Сейчас он может обонять страх Бертрана, пронзительный, сковывающий, животный. Когда они пытаются заставить его взять в руки нож, этот запах становится невыносимым. Никогда раньше он не обонял такого запаха, исходящего от Бертрана. Обонял только от самого себя. И он хочет сказать Бертрану: чтобы с тобой ни случилось, я не буду к этому причастен. Но он не доверяет своему голосу и удивляется тому, как четко он звучит, когда произносятся слова.

— Убей меня, если можешь. Я не сделаю это. Никогда.

Душа его вопит: нет, не убивай меня. Я не хочу умирать. Но это не те слова, что выходят. Все происходит так, будто кто-то другой написал сценарий диалога, некая холодная механическая часть себя самого. И эта часть руководит им.

Его убьют, если он не сделает того, чего они хотят, и Бертрана они убьют в любом случае. Он понимает это. Ствол ружья упирается в его голову, прижимая верхушку уха. Тело внутри размякло. Он ощущает жжение и влагу в бедрах, обоняет вонь собственной мочи и, возможно, мочи Бертрана. В голове никаких мыслей.

И все же голос продолжает звучать:

— Ты можешь убить меня.

Но они так и сделают. Не говори этого, потому что они так и сделают, взывает внутренний голос.

Затем неожиданная суета. Удар прикладом ружья и резкая боль перед полным затмением.

Вот что он помнит. Следующее, что вплывает в памяти, — это его пробуждение в тюремной камере и новый показ видео на тюремной стене. Стоящий на коленях сын и отец, отказывающийся убивать свое чадо, бессмысленная смерть, брат, который спасает свою жизнь. Вот все, что он помнит. Но сейчас все по-другому. Сейчас есть вещи, о которых он не знает, такие, например, как жив ли Бертран или мертв. А этот фильм ранит его, как волосяная рубашка поврежденную кожу. Он не может его смотреть, но мозг не в состоянии прервать показ. Даже когда он отворачивается, когда зажимает голову руками, когда громко кричит, чтобы заглушить звук фильма, он продолжается, проникает сквозь закрытые веки. Даже если бы из фильма исключили только муху, если бы он смог заставить мозг изъять ее из сценария, было бы не так плохо. Но муха всегда присутствует в конце фильма, перемещается через веки покойника в поисках влаги ради собственного выживания.

Прежде чем они возвращаются, проходит несколько часов. К этому времени Гевин разодрал свою одежду и расцарапал руки и щеки, вызвав кровотечение. Он едва сознает это так же, как и то, что фильм кончился.

Ему связывают руки за спиной и затыкают рот кляпом. Он не сопротивляется. Двое боевиков по бокам держат его в стоячем положении. Дверь камеры открывается, и показываются трое новых боевиков, ждущих приказа.

Тюремная стена снова освещается, и в этот раз на экране появляются новые образы. В сцене, которую он помнит, происходит тот же диалог, играют те же актеры, тот же удар в голову. Но теперь он видит, чем это все заканчивается. Ему показывают часть фильма, которая была исключена из памяти. Ему показывают видео, где он убивает своего друга. Затем его заталкивают в заднюю часть пикапа и в течение нескольких часов везут сквозь ночную мглу, прежде чем выбросить его и его вещи на обочину дороги в двух милях от города.

Сидя на стене у турбазы, Гевин видит, как фильм, который ему показывали, прокручивается в голове. Прежде он не позволял ему появляться. Память о нем сохранялась лишь в его подсознании, стучась в мозг в надежде войти, желая показать фильм. Но Гевин не допускал этого. Он не смог бы это вынести. Сейчас он впервые вывел память из подсознания и устроил ей смотр.

Это оказалось не легче, чем в первый раз. Он резко встает и сует окоченевшие руки в карманы.

Тропинка ведет к реке и, огибая турбазу сзади, уходит в поле. Гевин взбирается по перелазу. Небо светлеет у горизонта. Оно выглядит синим на фоне черных холмов. Здесь трава и деревья у поверхности земли затронуты слабым белым свечением, словно вымыты в слабом лунном свете. В поле спят коровы, которые тихо мычат во сне, когда он проходит мимо.

Вскоре он приходит к большому буку, вытянувшему свои ветви навстречу наступающему дню. Здесь он вспоминает наставления Г. Н.

За буком идти вверх по тропинке, которая ведет вправо от вершины холма, идти, пока не дойдешь до обнаженной скальной породы. Здесь имеется тропа. Она загибается к той тропинке, по которой ты пришел. Часовенка расположена несколько ниже этой тропы. Ее нельзя миновать.

Когда Гевин поднимается на холм, становится светлее, цвет начинает оформляться в ландшафт. Холмы напротив теперь зеленеют, цвет коры деревьев вокруг него переходит от бурого к серебряному, день становится теплее, хотя солнце еще не поднялось над горизонтом.

Скальная порода сверкает в этом новом свете. Он представляет в воображении другую прогулку, когда карабкается к вершине холма, чтобы сесть и съесть свой ланч, когда ощущает себя венцом творения. Но сейчас вершина холма — это маяк, указатель того, что цель его путешествия близка. Внезапно его внутренности сжимаются, и он старается продышаться. Сознает, что его руки дрожат, когда идет по тропе, ведущей к ущелью, но он простирает их вниз к холоду.

Г. Н. прав, оно недалеко. Он чуть не проходит мимо, но останавливается и смотрит в зазор между скалами. Отсюда ущелье не видно, пока он не входит в него и не спускается по ступеням. Гевин считывает буквы его названия, выбитые на мшистой скале у входа. У него нет часов, и он не знает времени. Но уже рассвет, и он дошел до Зеленой часовни, где Г. Н. назначил место встречи.

Ступени вырублены в скале грубо и неровно. Они холодны и ненадежны. Стены по краям скользкие и влажные от мха и водорослей. Он слегка трогает их кончиками пальцев, чтобы сохранять равновесие. На дне ущелья впадина, заполненная черной водой, загораживает вход. Вода покрыта тонким слоем льда. Она мелка, но он не может перейти ее без того, чтобы не промочить ноги. Ботинки водонепроницаемы, но ледяная вода проникает внутрь через верх. Его трясет от холода.

Ущелье впереди изгибается, его края возвышаются по сторонам, оставляя в небе полоску бледного неба, дорожку над Гевином. Здесь в изобилии водятся мох, водоросли, печеночники и папоротники. Дневной свет пробивается вниз с трудом, и воздух кажется зеленым, как края ущелья. Имеются расщелины и небольшие пещеры, под зеленым гобеленом скрываются черные тайны. Он осторожно ступает по ледяным скалам и мерзлой грязи.

За поворотом ущелье делится на два меньших прохода, один проход справа явно используется часто. Ступени ведут вверх, и, глядя в небо, Гевин видит высеченное на скале ветром и погодой огромное лицо. Зеленый рыцарь. Гевин читал о нем и знал, что он найдет его здесь, но все же удивился, насколько он походил на живого человека. Гевин думал, что его будет трудно разглядеть, что придется напрягать зрение, чтобы разобрать какое-то подобие лица, но на самом деле трудно было не заметить его. Оно массивно, основательно, с большим подбородком и густыми бровями. Рыцарь не вызывает желания бросить ему вызов. Он веками охраняет здесь часовню, порождая легенды, стихи и страхи.

Гевин собирается взобраться по ступенькам и встать под рыцарем, но что-то его останавливает. Его правый бок коченеет, промерзая до кожи и корней волос. Он стоит как вкопанный. Медленно поворачивает голову и смотрит в другой проход ущелья.

Он еще более зеленый, чем этот. Растительность разрослась в нем от краев до дна. Она более густая и покрывает скалы толстой, скользкой подстилкой и щупальцами. Просвет среди деревьев сверху позволяет свету проникать внутрь с ближнего конца, оставляя дальнюю часть прохода в глубоком сумраке. Ступеньки к ней отсутствуют. Попасть туда можно, карабкаясь по валунам. Но хотя Гевин ничего не видит там, он знает: туда ведет путь, который он должен пройти.

Из моха на скалах сочится жидкость, когда он карабкается вверх. Он ощущает воду коленями, голенями и руками. Гевин останавливается и оглядывает проход на всю длину. Это тупик. Никто не пользуется этим путем, поскольку он ведет в никуда. Но здесь кто-то есть сейчас. В дальнем конце Гевин способен различить стоящую фигуру. Этот человек так же неподвижен, как скалы, как сам Зеленый рыцарь, но он сделан не из камня. Это человек, который завлек Гевина к часовне, к месту отмщения и возмездия, к месту мифов и исторических событий.