— Марибеллой? Издеваешься? У нее абсолютно нет чувства юмора. Она не смеялась ни одной моей шутке.

Удивленно смотрю на него:

— Она же не говорит по-английски.

— И что? Я говорил очень громко. — Джейк протягивает мне бокал. — Паршиво тебе, да?

— Нет, ничуть. — Я делаю маленький глоток. — Я просто забыла, как это может быть тяжело.

— Все оттого, что у тебя нет работы?

— Можно считать и так. Последняя моя вечеринка была в честь увольнения. Просто я чувствую, что не имею почти ничего общего с этими людьми.

— Не понимаю, почему ты так к себе относишься. Когда я рассказываю, чем занимаюсь, это производит большое впечатление на людей, а ты ведь знаешь, какой отстой моя работа…

— Это другое…

— Дай мне закончить. Вот что я имею в виду: разве эти люди хвастаются своей замечательной работой? Они лгут. И ты это прекрасно знаешь. И я тоже это прекрасно знаю. Но скажу тебе одну вещь. Никто не любит свою работу. И это факт.

— Ну и что же мне делать? Вернуться туда и начать лгать, как все другие? Притвориться, что у меня есть работа?

— Почему бы и нет?

— Потому что не могу вообразить ничего более пошлого. — Раздраженно наступаю на свой окурок.

— Отлично. Тогда вообще не говори об этом. Ты вовсе не обязана. — Джейк протягивает мне руку. — Я вышел, чтобы сказать: тебе больше не о чем беспокоиться. Играет оркестр. — И после короткой паузы продолжил: — И я хотел узнать, не потанцуешь ли ты со мной.

— А ты умеешь танцевать? — скрестив руки на груди, сердито спрашиваю я.

— Ха! Прошу. — Джейк подставляет локоть. — Не обижай меня.

Мы успеваем захватить хвостик первой мелодии — вечно любимое публикой «Твист энд шаут». Продолжая в темпе рока, оркестр переходит к интерпретации «Тутти-фрутти».

Джейк выскакивает на танцпол и демонстрирует безупречное вращение; полы его расстегнутого пиджака летят по воздуху, сопровождая движение. Он ловко останавливается и протягивает руку:

— Прошу!

Я вцепляюсь в него. Итак, начинаем.

К моему глубокому облегчению, Джейк великолепно танцует. Изящный, гибкий и, что еще важнее, с безупречным чувством ритма. Знаете, я умею делать chasse, jette, pas-de-bourre [6], и классно, заметьте, но я же первая готова признать, что чувство ритма у меня хромает. Попросите меня станцевать произвольно под «Нью-Йорк, Нью-Йорк», и только 50 на 50, что я попаду в ритм. Хотя эта неприятность обрушивается, стоит парню обнять меня за талию и положить крепкую ладонь мне на спину. Именно когда меня охватывает волнение, мой музыкальный слух куда-то исчезает. Если мне везет, то основную часть времени я попадаю в ритм. Если же нет, я могу упасть на пол, увлекая партнера за собой.

С Джейком, оказывается, я танцую совсем иначе. Когда он кружит меня, я словно плыву по паркету, лечу на крыльях. Когда Джейк приподнимает меня после игривого переброса назад, я чувствую такое головокружение, что, выпрямившись, касаюсь его губ быстрым поцелуем.

Брови Джейка удивленно взлетают.

— Bay! — Он смущенно и недоверчиво трогает свои губы. — Такого я не ожидал.

— Не собираюсь извиняться, — игриво заявляю я, обвивая руками его шею. — Весь вечер мечтала сделать это.

— Да ну? — Он лукаво улыбается. — А, знаешь, чего я хочу?

Его ладони скользят вниз по моей спине и крепко сжимают задницу. Я едва не вскрикиваю, и тут язык Джейка проникает глубоко в мой рот. Поцелуй такой силы, что у меня сыплются искры из глаз.

Несколько раз моргаю, чтобы вернулось зрение. В трех футах от нас фотограф опускает камеру и прищелкивает языком.

— Вот это да! — восклицает он. — За такой снимок можно получить хорошие деньги. — Фотограф добродушно улыбается и с важным видом отходит.

— Эй, постой! — кричит ему вслед Джейк, отпустив мою талию.

Я так испугалась, что чуть не шлепнулась на пол.

Фотограф оборачивается. Джейк вытаскивает из кармана бумажник.

— Что, если я попрошу вас прислать мне копию этого снимка? Если я оставлю свой электронный адрес? — Он протягивает визитку. — Я заплачу.

Фотограф берет визитку, но от денег отказывается.

— Посмотрим, что можно сделать, — говорит он.

По мере того как Джейк приближается ко мне, его походка меняется, он начинает пританцовывать. К тому моменту, когда Джейк оказывается рядом, он уже танцует. Улыбаясь во весь рот, он берет меня за руки и начинает кружить. Я останавливаюсь, а Джейк уже готов к новым трюкам.

— Как ты хорош! — говорю я.

— Моя мама была танцовщицей в балете Майами. В детстве я по ее настоянию занимался танцами.

— Ты шутишь!

— Конечно, шучу. — И Джейк вновь кружит меня с таким шиком, что я задумываюсь, а не говорит ли он правду.

Задыхаясь, падаю ему на грудь. Но те крепкие объятия, которых я ждала, вдруг слабеют. Вопросительно смотрю на него, боясь заметить выражение боли.

— Я наступила тебе на ногу?

— Нет. — Слегка отклонив меня назад, Джейк прижимается носом к моему уху — мурашки пробегают по спине вниз и дальше — до кончиков пальцев ног. — Кажется, моя школьная подружка идет сюда, — шепчет он. — Я сейчас подниму тебя, и мы продолжим танцевать, идет?

— О'кей.

— Быстро!

Джейк поднимает меня — и опускает прямо перед феей с волосами цвета воронова крыла, одетой в неуместно короткое красное платье.

— Джейк? — Изящным жестом она откидывает прядь шелковистых волос. — Джейк Бликер? Не может быть! — И гибкими руками обвивает его шею. — Много времени прошло, а? — Она одобрительно похлопывает его по груди. — Хорошо выглядишь.

Джейк высвобождается из ее объятий.

— Ага, ты тоже. — Бросает взгляд на меня.

Я переминаюсь с ноги на ногу. Очень неловкое положение. Я не танцую, но и не участвую в беседе. Я просто идиотка, которая стоит в центре танцпола.

— Сара, это Тина.

— Очень приятно, — говорю я. Тина вежливо кивает мне и вновь поворачивается к Джейку.

— Ну и что с тобой произошло за последнее время? Я слышала, что ты работал в рекламной фирме?

— Да, и все еще там. А ты?

— А ты не слышал? Только что ушла из «Мари Клер». И сейчас редактор отдела моды в журнале «Шарм».

— О, вау! — вырывается у меня. — Потрясающе! — Смотрю на Джейка, произвело ли это на него впечатление. Похоже, нет.

— Да, неплохо. — Тина слегка поворачивается ко мне, давая понять, что заметила мое существование. — А вы, видимо, тоже фотограф? — спрашивает она.

— О нет.

Она вопросительно приподнимает бровь. Я молчу.

— А чем вы занимаетесь? — интересуется она.

— Я из группы «Рокеттс».

Глаза ее широко распахиваются. Жду, что сейчас Тина начнет хохотать. Но ее улыбка становится чуть более широкой и лукавой. Склонив голову набок, она внимательно изучает меня — темные волосы, рост 5,4 фута, ноги укоротить. Тина, должно быть, поняла, что я вру.

Поняла?

О Господи! Я попала в точку!

Выражение лица Тины становится отстраненным.

— О, ребята, простите, вы должны меня извинить. — Взгляд ее бесцельно шарит по собравшимся. — Кажется, Сэмми принялся за четвертый бокал шампанского. Хочу поздороваться пока он еще способен узнать меня. — Взметнув на прощание свои бесстыдно роскошные волосы, она, пританцовывая, удаляется.

— Вот ведь, — хихикает Джейк. — Прости. Я не представлял. Думал, будет здорово пригласить тебя на вечеринку с танцами. Но для тебя это, вероятно, оказалось еще одним тяжелым рабочим днем, да?

— Никоим образом. Все замечательно. У меня есть шанс проявить творческие способности и опробовать новые методы, над которыми я сейчас работаю.

— Да-а? Например?

— Не делать ничего без предварительной растяжки.

Музыка внезапно смолкает. Пару секунд оркестр нестройно переходит к новой композиции. С ужасом понимаю, что они продолжают темы восьмидесятых.

— Да! — Кулак Джейка взмывает в воздух в классической манере стоп-кадра. — «Карма хамелеон»! — И в восторге трясет головой.