На следующее утро сержант Хок ждал нас в лобби. Вместе мы душевно позавтракали — последняя наша приличная еда на много дней вперед — и вышли на улицу, под затянутое облаками небо, на колючий арктический ветер, которые напоминали, что совсем скоро наступит суровая канадская зима. Наше снаряжение было свалено у коновязи: два раздутых рюкзака с гирляндами лопат, топоров, кастрюль, котелков и прочих принадлежностей; мешок поменьше с едой и пара винтовок «винчестер».

— Пойдем налегке, доктор, — радостно сказал наш проводник. — Так мы выиграем время.

Винтовки напомнили Уортропу, что он забыл в комнате свой револьвер, и он велел мне его принести.

Он положил его в карман своего брезентового плаща и сказал:

— Что ж, тогда давайте пошевеливаться, Хок? Я возьму рюкзак и винтовку. Уилл Генри понесет продукты.

Пораженный, Джонатан Хок сказал ему:

— Ваш мальчик идет с нами?

— Он не мой мальчик, и да, он идет с нами.

Молодой полицейский нахмурился.

— Конечно, это не мое дело…

— Конечно нет.

— Он мог бы подождать нас здесь.

— Уилл Генри — мой помощник, сержант Хок. Я не могу обойтись без его услуг.

— Какие это могли бы быть услуги? — Он испытывал некоторые трудности, пытаясь их себе представить.

— Незаменимого свойства.

— Он нас замедлит.

— Не более чем беспредметный спор на обочине, сержант. Я гарантирую вам, что он полезнее, чем выглядит.

Хок оценивающе и с сомнением посмотрел, как я выгляжу.

— Поверю вам на слово, доктор, но на вид он немного слабоват. Вы больше не в Новой Англии, речь идет о дальней окраине.

Сержант Хок повернулся ко мне.

— В лесу нет чудовищ, мистер Уилл Генри, но есть другие существа, которые с такой же радостью съели бы вас. Вы уверены, что хотите идти?

— Мое место рядом с доктором, — сказал я, пытаясь придать голосу твердость.

На этом он сдался. Он пожал широкими плечами, криво усмехнулся, закинул винтовку за плечо и повел за собой. Он был высокий и шагал широко; он привык к долгим походам по труднодоступной местности, и в последующие дни доктор и я были на пределе своих сил, физических и душевных, потому что он был прав. Мы больше не были в Новой Англии.

В тот первый вечер мы разбили стоянку на северном берегу большого озера, пройдя почти двадцать миль по достаточно утоптанной тропе. По обеим сторонам озера были оставлены каноэ в качестве любезности для охотников и аборигенов, которые использовали тропу как торговый маршрут в Рэт Портидж. Чтобы пересечь озеро, ушло почти два часа — так оно было велико и с такой осторожностью мы плыли, поскольку маленькое каноэ с нами троими и с нашим снаряжением сидело в воде угрожающе низко. Пока Уортроп помогал Хоку ставить палатку — он взял всего одну, не рассчитывая, что нас будет трое, — меня отрядили в лес набрать валежник для костра. В сумеречных тенях мне казалось, что я слышал, как крадется какое-то большое существо. Не могу поручиться, что так и было, но только с наступлением темноты плодовитость моего воображения росла в геометрической прогрессии.

Впрочем, ночь еще не наступила, когда сержант Хок разложил замечательный костер и поставил жариться сковородку с сосисками из оленины, а сам весело болтал, словно школьник в предвкушении летних каникул.

— Вы должны мне что-нибудь рассказать об этой самой монстрологии, доктор, — сказал он. — Я видел в лесах некоторые странные вещи, но они и сравниться не могут с тем, что вы видели в своих путешествиях! Да если хотя бы половина того, что рассказывала моя мать, правда…

— Поскольку я не знаю, что она рассказывала, то не могу судить о достоверности, — ответил доктор.

— Как насчет вампиров — вы когда-нибудь охотились на них?

— Нет. Это было бы исключительно трудно.

— Почему? Потому что их трудно поймать?

— Их невозможно поймать.

— Только если застать вампира в его гробу, как я слышал.

— Сержант, я не охочусь за ними, потому что, как и вендиго, их не существует.

— А как насчет вервольфов? За ними вы охотились?

— Никогда.

— Их тоже не существует?

— Боюсь, что нет.

— А как насчет…

— Надеюсь, вы не хотите сказать «зомби».

Сержант умолк. Какое-то время он смотрел на огонь, помешивая палкой искрящиеся угли. Он выглядел немного удрученным.

— Ладно, если вы не охотитесь за ними, тогда за кем вы все же охотитесь?

— В основном я не охочусь. Я посвятил себя их изучению. Я стараюсь избегать того, чтобы захватывать и убивать их.

— Не очень-то это весело.

— Смотря, что вы вкладываете в понятие «весело».

— Ну, а если монстрология не занимается такими вещами, то почему ваш друг Чанлер приехал сюда искать вендиго?

— Я точно не знаю. Впрочем, думаю, не с целью доказать, что их не существует, поскольку, если ты не нашел ни одного вендиго, это будет означать лишь то, что ты его не нашел. Я подозреваю, что он надеялся найти его либо, по крайней мере, неоспоримые свидетельства его существования. Знаете ли, сейчас возникло движение за то, чтобы расширить круг наших исследований и включить в него те самые существа, о которых вы говорите — вампиров, вервольфов и так далее, — движение, против которого я решительно возражаю.

— А почему?

Уортроп очень старался сохранить спокойствие.

— Потому что, любезный сержант Хок, как я уже сказал, их не существует.

— Но вы также сказали, что, если не найден один из них, это еще не доказывает что их не существует.

— Я с почти абсолютной уверенностью могу сказать, что их не существует, и чтобы это доказать, мне достаточно моего мышления. Возьмем в качестве примера вендиго. Каковы его отличительные черты?

— Отличительные черты?

— Да. Что его отличает, скажем, от волка или от медведя? Как бы вы его описали?

Хок закрыл глаза, словно пытаясь лучше представить в уме предмет разговора.

— Ну, они большие. Выше пятнадцати футов, как говорят, и тонкие, такие тонкие, что если поворачиваются боком, то исчезают.

Доктор улыбнулся.

— Да. Продолжайте.

— Они могут менять облик. Иногда они выглядят как волк или медведь, и они всегда голодны и не едят ничего, кроме людей, и чем больше они едят, тем голоднее и худее становятся, поэтому они постоянно должны охотиться; они не могут остановиться. Они передвигаются, прыгая по верхушкам деревьев, или, как говорят некоторые, раскидывают свои длинные руки и летят по ветру. Они всегда приходят за тобой ночью, и когда они тебя находят, тебе конец, ты ничего не сможешь сделать. Они будут тебя преследовать много дней, призывая по имени, и в их голосе есть нечто такое, что ты захочешь к ним пойти. Их нельзя убить пулей, если только пуля не серебряная. Все, что серебряное, может их убить, но только серебряное. Но и тогда надо вырезать им сердце, отрубить голову и потом сжечь тело.

Он глубоко вздохнул и с некоторым огорчением посмотрел на моего хозяина.

— Итак, мы имеем основные физические характеристики, — сказал доктор тоном учителя, выступающего перед классом. — По внешнему виду гуманоид, очень высокий, более чем в два раза выше взрослого человека, очень худой и такой тонкий, как вы говорите, что, повернувшись боком, в нарушение всех физических законов просто исчезает. Вы еще забыли отметить, что сердце lepto lurconisсделано из льда. Рацион вендиго состоит из людей — и, что интересно, из некоторых видов лосей, могу я добавить от себя, — и он способен летать. Еще одно свойство, о котором вы не упомянули, это способ репродукции.

— Способ чего?

— Все населяющие нашу планету виды должны как-то производить следующее поколение, сержант. Это известно любому школьнику. Поэтому скажите мне, как вендиго делает маленьких вендиго? Будучи гоминидом, он относится к высшему классу животных — если оставить в стороне вопрос о том, как сделанное изо льда сердце может качать кровь, — и не может быть бесполым. Что вы еще можете рассказать об их ритуале ухаживания? Устраивают ли вендиго свидания? Влюбляются ли они? Они моногамны или у них по многу партнеров?