— Он там, — сказал старший детектив городской полиции. — Осторожно, скользко.

Мужчины у кровати отступили в стороны, словно раздвинув человеческий занавес. На спине в луже густеющей крови лежал Августин Скала — или то, что от него осталось. Я бы не опознал его, если бы не размер фигуры и не поношенный бушлат, потому что у Августина Скалы не было лица и не было глаз. Пустые глазницы уставились в грязно-белые плитки потолка.

Порванная рубашка открывала волосатый торс, посередине которого зияла дыра размером с блюдце. Из ее неровных краев выступала часть сердца: оно было частично оторвано, и в нем не хватало несколько больших отгрызенных кусков.

Внимание Уортропа привлекло как раз сердце. Чтобы рассмотреть его, он не раздумывая опустился на колени прямо в липкую кровь.

— Сестра обнаружила его около семи утра, — сказал Бернс.

— Куда вы забрали Чанлера? — не оборачиваясь, спросил доктор.

— Я его никуда не забирал. Доктор Чанлер пропал.

— Пропал? — Уортроп резко на него посмотрел. — Что вы имеете в виду? Куда пропал?

— Я надеялся, что это вы поможете мне ответить на этот вопрос.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался фон Хельрунг — с горящим лицом и развевающимися вокруг квадратной головы волосами.

— Пеллинор! Слава богу, ты здесь. О, это ужасно. Ужасно!

Доктор встал, его брюки были испачканы в крови Скалы.

— Фон Хельрунг, где Джон?

— Доктор Чанлер исчез, — сказал Бернс, прежде чем фон Хельрунг успел ответить, и кивнул на разбитое окно. — Мы думаем, через это.

Уортроп подошел к окну и посмотрел на землю четырьмя этажами ниже.

— Невозможно, — пробормотал он.

— Дверь была заперта изнутри, — пробурчал Бернс. — Чанлер пропал. Никакого другого объяснения нет.

— Законы природы диктуют другое, инспектор, — парировал доктор. — Если только вы не допускаете, что у него выросли крылья и он улетел.

Бернс взглянул на фон Хельрунга и коротко приказал своим людям ждать снаружи, оставив нас четверых наедине с останками Августина Скалы.

— Доктор фон Хельрунг проинформировал меня об особенностях болезни доктора Чанлера.

Уортроп всплеснул руками и сказал:

— Инспектор, Джон Чанлер страдает от физических и умственных проявлений конкретного помешательства, известного как психоз вендиго. Эта болезнь неоднократно описана в литературе…

— Да, он упоминал об этой истории с вендиго.

— Все кончено, — сурово вмешался в разговор фон Хельрунг. — Теперь он совсем ушел к аутико.

Уортроп застонал.

— Инспектор, умоляю вас не слушать этого человека. Какой человек — не говоря уже о Джоне Чанлере в его-то состоянии — мог бы упасть с четвертого этажа и при этом не получить таких травм, которые не позволили бы ему сбежать?

— Я не врач. Я знаю только, что он пропал и что единственный выход был через окно.

— Он теперь летит на сильном ветре, — объявил фон Хельрунг.

— Заткнитесь! — крикнул Уортроп, тыча указательным пальцем в лицо старика — Может, вы убедили Бернса в этом безумии, но я не хочу в нем участвовать. — Он обернулся к Бернсу. — Я хочу поговорить с сестрой.

— Она ушла домой, и сегодня ее не будет, — ответил Бернс. — Как вы можете догадаться, она пережила сильное потрясение.

— Он должен был выйти…

— Тогда он должен был стать невидимым, — парировал старший инспектор. — На этаже всегда дежурит сестра, здесь постоянно ходят врачи и санитары. Его бы увидели.

— Есть некоторые свидетельства касательно… — начал фон Хельрунг.

— Ни… слова… больше, — зарычал Уортроп на своего старого учителя. Он снова обернулся к Бернсу. — Хорошо. Я согласен допустить, что он упал и не утратил способность передвигаться. Я полагаю, что ваши люди разыскивают его; в своем состоянии он не мог далеко уйти.

В этот момент в комнату вошел мужчина — примерно того же возраста, что фон Хельрунг, но выше ростом и атлетичнее, одетый в хороший фрак и цилиндр, с пронзительными глазами и выступающим вперед подбородком.

— Уортроп! — воскликнул он, подошел прямо к доктору и дал ему пощечину.

Доктор тронул уголок рта и обнаружил на нем кровь. Удар рассек ему нижнюю губу.

— Арчибальд, — сказал он. — Я тоже рад вас видеть.

— Это вы его сюда привезли! — крикнул отец Джона Чанлера. Единственный находившийся в комнате полицейский даже не пытался вмешаться; казалось, ему нравится это представление.

— Это больница, — ответил доктор. — Обычное место для больных и раненых.

— И для вас, когда я с вами разберусь! Как вы посмели, сэр! Вы не имели права!

— Не говорите мне о правах, — отрезал Уортроп. — Ваш сын имел право на жизнь.

Старший Чанлер сердито фыркнул и развернулся к инспектору Бернсу.

— Детектив, я хочу, чтобы его нашли быстро и чтобы при этом было как можно меньше шума. Чем быстрее дело будет разрешено, тем лучше. И ни при каких обстоятельствах ни вы, ни кто-либо в вашем управлении не должны разговаривать с прессой. Я не позволю, чтобы фамилию Чанлер полоскали в дешевых бульварных газетенках!

Бернс коротко кивнул в знак согласия, с отвращением сжимая губами незажженную дешевую сигару.

— Я пристрелю любого, кто только прошепчет фамилию, сэр.

Чанлер снова обрушился на доктора:

— Всю вину я возлагаю на вас, Уортроп. Я уже говорил со своими адвокатами о вашей вопиющей небрежности в том, что касается лечения моего сына, и могу уверить вас, что расплата неминуема. Вы заплатите!

Он развернулся и стремительно вышел из комнаты. Уортроп притворно вздохнул.

— Какая трогательная забота.

Он обернулся к фон Хельрунгу.

— Мюриэл уже знает?

— Я послал с известием Бартоломью, — ответил фон Хельрунг. — Он привезет ее ко мне домой. Там она будет в безопасности.

— В безопасности? — эхом повторил монстролог. — В безопасности от чего? — Он не ждал ответа — Детектив, я на время принимаю ваше смехотворное предположение, что Джон смог уйти после падения из окна, и предлагаю закинуть ваш невод в ближайших окрестностях. Он не мог далеко уйти.

— Сначала мы должны обсудить ряд дополнительных мер, — настойчиво заговорил фон Хельрунг. — Ради безопасности ваших людей.

— Абрам, сейчас не время… — начал Уортроп.

— Его нельзя убить обычными пулями, — сказал фон Хельрунг, не обращая на него внимания. — Они должны быть серебряными, и стрелять надо только в сердце. Вы можете набить его голову двадцатью пулями и все же не свалить. Оно спряталось до наступления ночи. Ищите на возвышенных и в безлюдных местах, но не ограничивайте поиски ближайшими окрестностями. Оно может быть уже за много миль отсюда. Не жалейте людей, задействуйте всех годных полицейских. Я бы также предложил подключить национальную гвардию штата.

Бернс хрюкнул.

— Я не могу мобилизовать весь штат Нью-Йорк, доктор фон Хельрунг. Вы слышали мистера Чанлера. Я должен привлекать как можно меньше внимания.

— Ах, бог мой! — вскричал доктор. — Да вы можете найти его за пять минут с одним полицейским и ищейкой!

— Я оставляю это на ваше усмотрение, инспектор, — сказал фон Хельрунг, как будто не слыша Уортропа, — но вам следует заняться делом со всей возможной поспешностью. Следующие несколько часов критически важны. Оно должно быть найдено до наступления ночи.

От этой директивы у Бернса широко открылись глаза.

— Почему? Что случится ночью?

— Оно начнет охотиться. И не прекратит охоту. Оно не сможет остановиться, потому что теперь его гонит голод. Оно будет убивать и есть, пока кто-нибудь не убьет его.

Доктор запальчиво затряс головой и обратился к Бернсу.

— Но перед тем как вы приступите к делу, детектив, предлагаю вам поговорить с лечащим врачом и просветиться насчет физического состояния Джона…

— Оно не такое уж беспомощное, если он смог справиться со Скалой, — торжествующе заметил фон Хельрунг. — А как насчет скорости? Когда ночная сестра навестила Джона в конце своей смены, Скала был жив и здоров. А через семь минут вошла ее сменщица и увидела это.