Где же предел?

Может показаться, что предельная высота современных небоскребов скоро будет достигнута, и строить выше станет уже невозможно. Но это не так. Согласно инженерным исследованиям, небоскреб в 1 000 этажей, то есть высотой более 3 км, — осуществимая задача уже при современном уровне техники. Причем решаема даже проблема сильных ветров и землетрясений (правда, при этом же современном уровне техники строительство никогда не окупится). Нужно, однако, учитывать, что супервысокие башни должны, с одной стороны, быть достаточно прочными и жесткими для сопротивления ветровым нагрузкам, а с другой — обладать способностью изгибаться не ломаясь, чтобы неизбежные колебания не приводили к разрушению структуры. В обычных зданиях, у которых отношение высоты к ширине составляет 1:8, правильные значения прочности и гибкости достигаются традиционными конструкциями. В более высоких башнях, обладающих достаточно низкой частотой собственных колебаний, для уменьшения эффекта раскачивания, устанавливают даже специальные демпферы (глушители) — многотонные шары-маятники, уменьшающие колебания зданий во время ураганов и землетрясений.

Несмотря на заманчивую перспективу строить все более высокие башни, проблема спасения людей в случае их обрушения или возгорания стоит как никогда остро. И эта проблема как раз из разряда тех, что могут поставить предел высоте небоскребов. Специалисты продолжают искать новые способы повысить их безопасность. Один из путей — устраивать спасательные лестницы так, чтобы люди, где бы они в здании ни находились, смогли быстро ими воспользоваться. Сами лестницы надо защищать огнеупорными бетонными стенами увеличенной толщины. Очевидное решение состоит также в создании дополнительных отсеков на разных высотах, где можно укрыться от огня.

Как бы ни были велики затраты на оснащение высотного здания, достигнуть абсолютной безопасности невозможно. Это касается не только небоскребов, но и любых объектов, рассчитанных на множество посетителей. Поэтому главное, чтобы здание хотя бы непродолжительное время (несколько часов, пока идет эвакуация людей) выдерживало сильнейшие нагрузки и частичные разрушения.

Итак, сумасшествие ли строить небоскребы рекордной высоты, если мы уже превысили отметку в 70 этажей, которая считается наиболее рациональной? Многие специалисты полагают, что было бы неразумно как раз прекращать высотное строительство. Обеспечить людям комфортное проживание и работу в густонаселенных мегаполисах — задача для градостроителей не из легких. Она побуждает разрабатывать проекты высокотехнологичных и «экологических» высоток с требуемым строительными нормами уровнем безопасности. Для подобных проектов понадобятся новые строительные и конструкционные материалы, новые технологии возведения зданий, особые инженерные системы. В общем, перестав строить небоскребы, мы лишим нашу науку и промышленность одного из факторов развития.

1. Проект 255-метрового небоскреба в НьюЙорке. Архитектор С. Калатрава 2. Здание компании «Фордем» в виде штопора высотой 610 м построят в Чикаго 3. Конкурсный проект башни «Свобода» на месте рухнувшего ВТЦ. Архитектор Д. Либескинд

Три кита небоскребостроения

Стальные каркасы, лифты и кондиционирование — вот три фактора, проложивших дорогу супервысотному строительству. Без любой из этих составляющих возвести современный небоскреб было бы невозможно. Стальные элементы компактнее, прочнее и гибче бетонных, хотя от бетона не отказываются совсем. Он дешев, более огнестойкий, но и более хрупкий. У каждого из этих материалов — свои преимущества. Поэтому в небоскребах применяют оба типа конструкций, и их характеристики непрерывно совершенствуют. С лифтами все понятно — без них подниматься на высокие этажи было бы неудобно. А вот кондиционирование башенных помещений, казалось бы, совсем не обязательно: многие высотки в США были построены задолго до изобретения эффективных кондиционеров. Тоненькие романтические небоскребы начала XX века — 77-этажный Крайслер Билдинг (Chrysler Building) или 71-этажная башня 40 Уолл-стрит на Манхэттене — не имеют помещений без окон и вентилируются естественным образом (как и большинство старых жилых домов). Конечно, сейчас в них устанавливают кондиционеры для большего комфорта, но в принципе в умеренном климате можно обходиться и без них. Однако сегодняшние небоскребы-гиганты выше, массивнее, расстояния между окнами в них больше. При проектировании таких сооружений создают множество внутренних безоконных помещений, а там уже применяют принудительную вентиляцию и кондиционирование. Владимир Белоголовский

Читайте также в журнале «Вокруг света»: 

Башня инженера Никитина

Завтра начинается сегодня

В XII веке не было конкурсов красоты, все и так знали, кому принадлежит титул «Мисс Европа» — Алиеноре Аквитанской, супруге двух королей и хозяйке трех корон. Но слыть первой красавицей ей, видимо, было мало, и она активно вмешивалась в политику: несколько десятилетий судьба целого континента зависела от настроения этой обворожительной своевольницы.

Необычную судьбу ей диктовало само имя. Когда у аквитанского герцога Гильома X весной 1122 года родилась дочь, ее назвали Алиенорой в честь матери. Отец последней, виконт Гуго де Шательро, из оригинальности окрестил дочку вместо Элеоноры Алиенорой от латинского alienus — «другой» или «особенный». В 16 лет она была выдана за герцога Гильома, родила ему троих детей и вскоре после этого умерла. Недолго прожили и двое ее сыновей — Гильом и Эгрет, а там и сам герцог, едва успев жениться вторично, простудился на охоте и отдал Богу душу.

После всех этих перипетий Алиенора, старшая дочь покойного, стала богатейшей женщиной Европы. Ей принадлежало герцогство Аквитания, или Гиень, занимавшее обширные территории на юго-западе Франции с полями, виноградниками, мощными крепостями и процветающими портами. Местные жители не считали себя французами: у них был свой язык, в котором «да» звучало не как французское «ой» (в современном произношении «уи»), а как «ок». Поэтому весь юг страны получил название «Лангедок» (язык «ок»). Южные районы были не только богаче, но и культурнее: здесь сохранились отголоски античных традиций, к которым добавились итальянские, арабские и еврейские влияния. В XI веке все это породило изысканную культуру трубадуров, которые впервые за сотни лет сочиняли стихи не на латыни, а на родном языке, воспевая красоту прекрасных донн. Первым из трубадуров считался дед Алиеноры Гильом IX, наплодивший помимо пяти законных детей десяток бастардов. Так что влюбчивость была у Алиеноры в крови. И этому, в общем-то, все благоволило: уже в пятнадцать лет о ее красоте распевали все придворные поэты. К сожалению, до нас не дошло ни одного ее достоверного портрета. По скупым описаниям современников, можно заключить, что аквитанская наследница была невысокой, стройной, с удлиненным лицом и большими темными глазами. Ее особенно украшали густые медно-рыжие кудри, то собранные в тугой узел под сеткой, то свободно спадающие на плечи. Вот почему трубадуры выводили ее имя от слов aigle en or — «золотая орлица». Искушенные в науке соблазнения придворные дамы научили ее пользоваться косметикой, умащать кожу бальзамами и душистыми маслами, а главное — каждое утро умываться холодной водой, что считалось лучшим средством для поддержания красоты. Возможно, не без оснований, поскольку поэты восхваляли Алиенору не только в юности, но и когда ей было далеко за семьдесят.

По сравнению с блестящим аквитанским двором в Пуатье королевский Париж выглядел тогда серым и скучным. Династия Капетингов находилась на престоле уже полтора века, но до сих пор ничем не прославилась. Ее владения охватывали только Иль-де-Франс — «Французский остров» вокруг столицы, а на остальной территории хозяйничали крупные феодалы. И все же король Людовик VI Толстый считался сюзереном герцога Аквитании, владения которого были чуть ли не вдвое больше. Теперь он настаивал на браке Алиеноры со своим сыном, тоже Людовиком. Подумав, южане согласились при условии сохранения вольностей для их дворян и городов. В июле 1137 года в Бордо сыграли веселую свадьбу, на которой девушка, как тогда было принято, впервые встретилась со своим женихом. Людовик был чуть старше (ему уже исполнилось шестнадцать), но казался совсем мальчишкой — худой, бледный, не по годам серьезный. Говорили, что он часами молится, носит под камзолом жесткую власяницу и мечтает отправиться в Святую Землю, чтобы воевать против неверных.