– Обвинение доказано, – сказал Уиллоус и постучал по стеклу своим значком.

Бетти Чен схватилась за сердце. Газета полетела на пол.

Уиллоус ободряюще улыбнулся, прижал бляху к стеклу, чтобы ей было лучше видно. Подергал дверь. Заперто. Миссис Чен довольно долго смотрела на детективов, затем встала, медленно подошла к телевизору и выключила его.

– Потеряла дистанционное управление, – сказал Уиллоус.

– И дочь.

– Да, и дочь.

Миссис Чен обернулась к ним, прошла через комнату, отперла и раздвинула дверь.

Уиллоус и Паркер вошли. Паркер представилась, а Уиллоус тем временем закрыл дверь. Строители и архитекторы обожают раздвижные двери, потому что они дешево стоят, просто монтируются и занимают гораздо меньше места, чем обычные. Полицейские, напротив, терпеть их не могут, потому что это мечта взломщика: достаточно лишь слегка приподнять их и вынуть из борозды. А стандартные замки неизменно лидируют по непрочности.

Уиллоус поразмыслил, не стоит ли посоветовать миссис Чен купить новый засов. Но решил воздержаться. Совет был бесплатный, зато остальное стоило денег. По его опыту, люди не желали тратить на безопасность ни гроша вплоть до того утра, когда, выбравшись из-под одеяла, обнаруживали, что пропало столовое серебро, а вместе с ним все представляющее хоть какой-то интерес для торговцев краденым и влезающее в багажник автомобиля.

На стене висели ходики – черный кот в белых перчатках указывал лапами часы и минуты. Миссис Чен взглянула на них, затем на свои наручные.

– Извините, я не думала, что уже так поздно.

Уиллоус сказал:

– Мы немножко раньше времени. Пробок оказалось меньше, чем мы ожидали.

– Большое спасибо, что согласились с нами поговорить, – сказала Паркер. – Я знаю, что это непросто.

Диван и кресло были обтянуты темно-голубым велюром. В углу стояло одинокое резное кресло-качалка.

– Садитесь, пожалуйста.

Паркер и миссис Чен пристроились на противоположных концах дивана. Уиллоус подошел к креслу, но не сел. На стене криво висела семейная фотография. Эмили Чен и оба родителя по бокам. Нарядились ради такого случая. Миссис Чен улыбалась. Ее муж был очень серьезен.

За спиной Уиллоуса миссис Чен сказала:

– Эмили была замечательная девочка.

Паркер отозвалась:

– Да, не сомневаюсь.

– Я говорила ей, чтобы она не связывалась с этим парнем. Он не поступал на работу, отказывался работать.

– Черри Нго?

Миссис Чен кивнула.

– У него всегда была куча денег. Толстые пачки. Он любил их вытаскивать и пересчитывать вслух. Пижон. Я однажды спросила его, откуда такие деньги. Он рассмеялся мне в лицо, как будто это был дурацкий вопрос, а я круглая дура.

– Черри и Эмили часто к вам приходили?

– Нередко. Раз в неделю, а то и два. Никогда не задерживались. Десять-пятнадцать минут.

– Черри приводил сюда кого-нибудь из друзей?

– Своего брата, однажды. Больше никого.

– Джоуи Нго?

– Да, Джоуи. Славный мальчик. Вежливый, уважительный. Не то что брат. По-моему, ему очень нравилась Эмили.

– А ваш муж и Черри ладили?

Миссис Чен взглянула на Уиллоуса.

– Мой муж боялся Черри Нго. Он считал, что Черри бандит.

У Уиллоуса запищал бипер [3]. Он сказал:

– Можно от вас позвонить?

– Телефон внизу. В кухне, я вам покажу.

– Не вставайте, я найду.

Квартира была узкая, не более четырнадцати футов в ширину, и устроена так, что на каждом этаже помещались лишь прихожая или коридор с лестницей и одна комната. Кухня располагалась в цокольном этаже. Большое окно выходило во двор-колодец. Задняя дверь была застеклена и с улицы не видна. На стене рядом с холодильником висел красный телефонный аппарат. Уиллоус позвонил домой.

Уилли Толбот оставил на автоответчике сообщение, что в уборной ресторана «Бледно-зеленые побеги» найдены два типа крови. Один соответствовал образцу, взятому из сердца Черри Нго. Другой принадлежал неизвестному донору.

Уиллоус повесил трубку. Длинный коридор с несколькими дверьми вел в дальний конец квартиры. Из-за первой двери доносилось тихое урчание. Стиральная машина. Он открыл следующую дверь и очутился в ванной, зажег свет и запер дверь. Полки аптечки были уставлены пластмассовыми баночками. Почти все лекарства прописаны миссис Чен.

Уиллоус пометил в блокноте фамилию врача и его телефон вместе с названиями некоторых из многочисленных лекарств.

Присев на корточки, он открыл шкафчик под раковиной. Полотенца. Свежее мыло и зубная паста, коробка стирального порошка. Мятый пакет с пачкой гигиенических салфеток.

На всякий случай Уиллоус заглянул в бачок унитаза.

Ничего.

Он открыл дверь, спустил воду и выключил свет. Миссис Чен была в кухне, готовила чай. Уиллоус спросил, не возражает ли она, если они с Паркер бегло осмотрят комнату Эмили. Миссис Чен заколебалась.

– Да нет, наверное. Вы ищете что-то определенное?

– Просто хотелось бы взглянуть, – объяснил Уиллоус.

Спальня Эмили помещалась на верхнем этаже, отделенная от комнаты родителей ванной. Это была девичья светелка. Стены украшены гравюрами. Ковер во весь пол, белый и мягкий, покрывало на кровати – розовое с белой кружевной оборкой. Светильник на тумбочке – в виде полярного медведя. Рядом с ним валялся потрепанный номер журнала «Сикстин», Паркер взглянула на дату – журнал был почти двухлетней давности.

Паркер спросила:

– Когда Эмили ушла из дома, миссис Чен?

– Полтора года назад. В конце декабря, во время рождественских каникул.

Уиллоус подошел к окну, выглянул наружу. Окно выходило на детскую площадку с горками, качелями, песочницей и автомобильным колесом на цепи. Рядом был крытый гараж для жителей кооператива. У стены, заросшей плющом, в дальнем конце подъездной дороги притулился контейнер для мусора.

Интересно, Чены собираются жить здесь и дальше или переедут? Каково проходить мимо этой спальни?

Он сказал:

– Миссис Чен, я хотел бы переговорить с моей напарницей. Вы не возражаете, если…

– Я буду внизу.

– Замечательно, благодарю вас.

За решетчатыми дверцами помещался гардероб во всю ширину комнаты.

Уиллоус сказал:

– Похоже, она даже вещей не взяла.

– Что ты, собственно, делаешь?

– Обыскиваю комнату. Не стой там, помоги мне. Смотри, она, наверное, ушла в чем была.

Паркер перебрала вереницу блузок и юбок. Металлические вешалки мелодично позвякивали. Она спросила:

– Что мы ищем, Джек, есть какие-нибудь соображения?

– Миссис Чен говорит, что они с Черри недолюбливали друг друга. Но он регулярно приходил сюда, иногда даже два раза в неделю.

– Но только на десять-пятнадцать минут.

– Именно.

– Ты думаешь, он прятал здесь наркотики?

– Нет, – сказал Уиллоус, – тут совсем другое.

Паркер взглянула на него.

– Тогда что же? – спросила ласково.

Уиллоус откашлялся.

– Ты сказала, что смотришь мыльные оперы. Чистосердечное признание, и я видел, что тебе стало гораздо легче, когда ты выговорилась. Что же, у тебя свои грязные тайны, у меня свои. – Уиллоус приложил к себе бело-голубое льняное платьице. – Как по-твоему, это я?

– Ты трансвестит, да?

– Признайся, ты знала с самого начала.

– Ты больной человек, Джек.

Уиллоус приподнял матрас. Ничего.

Паркер сказала:

– Боже, иногда я чувствую себя такой подлой.

Уиллоус подошел к письменному столу. Тоже белый с розовым. Верхний ящик был набит бельем.

– Клер, ты не взглянешь?

– Если ты уверен, что не хочешь сам.

– Дай мне передохнуть. Там такая штука с жирафами.

– Не волнуйся, Джек. Не впадай в панику. – Паркер протянула ему трусики. – Держи, натяни их на голову и сделай пару медленных, глубоких вдохов.

Ко дну ящика скотчем был приклеен пакет с белым порошком и бледно-голубой конверт. В конверте лежала открытка с пушистым белым котенком, чьи розовые в форме сердечка следы складывались в слова «С днем рождения». Еще там была фотография.