Сделала? Это прекрасно.

   - И у меня кое-что все-таки получилось.

   - Как это, 'кое-что все-таки'? - вмиг проснулся мой начальник по-настоящему.

   - Примерно так же, как: 'мыло для тела запятая волос'.

   - Это я сейчас не понял! Еще раз, пожалуйста, Анастэйс.

   - По слогам? - искренне удивилась я.

   - Почему по слогам? Я тебе совсем другое заказывал. Точнее... - открыл он и тут же закрыл свой рот. - А можно, мою... бумажку... глянуть?

   - Да с удовольствием, - ехидно прищурилась я и, перекинув через лавку ноги, нырнула и тут же вынырнула из своего краткосрочного подвала.

  Мужчина, порадовав всех присутствующих пантомимным спектаклем, сначала внимательно ее прочитал, потом, также как я, недавно, перевернул несколько раз и даже вскинул на просвет к огню:

   - Ничего не понимаю, - был окончательный его вердикт. - Там не хватает.

   - Где не хватает, дорогой мой Труш? - выразила заинтересованность Гелия.