Я подпрыгнул на сиденье. Она что-то говорила, а я не слушал.

— Ты что-то скрываешь от меня. Ты хорошо знаешь, что происходит, и не хочешь говорить правду. — Она протянула к моему глазу указательный палец с ногтем, похожим на коготь. — Я выясню, что ты скрываешь, и заставлю тебя заплатить за это.

Мне никогда не удавалось взять верх в споре с Луизой, и, хотя я был уверен, что она рано или поздно докопается до моей тайны, хотелось, чтобы этот драматический момент наступил как можно позже.

— Ты взвинчена. — Я вставил в плеер кассету с Cowboy Junkies. — Успокойся, хотя бы на минуту.

Лишь несколько первых звуков умиротворяющей музыки успело раздаться, прежде чем Луиза нажала на кнопку извлечения кассеты.

— Я ничуть не взвинчена, черт возьми, — процедила она. — Хочу, чтобы ты мне сказал, почему нам нужно было уехать из крепости, почему французы заставили нас это сделать, а слушать это дерьмо не желаю! — Звякнул ее браслет, мелькнула рука, выбросила кассету Cowboy Junkies из окна.

Я выжал тормоз.

— Ты психованная чертовка, стервозная наркоманка! — выругался я.

— А ты?.. — спросила она в ответ с несвойственной ей иронией.

Пленку еще можно было спасти. Выходя из своего «транзита», я видел сверкающий на солнце пластиковый корпус кассеты на обочине. Подобрал ее — повреждений не было. Повернувшись, чтобы возвратиться к фургону, я заметил лесосеку между дубами, тянущуюся светлой полосой до пересечения с дорогой к дамбе — дорогой, по которой я бы доехал до поместья, где было зарыто мое сокровище. Я взобрался на косогор, высматривая между деревьев развалины поместья, но увидеть их не смог. Оно находилось гораздо дальше, за пересечением дорог, за большой одинокой оливой, даже дальше того места, где был припаркован посередине дороги сияющий белизной микроавтобус «мерседес». Я закрыл глаза, потряс головой и открыл их снова. «Мерседес» оставался на месте. Всплывшие в памяти праздные и вздорные рассуждения Тео о зрительном ряде стряхнули выражение изумления с моего лица и спихнули меня с косогора на дорогу. Как они могли обнаружить место тайника? Говорил ли я о нем кому-нибудь прошлым вечером? Не проболтался ли невольно? Может, меня кто-то видел в поместье и выдал? Если они обнаружили тайник, почему остаются в этом месте? Я поднял голову. Чего они ждут там? Я взобрался в кабину фургона и с опаской поехал к следующему повороту, не обращая внимания на назойливую Луизу. Даже если они не имели в виду ничего более страшного, чем устроить небольшой пикник с pain, vin и boursin [18]в солнечной Андалузии, им все же удалось закрыть мне доступ к пяти килограммам кокаина, а без него ехать в Кадис было бессмысленно. Пока я пытался сосредоточиться на разрешении проблемы, дорога с потрескавшимся асфальтом вела нас к мелководной, сверкающей искрами реке и перекрестку дорог. Срочно нужно было принять решение, и я, так и не найдя его, когда «транзит» прогромыхал к тенистому мосту, кое на что сподобился. В сложившихся условиях решение было не очень хорошим, но так же, как многие люди не особо искусны в сворачивании закруток с марихуаной, так и я был не особо изобретателен в выработке решений. Я нажал на газ, взял определенное направление и увеличил скорость.

— Мы едем в Кадис, — объявил я.

Луиза вздрогнула, как от удара.

— Куда мы едем?

— В Кадис, — ответил я. — Он понравится тебе. Он весьма популярен, э-э, среди немцев.

— Кадис? — переспросила она. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Я не собираюсь ехать в Кадис.

— Поедешь.

— Нет, ни за что.

Я бросил взгляд направо, когда мы проезжали перекресток. О нет. Действительно, ни за что.Микроавтобус «мерседес» стоял примерно метрах в пятидесяти от дороги направо, но я не заметил ни Жан-Марка, ни его подручных. Мы проехали по мосту и сделали резкий поворот налево, к шоссе номер 340.

— Мартин, я не собираюсь ехать в Кадис. Останови фургон, — настаивала Луиза.

— Ты поедешь, — повторил я. — Поедешь, потому что тебе нельзя здесь оставаться, а я не могу придумать, куда тебе еще ехать.

— Я хочу домой! — воскликнула она.

— Домой, куда? В Германию?

— Нет, — заголосила она, — мой дом в крепости! Там, позади нас. Вот мой дом.

— Нельзя, — крикнул я, — потому что, когда они вернутся, не просто разгромят дом, но и тебя уничтожат! — Я долго смотрел в зеркало заднего вида, и, когда убедился, что нас не преследуют, сделал глубокий вдох облегчения. — Послушай, — продолжил я спокойно, — поедем со мной в Кадис, остановимся в прекрасном отеле с ванной, душем и всем прочим. У меня двести тысяч песет и около пяти граммов кокаина. Мы займемся покупками, искупаемся в океане и вернемся через несколько дней. За это время мерзавцы-лягушатники отвалят в Париж, и ты сможешь вернуться домой. Как ты на это смотришь?

Она выпятила нижнюю губу, и который раз я увидел в ней обиженную трехлетнюю малышку.

— Хочу домой, — пробурчала она, но продолжала ехать.

Я снова посмотрел в зеркало, надеясь, что Жан-Марк не преследует нас.

Чем дальше я отъезжал от крепости, тем длиннее становилась ее угрожающая тень надо мной. Она пугала меня так же, как и Луизу. Она угнетала меня, склоняя к признанию, что я сам объят страхом. Мчась по замусоренной дороге к побережью, мы поднимали за собой ворохи старых полиэтиленовых пакетов и пожелтевшей газетной бумаги. Я старался глядеть поверх заброшенных, неухоженных садов цитрусовых деревьев на нетронутую красоту ландшафта, среди которого мы ехали, убеждал себя, что любование красотами природы принесет естественное улучшение настроения. Нет нужды говорить, что это не срабатывало. Андалузия была еще одной моей женщиной, и она лгала мне. Я приехал сюда, очарованный роскошной цыганкой, и теперь, в палящем зное иберийского утра, просыпался, томимый жаждой, рядом со сморщенной старухой с фальшивым загаром. Только сейчас Андалузия вновь напомнила мне о своем очаровании, но именно сейчас этого было недостаточно. Тренькание колокольчиков коз разносилось в знойной дымке, как звон ее сережек, и я жал на газ, чтобы избавиться от нее и добраться до настоящей прохлады Атлантического побережья.

— Пошла к дьяволу, — подумал я вслух. Мне захотелось еще кайфа.

— Пошла к дьяволу — кто? — поинтересовалась Луиза.

— Все, — пробурчал я, и она, возможно, поняла.

Луиза закурила сигарету и отогнала от лобового стекла большое облако дыма.

— Приготовь мне дорожку.

Я бросил на нее взгляд.

— Я веду этот чертов фургон. Немного неудобно делать это прямо сейчас.

— Тогда дай мне порошок.

Я вздохнул.

— Луиза, нельзя занюхивать кокаин в фургоне на полном ходу. Он может разлететься повсюду. Подожди немного, ладно?

— Почему с тобой чертовски трудно иметь дело? — Она искренне недоумевала. — Поставь фургон на обочину и приготовь дорожки нам обоим — это ты можешь сделать?

Я остановился рядом с мусорной кучей и насыпал четыре тоненьких дорожки из пустеющей упаковки.

Луиза шумно вдохнула кристаллический порошок и подождала, пока кайф не проникнет в мозг. Она впервые ощутила вкус нового приобретения.

— Bay, хорошая вещь! Очень хорошая вещь! — Она наклонилась вперед и уставилась на меня. Прямо выстрел в упор в голову. — Кто тебе достал это?

— Ты знаешь, что никто, — только и мог я ответить в спешке. Это был не самый лучший ответ. Я следил за ней, она — за мной. Я наблюдал в ее зрачках события последних дней, ту же картину она наблюдала в моих глазах. Затем я с ужасом заметил, что начинается заключительная сцена.

— Ты мерзавец! — произнесла она с некоторым восхищением. — Это кокаин французов, не правда ли? — Она приподнялась на коленях на своем сиденье и, казалось, маячила надо мной, как призрак.

Я наклонился занюхать оставшиеся дорожки, не теряя ее из виду.

— Каких французов?

Она вздернула брови в предвкушении триумфа:

— Это ты скажи мне.

Я покачал головой: