– Принесите ему немного еды, Бакстед, - велела Корри.

Джеймс обернулся, оглядел ее с головы до ног и спросил:

– А где же Корри? Я мог бы поклясться, что слышал ее голос. Но не вижу никого, кроме какой-то девчонки в слишком коротком и узком платье, ворот которого доходит почти до подбородка. Кроме того, этот цвет ее бледнит.

– Сегодня утром я посмотрела на свои ресницы и заметила, что они довольно длинные. Пожалуй, длиннее твоих.

Дуглас осторожно кашлянул.

– Садись, Джеймс. Я как раз собирался сказать Корри, что ты согласен научить ее вальсировать.

Лорд Монтегю выпрямился.

– Знаешь, Корри, - сухо объявил он, - Джеймс, лорд Хаммерсмит, - прекрасный человек. И такой способный! Будущий великий ученый. В Оксфорде он быстро стал специалистом по небесным телам и их движению.

Кроме того, он досконально знаком со всеми тремя законами Кеплера, в особенности с третьим, довольно просто сформулированным…, правда, точно не помню, но Галилей считал, что поверхность Луны вовсе не гладкая и блестящая, как утверждал Аристотель.

– Должно быть, у него на редкость зоркий глаз, - заметила леди Мейбелла.

– Нет, дорогая, - поправил Саймон. - Галилей воспользовался телескопом, только что изобретенным голландским шлифовщиком линз. В каком это было году, мальчик мой?

Джеймс уже хотел сказать, что понятия не имеет, но вовремя заметил издевательскую ухмылку Корри.

– В начале семнадцатого века - буркнул он.

– Смелая попытка, - съязвила Корри. - Хотя скорее всего ты и не слышал о голландских шлифовщиках линз. Поэтому ляпнул наобум, только чтобы тебя не сочли за невежду.

– Джеймсу вовсе не обязательно знать о звездах и телескопах, Корри, - наставительно заявила Мейбелла. - Ему достаточно стоять на месте и позволять любоваться собой.

Издевательская ухмылка стала почти непереносимо широкой. Честно говоря, она хорошо знала, что Джеймс изучал небо еще с тех пор, когда был мальчишкой, и даже собрал собственный телескоп. Но уж очень был велик соблазн в очередной раз подразнить его.

Дуглас понял, что Джеймс сейчас выбежит из комнаты, но в этот момент снова заговорил Саймон:

– Видишь ли, Корри, Джеймс не так уж и хорош собой. Человек, разбирающийся в законах Кеплера, не обязательно должен быть красавцем, хотя лично я не могу припомнить третий закон. Кроме того, Джеймс унаследовал подбородок отца, самый упрямый во всей Англии. Да и эта крошечная ямочка на подбородке тоже отцовская.

"Верно, - втайне обрадовался Дуглас, - К счастью, мы не все унаследовали от Мелисанды!"

Саймон нагнулся и, порывшись в груде журналов, лежавших у его ног, выудил один, заложенный на странице со статьей "Движение черного воздуха во время солнечного затмения".

– Корри, - вмешался Дуглас, поднимаясь, - я точно знаю, какие фасоны и цвета пойдут тебе. Мисс Джейн Плак, дочь миссис Энн Плак, - превосходная портниха. Она сошьет тебе несколько платьев. А потом, как только ты устроишься в Лондоне, я отвезу тебя к мадам Журден.

– Но горничная Корри тоже неплохо шьет, - возразила Мейбелла. - Все мои наряды и тот, что сейчас на Корри, - ее произведения. Она, разумеется…

– Ты только сейчас съела два последних кусочка коричного хлеба, дорогая, - перебил раздосадованный Саймон, - а теперь желаешь доверить горничной дорогую ткань.

Не забудь, Корри должна одеться, как подобает молодой богатой леди. Где мне раздобыть материи, Дуглас?

– Не волнуйтесь, Саймон, я попрошу мисс Плак доставить ткани и различные выкройки, после чего сам выберу лучшие. Согласна, Корри?

Ей отчаянно хотелось спросить, каким термином мужчины заменяют слово "бюст".

– Благодарю, милорд.

– Вот и хорошо, - кивнул Дуглас, - Так и знал, что ты далеко не дурочка.

– Невежественна, как придорожный столб, - согласился Джеймс, - но совсем не дуреха.

Корри открыла было рот, чтобы осыпать его проклятиями, но Дуглас оказался проворнее:

– Джеймс, не считаешь, что нам пора?

– Сейчас велю привести лошадей, сэр.

Попрощавшись с хозяевами и окинув Корри тем же снисходительным взглядом, который обычно приберегал для бабкиного мопса, Джеймс вышел во двор, где принялся осматривать каждый куст и даже сунул голову в бочку для дождевой воды.

– Он беспокоится, - пояснил Дуглас и, приблизившись к Корри, приподнял ее подбородок и стал внимательно изучать лицо. - Сойдет, - улыбнулся он девушке.

- Корри" - ошибка природы, оборванка и позор своего рода, - объявила вдовствующая графиня Нортклифф. - Холлис, где мое блюдо с черносливом?

– Я часто замечал, миледи, - почтительно ответил Холлис, - что даже колоколам церкви в Нью-Ромни, чей звон так прекрасен, требуется немного ухода и полировки.

– Корри Тайборн-Барретт не какой-нибудь старый колокол, а новый, но уже успевший покрыться ржавчиной, что для меня неприемлемо. Я не потерплю в своем доме ничего ржавого. Да что это с вами, Холлис? Вы совершенно не уделяете внимания таким важным деталям, как мое блюдо с черносливом!

Холлис молча улыбнулся и отошел к буфету за вышеупомянутым блюдом. Мало того, наливая Дугласу чай, он что-то мурлыкал себе под нос.

– Хорошо, что ты согласился помочь ей одеться как следует! Это, несомненно, пойдет на пользу делу.

– Обязательно, - кивнул Дуглас. - Кто знает, что обнаружится под этими абсурдными лохмотьями, которые она предпочитает носить. - - Просто удивляюсь Мейбелле и Саймону, - фыркнула вдова, помахивая кусочком тоста. - Почему они позволяют девчонке бегать по всей округе в мужских штанах, как дешевой шлюхе?

Дуглас вдруг сообразил, что теперь знает ответ, но, не вдаваясь в подробности, просто покачал головой и улыбнулся. Стратегия лорда и леди Монтегю сработала: ни один охотник за приданым - ни опытный, ни начинающий - не посмотрит в ее сторону, но чего это стоило и еще будет стоить молодой леди, которая никогда не была девушкой, поскольку бегала по округе одетой как уличный мальчишка?

Подождав, пока мать полностью сосредоточится на своем черносливе, Дуглас тихо спросил:

– Холлис, что это за неземное существо, которое, по словам Александры, вы целовали в буфетной?

– А…, недаром мне привиделась какая-то тень. И легчайший аромат духов тоже не померещился.

– Да. Это была ее сиятельство, твердо решившая узнать, что стряслось со мной. Вы ее потрясли.

– Очень скоро я представлю вам Аннабел, милорд, - Аннабел?

Холлис кивнул и подвинул кувшинчик с молоком поближе к локтю его сиятельства.

– Аннабел Трелони, милорд. Прекрасная молодая леди, обладающая не только всеми добродетелями, но и хорошим вкусом.

– Почему бы вам не привести ее сегодня днем? Насколько я знаю, матушка отправится с визитами к своим приятельницам.

– Пожалуй, это несколько преждевременно, милорд. Аннабел еще не согласилась стать моей женой.

Можете себе представить" Боюсь, мне придется прибегнуть к обольщению, чтобы она пожелала пойти со мной к алтарю Левая щека Дугласа едва заметно дернулась.

– К обольщению, Холлис?

– Да, милорд. Понимаю, что это очень серьезный и не слишком порядочный, но единственно возможный поступок.

– Желаю удачи.

– Спасибо, милорд.

– Вы никогда не были женаты, Холлис, а мой отец как-то обмолвился, что вы жертва трагической любви.

Он был прав, или вы до сих пор питали равнодушие к прекрасному полу?

.Прежде чем ответить, Холлис удостоверился, что вдовствующая графиня по-прежнему занята своим черносливом, но все же на всякий случай подвинулся к графу поближе.

– Это печальная история, милорд. Ее звали мисс Друсилла Плимптон, и я боготворил самый воздух, которым она дышала. По удивительному стечению обстоятельств оказалось, что Аннабел знала мою дорогую мисс Плимптон. Ах, с тех пор прошло столько лет… Милорд, я всегда высоко ценил прекрасный пол, но, потеряв мисс Плимптон, стал смотреть на брак, как на тюрьму, выбраться из которой невозможно.