Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Существуют также техники физического отведения гнева. Чтобы справиться с распирающим негодованием, подходят любые интенсивные физические упражнения. Лучше всего, если они связаны с ударами: игры с мячом, ракеткой или ритмичные движения — плавание, бег и т. д. Все, что дает возможность выплеснуть негативную энергию гнева в действие.

Следующим шагом является преодоление эмоции во время ее появления. Цель этого метода сведена к тому, чтобы суметь освободиться от эмоции в тот момент, когда она только начинает набирать силу, лишив ее возможности запустить цепь мыслей и реакций, которые овладевают умом, заставляя причинить кому-то вред. Если это удастся, эмоция проявляется в ослабленном виде. Римский философ Сенека говорил, что для того, чтобы удержаться от ярости, самое лучшее, чувствуя поднимающийся «вулкан», замереть и ничего не делать: не ходить, не двигаться, не говорить.

Этот способ, включающий развитие навыков обратной связи с телом, для получения информации о том, что мы чувствуем и делаем, предлагают психотерапевты и сегодняшним пациентам. Например, ощущая приближение стресса, нужно начинать следить за дыханием или фиксировать свои физические ощущения. Человек не может одновременно испытывать две разные эмоции. На этом принципе построены методы «противоядия».

Есть и другие техники, способные помочь в этот момент. Например, культивирование в себе противоположной эмоции — милосердия и сострадания. Эти эмоции человеколюбия — иммунитет против гнева. Один из способов этого достичь — поменяться местами с другими людьми и попробовать принять точку зрения другого человека.

Майя Баязитова

Читайте также в журнале «Вокруг света»:

Под давлением

Империи: от расцвета до заката. Егор Гайдар

В этом году в московском издательстве «Российская политическая энциклопедия» вышла новая книга доктора экономических наук директора Института экономики переходного периода Егора Гайдара «Гибель империи, уроки для современной России». Отрывки из нее мы предлагаем нашим читателям.

 

Нет у нас сил на Империю! — и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель.

Солженицын А. Как нам обустроить Россию

Постимперская ностальгия, которой ныне пронизано российское сознание, не у нас впервые замечена. Такое уже случалось в истории, и не раз. Советский Союз — не первая распавшаяся в XX веке империя, а последняя. Из числа государственных образований, которые в начале XX века называли себя империями, к концу столетия не осталось ни одного. Наша страна по ряду ключевых характеристик была не похожа на традиционные колониальные империи с заморскими территориями. Спор о том, была ли она империей, продлится долго. Однако элита царского периода рассматривала свою страну как империю. Так ее и называла. Руководители Советской империи так не говорили, но расширили ее далеко за официальные пределы государства под названием СССР. Сегодняшние сторонники восстановления империи обращаются к наследию, идущему от царской России через период советской истории к сегодняшнему времени. Президент России В. Путин в Послании Федеральному собранию (2005 год) назвал крушение Советского Союза крупнейшей геополитической катастрофой века.

Эпоха империй ушла в прошлое, но их изучение сейчас в моде. Но то, что до тебя той же болезнью страдали многие, — слабое утешение. Это было с другими и давно. То, что происходит с нами, — реалии сегодняшнего дня.

Как показала история, особенно опыт второй половины ХХ века, империи распадаются. Отождествление государственного величия и имперскости делает адаптацию к утрате статуса великой державы непростой задачей для национального сознания бывшей метрополии. Эксплуатация постимперского синдрома — эффективный способ получить политическую поддержку. Концепция империи как государства мощного, доминирующего над другими народами, — продукт, продать который так же легко, как кока-колу или памперсы. Чтобы рекламировать его, интеллектуальные усилия не требуются.

Проблема страны, столкнувшейся с постимперским синдромом, в том, что разжечь чувство ностальгии по утраченной империи легко. Призывы к ее восстановлению на практике нереализуемы. Сказать: «Восстановление империи — благо для народа» — не трудно. Этот лозунг обречен на популярность. Но реальность в том, что возродить империю невозможно.

Уникальный случай — восстановление в иных, коммунистических, почти неузнаваемых формах Российской империи в 1917—1921 годах. Это исключение, здесь все дело — именно в иных формах, которые-то и слово «восстановление» строгого исследователя заставят взять в кавычки. СССР возник в результате братоубийственной Гражданской войны, невиданного в истории террора и гибели миллионов людей.

Само формирование империй — продукт фундаментальных изменений в жизни общества. Они возникают и рушатся под влиянием исторических обстоятельств. Мечты вернуться в иную эпоху иллюзорны. Попытки сделать это приводят к поражениям. Опыт российских неудач в 2003—2004 годах в Грузии, Аджарии, Абхазии, на Украине, в Молдове — продолжение «коллекции ошибок», которые задолго до них делали другие. Но постимперскому сознанию принять этот факт трудно. Легче поверить в то, что нас победили не грузины или украинцы, а стоящий за ними «мировой заговор». Если принимать решения в рамках этой парадигмы, можно, обидевшись на всех, продолжать делать одну ошибку за другой.

Ностальгия по территориально интегрированным империям сильнее, дольше, глубже, чем по заморским. Для почти трех миллионов судетских немцев (в Австро-Венгрии — представителей господствующего народа) было непросто адаптироваться к положению национального меньшинства в новом чехословацком государстве. Риторика, связанная с их положением, — одна из ключевых тем гитлеровской пропаганды перед оккупацией Чехословакии.

Закат империи — постепенный, растянутый на годы процесс, когда и элиты, и общество осознают безнадежность и бессмысленность попыток сохранить ее — общество метрополии переживает легче, чем неожиданный крах.

Характерный пример — конец Германской империи. До начала осени 1918 года германские власти убеждали народ, что победа близка. Когда в октябре-ноябре крушение немецкой военной машины стало очевидным, а капитуляция — неизбежной, общество не было к этому готово. Отсюда легкость формирования мифа о «Германии, которая никогда не была побеждена на поле боя», о «врагах, нанесших удар ножом в спину». Под последними — явно или неявно — подразумевались социалисты. В крахе империи обвиняли еврейских революционеров и предателей, которым платила Москва, организовавшая забастовки в Германии в конце войны. Именно они, по мнению авторов этой версии, вынудили кайзера отречься от престола. Эту фразеологию в середине 1920-х годов используют бывшие руководители немецкой армии, те, кто в сентябре–октябре 1918-го докладывал гражданским властям о том, что войну продолжать невозможно, мир необходимо заключать на любых условиях.

Многие немцы быстро забыли, как они ненавидели монархию в последний год войны, чувства, которые испытывали в октябре 1918 года, когда стало ясно, что кайзер и высшее командование обманывали народ. Они не знали, что именно генерал Э. Людендорф в октябре 1918-го потребовал от нового канцлера Германии принца Макса Баденского заключения перемирия, дабы предотвратить военную катастрофу на Западном фронте. Монархия Гогенцоллернов не развалилась бы так быстро в ноябре 1918 года, если бы немецкое общество не было убеждено, что старый режим обанкротился.

Подобное быстро исчезает из исторической памяти. Общество не хочет об этом вспоминать. Кого интересует, что на деле произошло? Уязвленное поражением в войне общественное сознание нетрудно очаровать мифами. Гитлер говорил, что поражения августа 1918-го были игрушкой по сравнению с победами, которые одержала до этого немецкая армия, что не они стали причиной капитуляции. По его словам, причиной поражения была деятельность тех, кто на протяжении десятилетий работал над уничтожением политических и моральных установлений и сил немецкой нации.

35
{"b":"151914","o":1}