Возвращаемся в лечебницу, где унылая служительница забирает Слайва и ведет щенка в его конуру. Уже четвертый день подряд она носит один и тот же значок с именем, поэтому рискну предположить, что ее и в самом деле зовут Джулия.

— Вы проводите с ним много времени, — говорит она таким тоном, словно я делаю что-то дурное.

— Да. Мне кажется, ему это нравится.

— Почему бы вам не забрать его?

Мое лицо вспыхивает. Как она смеет! Как можно заставлять добровольца испытывать чувство вины?

— Я… я не могу взять его.

— Вот как? — Глаза-бусинки сверкнули в мою сторону. — А почему?

— У меня нет времени заботиться о нем.

— А мне сдается, у вас полно времени.

— Я работаю.

— О! — Она приподнимает бровь, явно не веря мне. — В самом деле?

— Ну, не сейчас. Но скоро начну.

Брови возвращаются в исходное положение.

— Угу. — Джулия отворачивается и вешает поводок на стену. — Понятно.

В мрачном настроении выхожу из лечебницы и направляюсь в квартиру Джейка, смущенная и очень обиженная. В такие моменты есть только одно лекарство. Шопинг быстро поднимет мне настроение. Так что по пути домой захожу в винный магазин.

Пока я изучаю сладостно манящие бесконечные ряды и колонны бутылок, появляется продавщица.

— Красное или белое? — любезно спрашивает она.

— Я вот думаю, может, красное?

— В каких ценовых рамках?

— Что-нибудь не слишком дорогое. Она быстро просматривает варианты.

— Вы пробовали «Коппола»?

— «Коппола»? Как режиссер? — удивляюсь я.

— Полагаю, да, — вежливо улыбается девушка.

— Отлично, я… — Но, тут же умолкаю. — Секундочку. «София» или «Фрэнсис Форд»?

— «Фрэнсис Форд», разумеется. — И показывает бутылку.

— Я беру это.

Пока она пробивает чек, я разглядываю полки. И тут мое внимание привлекает витрина.

— Сколько стоят эти бокалы? — интересуюсь я.

— Кажется, двадцать восемь долларов за набор из четырех предметов.

Я судорожно сглатываю.

— А что, если я куплю только один?

— Не вижу препятствий, — улыбается она.

Агрессивное поведение злобной служительницы ветеринарной лечебницы удручает меня весь следующий день. И тогда я делаю то, что сделал бы на моем месте каждый зрелый, взрослый, ответственный человек. Я на время забываю о бедном беззащитном животном и решаю, отказавшись от нашей прогулки в парке, остаться дома и вымыть посуду.

Намыливая новый бокал, я вдруг отдергиваю руки, словно обжегшись горячей водой. Бокал выскальзывает и разбивается вдребезги.

Что я делаю? Какого черта я мою посуду у мужчины? Только потому, что сижу без работы? Закрываю кран и сажусь на кушетку, оставив осколки в раковине. Задумчиво кручу большими пальцами, окидываю рассеянным взором квартиру, отмечая, что полы нуждаются в большом количестве моющего средства, а ковру необходима безотлагательная чистка. Но нет, черт побери! Решительно складываю руки на груди.

К трем часам решаю, что уже можно включить телевизор. Смотреть, разумеется, нечего. Выключаю и с отвращением отбрасываю пульт. До возвращения Джейка целых два часа. Что делать одной с такой прорвой времени в относительно чужом жилище?

И тогда-то мне в голову приходит чудовищная мысль.

Вплоть до настоящего момента мне казалось истинным благословением то, что Джейк сердечно приютил меня в своем доме и позволил считать его моим собственным маленьким оазисом. Но сейчас моя благодарность иссякает. Изнывая от тоски, я решаю предаться пороку, который всегда презирала.

Я начинаю шпионить и совать свой нос повсюду.

Уже через несколько минут нахожу то, за чем охотилась. В самом дальнем углу шкафа с видеокассетами, рядом с коллекцией Дэвида Линча, стоит стопка кассет, надписанных от руки.

Вставляю первую: это рекламный ролик газировки. Вынимаю. Вторая озаглавлена: «Внушение и обслуживание». Звучит многообещающе, но на деле оказывается вовсе не тем, что я ожидала. Это сборник корпоративных записей, обучающий утраченному искусству утонченного навязывания товара. Вынимаю. И наконец я добираюсь до кассеты «Короткометражки Джейка: без названия». Быстро проматываю титры… и вот оно.

Великолепный короткометражный фильм, профессионально снятый. Оператор явно склонен к сложным ракурсам и тщательно подбирает свет. Сюжет не слишком выдающийся, но в конце концов, когда к короткометражкам писали полноценные сценарии?

Фильм хорош — даже прекрасен, — но это не удивляет меня. Я предполагала, что Джейк талантлив, но фильм все же разочаровал меня, поскольку он совсем без «клубнички». Ни извращений, ни отклонений, ни обнажения тайных страхов и пороков. Ни малейшего намека на женоненавистничество или любые другие пороки, которыми я могла бы попрекнуть его впоследствии.

Нет, это не годится. Если уж шпионить, нужно делать это грамотно. Кладу телевизионный пульт и ныряю в спальню.

Поверьте, ни один камешек не остался неперевернутым. Мои любознательные руки прикоснулись к каждому дюйму жилища Джейка. Ящик с носками и ящик с папками, даже файлы его компьютера стали пищей для моей безудержной любознательности.

И час спустя у меня в руках все еще ничего нет. Убеждаю себя, что этим следует восхищаться. Джейк — само совершенство. Ему абсолютно нечего скрывать.

Чувствую себя совершенно разбитой.

Вот в этом-то и проблема, когда суешь нос в чужие дела. Печально было бы обнаружить свидетельство того, что Джейк далек от идеала. Но еще хуже, что не нашлось ничего хоть отчасти порочащего его. Возможно, я просто плохо искала.

В четыре часа решаю, что вполне можно покурить.

Беру пачку сигарет с кухонного стола. Заодно прихватываю стопку корреспонденции Джейка и устраиваюсь с ней на матрасе. Закуриваю, включаю телевизор и просматриваю кучу его счетов.

И вот оно. Застряло между последним выпуском «Досуг в Нью-Йорке» и анкетой для получения кредитки. Каталог. Но адресованный не Джейку. Адресованный ей. Таинственной «Ей».

Симоне Андерсон.

Почему это имя мне так знакомо?

Ну конечно! Метнувшись за пультом, перематываю кассету. Задержав дыхание, нажимаю «play».

Почти сразу же появляется ее имя, прямо под надписью «Сценарист». А затем опять, секунду спустя, единственное имя под заголовком «Особая благодарность».

Вскакиваю и переворачиваю все вверх дном в поисках своего телефона.

— Симона? Дай подумать, — говорит Лори. — А что за имя такое?

— Держу пари, француженка, — шепчу я, ведя беседу из-под стола Джейка. Полагаю, это самое безопасное место. Ведь не исключено, что он придет домой раньше и застукает меня. Но даже если Джейк войдет прямо сейчас, я успею найти объяснение тому, что делаю под столом.

— Да брось, — стонет Лори. — Фамилия Андерсон совершенно не французская. А вот Пелтье — настоящее французское имя.

— Едва ли.

— Сара, не принижай себя. Забудь, что ты вообще слышала имя Симоны Андерсон. И прекрати шпионить!

О, если бы это было так просто!

Понимаю теперь, что мой метод обыска был обречен с самого начала, поскольку я не имела конкретной цели. Но теперь я знаю, что искать. Выползаю из-под стола и выдвигаю первый ящик. Ранее я нашла маленькую записную книжку, но не обратила на нее внимания. Она и сейчас спокойно лежит на стопке скрепок. Осторожно беру книжку, не потревожив ни одного из предметов, и раскрываю ее на первой странице.

Привет, Симона Андерсон.

Под ее именем числятся два номера, один домашний, второй служебный. Достаю свой телефон и вновь ныряю под стол. Набираю служебный.

— Алло, книжный магазин «Регал».

Внизу хлопнула дверь. Быстро отключаюсь.

Джейк вернулся.

Когда на следующий день я вернулась в лечебницу, Джулия чопорно улыбалась за стойкой. Печально опущенные брови предприняли тщетную попытку приветственно приподняться.

— Все еще без работы?

— Я пришла забрать Слайва.

— Ну-ну. — Она покачивает головой, и жирная складка под подбородком подрагивает. — Его здесь уже нет. Вчера его взяли.