– Я тихонько заберусь в хлев и подою козу. Сейчас дождь, темно – никто не увидит, – Кадмея настолько охотно включилась в игру, что, казалось, ей не страшны никакие препятствия. Лишь бы покормить игрушку.
– Во что ты подоишь? Вот разве привести сюда козу. Ты помнишь, как бог Арей кормил Ипполиту?
– И верно! – Кадмея снова на цыпочках прошла мимо сторожихи, не заметив, что рабыня проснулась и проводила ее взглядом.
А в паннории в это время увлеченно слушали песни Фериды. Голос слепой педотрибы звучал под сводами зала:
Один за другим следуют годы в порядке,
Множится племя наездниц, в битвах жестоких взрастая.
Удержу нет Ипполите, слала набег за набегом,
Скованы страхом мужские селенья в округе.
Не знает царица в боях поражений.
Ареса – бога войны славит царица в молитвах,
Мать Афродиту забыв, любовь от наездниц отринув.
Это обидело страшно богиню, и она покарала царицу:
Внушила микенской царевне Адмете желанье
Пояс волшебный добыть амазонок.
Царевна велела Пояс добыть аргонавту Гераклу. —
Если можешь – возьми, – Ипполита сказала.
Грустный напев, олимпийские музы, начните.
Пояс волшебный стеречь в наосе строго
В детстве еще Ипполите богиня велела.
Но дочь неразумная в храм допускала
Подругу свою Антиопу…
Встала с рассветом готовая к бою царица,
В наос вошла. Где же пояс?
Дар Арея исчез, и нет Антиопы.
Все поняла Ипполита и в гневе жестоком
Волосы рвать принялась, голову пеплом святых алтарей посыпая.
Но горю ничем не поможешь, надо идти на ратное поле,
Надеясь на лук да на меч свой на острый.
Но разве поспоришь с теми, кто поясом чудным владеет…
Бой этот был быстротечным.
Женщины вышли за город и видят:
Нет Ипполиты на месте кровавом,
Только копье ее, меч да кольчуга щитом златокрайным покрыты…
Дочь Ипполиты решила лишить себя жизни
И меч над собой занесла из бронзы лемносской,
Но вдруг в небесах голос раздался могучий:
– Мать твоя, помни, бессмертна, поднята мною она
На тверди Олимпа. Отныне царицею ты Фермоскиры осталась.
Властвуй над городом так же удачно,
Как Ипполита царила, выстрой ей храм,
Время придет – я верну тебе пояс волшебный.
Много веков с той поры прошагало;
Царство раздвинули вширь амазонки,
Храм благолепный, огромный воздвигнули в честь Ипполиты,
Только успели в наосе светлом поставить ее изваянье,
Как очутился на бедрах богини пояс волшебный.
Он и поныне дарует победы
Нам, дочерям Фермоскиры, наездницам славным…
Вывести козу из хлева оказалось нетрудно – они привыкли к девочкам. Животное заупрямилось только около конюшни. Но Кадмея втащила ее за рога и провела мимо сторожихи. Мелета склонилась над ребенком и улыбалась. Девочка сопела носом и старательно сосала ее палец.
– Я же сказала – она хочет молока. Как ты думаешь, она может взять сосок?
– Вспомни, как это делал бог Арей: «Сам он выдаивал сосцы над губами младенца». – Мелета положила девочку на спину. – Подводи козу ближе.
Коза не хотела стоять на месте, она старалась добраться до сена.
– Так у нас ничего не выйдет. Козу надо положить тоже.
– Она не захочет.
– Я ей подсеку ноги, а ты крути рога.
Все старания девочек положить козу оказались напрасными. У них не хватало силенок.
Неизвестно, чем бы кончилась эта затея, но вдруг открылась дверь и испуганные девочки увидели Лаэрту. Из?за двери выглядывала рабыня.
Богоданная
Царица Годейра вернулась сегодня в свой дворец поздно. Вчера грозовой дождь наделал много хлопот. Лето в этом году стояло погожее, и дождь с грозой оказался неожиданным. Всю прошлую ночь царица провела на участках, где рабыни убирали овощи, днем она посетила виноградники, заехала к рыбачкам на побережье и домой возвратилась лишь за полночь.
Около ворот конь остановился и заржал. Привратница распахнула створки, и Годейра, отпустив сопровождавшую ее свиту, въехала во двор. Она соскочила с коня, бросила поводья и вошла во дворец. Ее встретили служанки, помогли раздеться.
– Ужин принеси мне на верхнюю террасу – спать я буду там, – сказала она служанке и поднялась по каменной лестнице вверх. Верхняя терраса расположена на крыше дворца и огорожена высокой решеткой. Она так густо оплетена виноградными побегами, что непроницаема для зноя и ветра.
Царица, когда ей хочется одиночества, ночует здесь.
У окна, проделанного в решетке, стоит столик, рядом с ним кробатос – ложе из черного дуба, инкрустированного блестящими бронзовыми пластинками. У изголовья кробатоса – светильник на треноге, около столика таз для умывания.
Вошли три служанки: одна поставила на столик ужин, вторая налила в светильник оливкового масла и зажгла его, третья принесла кувшин с водой и полотенце.
Сполоснув руки, Годейра отослала служанок, прилегла. Отломив корочку хлеба, она макнула его в вино, разжевала. Потом взяла кусок рыбы и стала есть. Голод, который она испытывала по пути домой, исчез. Рыба казалась невкусной, сыр пересоленным, и она отложила еду в сторону.
Поднявшись с ложа, подошла к окну, распахнула створки. Внизу перед нею раскинулся город. Кое-где светились огоньки. На холме, по ту сторону агоры – главной городской площади, высился храм. За храмом подковой опоясали его подножье жилища жриц. Вокруг агоры приземистые каменные помещения суда, гимнасия и торговые ряды.
Ниже все подножие холма застроено домами воительниц. Там живут наездницы – краса и гордость Фермоскиры. Их жилища построены из пиленого камня, многие из мрамора. У каждого дома конюшня, двор, помещение для служанок и рабынь. Эту часть города, утопающую в садах, зовут золотым ожерельем Фермоскиры.
Далее по равнине дома беднее: ломаные улочки тесны и грязны. Здесь живут гоплитки – пешие воительницы, стражи города и порядка.
Еще дальше, до самого берега Фермодонта, раскиданы бедные лачуги рабынь. Рабыни обрабатывают поля и сады басилейи, строят дома, прядут пряжу, ткут полотна и делают всю тяжелую и черную работу. Жизнь рабыни унизительна и трудна – ее не считают за человека. Она просто тело – одушевленный рабочий инструмент. Амазонки так и говорят: «У меня на виноградниках работает сотня тел, трех нерадивых я убила». Или: «Что мне делать с каменоломнями – они требуют прорву тел. Рабыни мрут как мухи». Есть одна надежда в безотрадной жизни рабыни – стать метекой. За верность и безропотность ее могут сделать вольноотпущенной. Она будет пасти стада, ловить рыбу, а если судьба улыбнется ей, то станет она служанкой у госпожи…
…Вдруг царица вздрогнула. Гулко простучали копыта по мостовой, и через минуту на террасу поднялась служанка.
– Приехала Лота, и она просит впустить ее.
– Веди.
Лота вышла на террасу, вскинула руку в знак приветствия.
– Что-нибудь случилось? Почему ты одета по-дорожному?
– Я ездила искать тебя. Мы где-то разминулись.
– Садись, говори.
– Весь город возбужден, царица. В козлятник подкинули ребенка.
