Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Мысль оставить их управляться на свой страх и риск может обойтись дорого; и дело вовсе не в том, что они могут обнаружить что-нибудь противозаконное — такого просто не существует. Ханно не мог позволить себе оставлять такую брешь в обороне против государства. А вся штука заключалась в невозможности объяснить, почему нельзя найти путешествующего мистера Томека и вызвать его сюда, чтобы справиться с проблемами.

«Перед тобой — бабочка-однодневка, — твердил он себе. — Ее можно сбросить со счетов. Скоро приедет Свобода, чтобы войти в содружество пятым членом. А сверх того…»

Но вопреки его воле сердце билось неровно, дыхание спирало.

— Я-то думала, мы могли бы вместе пообедать в ресторане, — говорила Наталия.

— Извини, ничего не вышло. Я перекусил сандвичем, — соврал Ханно. Он просто не смог бы сохранить присутствие духа в ее компании. Оказывается, он вовсе не такой уж хороший карточный игрок, как думал. Может, Свобода заставила растаять державший его стержень — а может, потрясла так, что тот дал трещину.

— И не можешь объяснить мне, почему затеял такую гонку, так ведь? — вздохнула Наталия. — Какой ты все-таки лукавый! До меня лишь сейчас начало доходить, что ты ни разу не проговорился при мне, чем занимаешься, не проронил о себе всерьез ни слова, только какие-то второстепенные пустяки.

— Слушай, давай не будем затевать скандал, — попросил он. — Ты же знаешь, что по натуре я… э-э… человек необщительный.

— Нет, как раз наоборот, в том-то и беда! Ты говоришь без умолку, ты речист и говорлив, слушать тебя интересно — но кроме своей неандертальской политики, ты ни в чем не бываешь серьезен. — Ханно хотел было ответить, но Наталия жестом заставила его умолкнуть и продолжала. — Несмотря на это, я узнала, как интерпретировать кое-какие признаки. Человек, с которым ты виделся в Дании, вовсе не был «любопытным субъектом», как ты расплывчато выразился. А когда ты вернулся из аэропорта домой и просмотрел почту, одно письмо заставило тебя отшатнуться… Тебе не удалось до конца скрыть свою реакцию. Но я заранее знаю, что ты не станешь мне его показывать и не проронишь о нем ни звука.

«Определенно», — подумал Ханно. Хотя бы потому, что наивная девчушка Асагао выложила все на бумагу открытым текстом.

— Это чисто личное и конфиденциальное письмо.

— Не только в Дании, но и в Айдахо? Проклятье! Она видела обратный адрес. Надо было предупредить супругов-азиатов, как связываться в случае экстренной надобности. Но они знали имя Колдуэлла в связи с институтом, а в организацию Томека писать по незнанию побоялись: кто знает, наверно, там перехватит корреспонденцию кто-нибудь чужой? А у Ханно ни разу даже тени мысли не было, что из всех людей Земли именно эти двое наткнутся на неостывший след.

Хорошо, что Наталия — человек честный и не стала расклеивать конверт над паром. Впрочем, он специально выяснял характер Наталии, прежде чем сойтись с ней более тесно.

Но понимает ли он ее по-настоящему? Наталия — личность яркая и сложная, этим-то и привлекла Ханно. Узнай он ее получше, и арсенал обрушивающихся как снег на голову сюрпризов был бы не так обширен.

Ханно подумал, что теперь уже слишком поздно. Охватившая его тоска мешалась с изнеможением. Сегодняшний день выдался утомительным, даже для человека с его запасом жизненных сил.

— Не садись мне на шею, поняла? — намеренно грубо бросил он. — Мы ничем друг другу не обязаны. Она совсем оцепенела.

— Нет, это ты не хотел никаких взаимных обязательств, не так ли? Да что я для тебя, кроме партнерши в постели?

— О, ради всего святого, хватит нести чушь! — он шагнул к ней. — Между нами все было так чудесно! Не порти хоть напоследок!

Она замерла совершенно недвижно, только широко-широко распахнула глаза.

— Напоследок? — шепнула.

Он собирался подать это мягче, исподволь. Может, так оно и лучше.

— Мне опять придется уехать. Даже не знаю, когда вернусь. Надо лететь на восток. В качестве Таннахилла нанять частного детектива — пусть тот соберет основную информацию об этих людях из «Единства», исподтишка пару раз сфотографирует, — словом, обеспечит сведениями, а уж тогда можно будет решить, подступаться ли к ним напрямую или окольными путями. Тем временем Свобода свернет свои дела в Европе, получит визу, возьмет билет и сядет на самолет до Нью-Йорка. Уединенное расположение дома Таннахилла сулит возможность познакомиться с ней поближе и наверстать упущенное за последнее тысячелетие.

— Ну, мне ты, конечно, не скажешь, зачем едешь, — бесцветным голосом прошелестела Наталия.

— Очень жаль, но я правда не могу, — он давным-давно понял, что лучше избегать замысловатых выдумок.

Наталия смотрела то ли сквозь, то ли мимо него.

— У тебя другая женщина? Наверное, но не только. Иначе бы ты просто бросил меня.

— Послушай, нет!.. Слушай, Нат, ты можешь жить здесь сколько угодно, более того, я надеюсь, что ты останешься тут и…

— У меня тоже есть гордость, — покачала она головой, лотом взгляд ее обрел твердость. — Какой тайный умысел тобой движет, куда и с кем?

— Могу лишь повторить, что дело чисто личное.

— Может быть, так и есть. Но учитывая неоднократно высказанные тобой позиции — вряд ли, — она снова остановила его жестом ладони. — Ой, только не надо расписывать мне красивые байки! Тем более, ты не давал мне никакого повода для подозрений. Но надо же мне прикрыть свою задницу, ты ведь понимаешь это, правда? Если легавые станут выспрашивать меня, я выложу им те крохи, которые знаю. Я ведь больше не обязана хранить верность тебе.

— Эй, погоди-ка! — Ханно хотел взять ее за руки, но Наталия не далась. — Давай-ка сядем, выпьем чуток и потолкуем.

Она смерила его взглядом с головы до пят.

— А разве тебе есть что сказать?

— Я… ну-у, ты мне дорога и…

— Выбрось это из головы. Можешь играть в прятки с самим собой. Свои вещи я заберу завтра.

И она пошла прочь.

Оплакивать ее уход Ханно не мог себе позволить.

«Мне так и так пришлось бы скоро уйти от нее; правда, тогда расставание могло бы пройти немного легче, — но по крайней мере, я не стану больше отнимать от той горстки лет, что отведена тебе…»

Заплачет ли она ночью, оставшись в полном одиночестве?

9

Недвижный, безветренный воздух был полон мельчайшей измороси. Повсюду, куда ни кинь взор, висела влажная мутная пелена цвета тусклого серебра. Сквозь ее завесу не видны были нелепые, похожие на коробки здания, не прорывался даже шум. Будто на свете осталась лишь мокрая трава вдоль тротуара, срывающиеся с листвы капли и подернувшая асфальт блестящая водяная пленка. В этот будний день посреди недели на улицах Копенгагена было практически безлюдно. Покинув квартиру и пройдя короткий путь до парка, Петер Аструп и Ольга Расмуссен могли бы представить себе, что остались на свете одни-одинешеньки.

Капли дождя, срывающиеся с козырька фуражки на круглое молодое лицо, поблескивали, как слезы.

— Но не можешь же ты вот так, ни с того ни с сего, взять и уехать! — с мольбой в голосе твердил он.

Ольга смотрела прямо перед собой. Как только Петер отпустил ее руки, она тут же сунула их в карманы плаща.

— Да, пожалуй, это несколько внезапно.

— Ошеломляюще внезапно!

— Потому-то я и попросила тебя взять отгул и повидаться со мной. Времени в обрез, а мне надо еще столько успеть!

— И это после того, как ты не давала о себе знать с… — Он в запале схватил ее за руку. — Что ты делала? С кем была?

Ольга слегка отстранилась, и Петер, уловив безмолвный приказ, выпустил ее запястье. Он всегда был так заботлив, подумалось ей, и так мил! Быть может, он самый пылкий и нежный возлюбленный из всех, какие у меня были и еще будут…

— Петер, я бы не хотела ранить тебя больнее, чем надо, — негромко сказала она. — Так будет лучше.

— Но как быть с запланированной поездкой в Финляндию? — он шумно сглотнул. — Прости, пожалуйста, это идиотский вопрос… теперь.

104
{"b":"1518","o":1}