Литмир - Электронная Библиотека

— После авиакатастрофы я как-то об этом не думала.

— Понимаю. Но ведь ты просила меня позвонить ей. Не забыла?

Джилл вспомнила. Но очень, очень смутно.

— Она ждет твоего звонка. Есть чем записать?

Почувствовав непонятное смущение, Джилл поспешно вытащила из ящика туалетного столика карандаш для бровей — первое, что попалось под руку, — и записала номер телефона на коробке для бумажных салфеток. Хотя сильно сомневалась, что он ей понадобится.

Мэдди встала на ножки и принялась разгуливать по ванне.

— Садись, милая. — Джилл испугалась, что она поскользнется. — Садись! Эрик, я не могу больше разговаривать.

— Хорошо. Прости, пожалуйста, что позвонил так не вовремя.

Она уже открыла рот, чтобы произнести «поговорим потом», как вдруг в телефоне раздался странный щелчок. Джилл замерла. Эрик все еще на линии, как раз прощается, так что бы это могло быть? Эрик только потомповесил трубку.

Джилл безмолвно смотрела на гудящую трубку, сердце ее билось все сильнее, голова кружилась так, что казалось, она вот-вот потеряет сознание. О нет! —вскрикнула она про себя. Быть того не может.

Глава седьмая

Уложив Мэдди в кроватку, Джилл в смятенном состоянии духа спустилась по лестнице. Может, ей этот щелчок померещился? Или какая-то помеха на линии? Бывает же такое?! Еще как бывает! Ничто не говорит о том, что именно Эйден подслушал их разговор.

Но стоило ей войти в кухню и взглянуть на мужа, как все встало на свои места. Щелчок не был ни игрой ее воображения, ни помехой на линии. Ее наихудшие опасения нашли подтверждение.

Эйден сидел в несвойственной ему позе — сгорбившись, бледный как полотно, со страдальческими глазами.

Джилл подошла к раковине, вымыла бутылочку, из которой Мэдди пила молоко. Эйден не сводил с нее мрачного взгляда. Как же ей хотелось в этот миг провалиться сквозь землю!

Затем она, оттягивая время, вытерла кухонный стол. А дальше уже деваться некуда, разве что симулировать приступ аппендицита.

Джилл выключила свет над раковиной, уговаривая себя, что все не так страшно, как кажется, — они с Эйденом поладят. Направляясь к нему, она вдруг почувствовала слабость в коленках.

— Ну, давай поговорим, — дрожащим голосом выдавила она из себя. — Ты, очевидно, слышал мой разговор с Эриком.

— Я не собирался подслушивать. Но когда телефон зазвонил, я решил, что это снова кто-нибудь из Эй-Би-Экс.

Очень правдоподобно. Джилл кивнула.

— Мне жаль, что ты узнал обо всем таким нелепым образом.

Эйден молча смотрел на Джилл, словно надеясь что-то увидеть в ее лице.

— Да? А как, по-твоему, я мог узнать иначе?

Джилл стало жаль Эйдена. Он походил на разочарованного ребенка.

— Я надеялась, что настанет день — и ты сам все вспомнишь.

Он откинулся на спинку стула и издал слабый горький смешок.

— Замечательно. О чем же я, по-твоему, должен был вспомнить?

— О том, что мы решили разойтись.

—  Мырешили!

— Да, мы.

Он смотрел на нее спокойно, но в глазах его промелькнули сомнение и неуверенность.

— О, Эйден, не думаешь же ты, что это моя затея и что я тайком веду переговоры за твоей спиной? — Ей вдруг пришло в голову, что из разговора с Эриком можно сделать только этот однозначный вывод.

Крепко стиснув губы, он отвернулся, явно напрягая память. Но Джилл не стала ему помогать. Чувствуя свою уязвимость, он смутился и пришел в замешательство. Джилл перегнулась к нему и протянула руку, желая утешить, снять боль.

Но Эйден отпрянул от нее и вскочил на ноги. Весь его вид убедительно говорил о том, что он ей не верит и не хочет, чтобы она до него дотрагивалась.

Он вышел в столовую и сел на пол перед погасшим камином, упершись локтями в колени и глядя на остывшую золу. У Джилл в голове все перемешалось, но из этого хаоса отчетливо выступала одна мысль: все оказалось гораздо хуже, чем она ожидала.

— Так мы действительно разводимся? — Он взял железную кочергу и помешал ею в холодном камине. По тону Эйдена Джилл поняла, насколько потрясла его ужасная новость.

Джилл тоже вошла в столовую, чтобы быть ближе к мужу, хотя понимала, что ни о какой близости не может быть и речи, и села на диван.

— Да, так мы решили.

Эйден бросил кочергу, но продолжал смотреть на пепел, где всего несколько часов назад горел веселый огонь.

— Не помню. Ничего не помню. Расскажи мне лучше сама.

— Ах, Эйден, это неважно.

Он взглянул на нее — словно пригвоздил взглядом к месту.

— Расскажи! — приказал он слишком спокойным голосом.

В глазах Джилл стоял сплошной туман. Память Эйдена восстановилась не полностью, но интерлюдия, бесспорно, кончилась. Ей показалось, что на нее, удлиняясь, наступает тень того прежнего, настоящего Эйдена.

— Я не настаиваю, а просто хочу, чтобы ты сам все вспомнил. Спешки никакой нет. Конкретных шагов мы ведь еще не предприняли, с юристами не говорили, да и вообще ничего в этом направлении не сделали.

— Джилл! — нетерпеливо потребовал он.

— Хорошо. Откуда мне начать?

— Не поведаешь ли, когда мы приняли это решение?

Она хотела сказать, что, по мнению врача, лучше будет, если воспоминания вернутся к нему сами, но по его глазам поняла, что сейчас этот довод не подействует.

— Вечером, накануне неудавшегося полета. Ты утром вернулся из командировки в Детройт, и мы поссорились из-за того, что ты забыл про день рождения Мэдди. Короче, к ночи мы окончательно договорились, что разведемся.

— Иными словами, наш брак рушится из-за того, что я позабыл про день рождения Мэдди? — Он недоверчиво взглянул на нее.

— Нет. У нас и раньше были трудности.

— Какие же?

Она заколебалась, но он громко и резко повторил:

— Какие трудности?

— У нас с тобой были разные цели в жизни. Каждый из нас глядел в другую сторону. Ах, Эйден, оставь, мой рассказ все равно не приведет ни к чему хорошему. Ты только начнешь нервничать, и все.

— Я и так нервничаю. Рассказывай.

Джилл тяжело сглотнула. У нее в горле словно был кляп.

— Через каких-нибудь два дня ты должен показаться доктору Грогэну. Давай отложим наш разговор до этого визита!

Эйден сжал левую руку в кулак и ударил себя по бедру.

— Почему наш брак оказался браком в полном смысле этого слова? Я требую объяснений, Джилл.

— Хорошо, хорошо! — Кровь шумела у нее в ушах. — Неприятности возникли вместе с появлением на свет Мэдди.

Эйден нахмурился так, что его брови чуть ли не сошлись на переносице. Джилл не хотела и дальше причинять ему боль. Он и так уже получил достаточно. Но как сказать ему правду, не причиняя боли?

— Мы… ммм… мы не собирались иметь детей. Перед женитьбой мы договорились не обзаводиться детьми.

— А почему мы не хотели детей? — помрачнел он еще больше.

— У нас… у нас были на этот счет свои соображения.

— Какие же?

— Мы были так заняты работой, путешествиями и всякими другими делами, что нам было не до детей. Они бы нам лишь мешали.

— Не представляю себе, чтобы ты путешествия предпочла ребенку. Что-то на тебя не похоже. — Он недоверчиво покачал головой.

Джилл опустила глаза, чтобы скрыть от него истину. Но он все равно сумел ее углядеть.

— Я? Это я так рассуждал?

В ответ она лишь смущенно пожала плечами.

— Ты хочешь сказать, что я не желал иметь детей?

Ей так хотелось пощадить Эйдена, взять часть вины на себя! Но не получалось.

— Я соглашалась с тобой. Поначалу мне хотелось иметь ребенка, однако я смирилась. Встала на твою точку зрения. Но произошло непредвиденное.

— Мэдди?

— Да. Это была моя вина, наверное. Я что-то напутала с предохранительными пилюлями.

— И она изменила наши отношения?

— К сожалению, да! — воскликнула Джилл.

— Каким же образом?

Эх, не надо было ей произносить эти слова с таким жаром! Теперь подавай ему подробности. А подробности причинят Эйдену боль!

24
{"b":"151972","o":1}