– Ну, поведение хитрая штука. Сегодня ты одно, завтра – что-то другое. Боюсь, вы неправильно меня поняли. Видите ли, если я стараюсь почти постоянно быть вежливым, это не означает, что я вежливый двадцать четыре часа в сутки.

– Некогда мне стоять тут, с тобой разговаривать.

– Зачем тогда стоите? Это ведь выпостучали в моюдверь.

– Это не вашадверь, мистер. Это моядверь.

– Ну так заберите свою распроклятую дверь.

Если хотите, сам сниму ее с петель.

– Предлагаю вам найти другое жилье.

– Спасибо за предложение, мне здесь нравится.

– Наплевать, нравится или не нравится. Мнене нравится.

– Тут я ничем помочь не могу. Я мало кого из людей понимаю, а вас совсем не понимаю. Даже не знаю, о чем вы толкуете, хоть стараюсь понять. Вам не нравится? Мне очень жаль.

В уголках ее губ выступила белая пена.

– Я хочу, чтоб ты убрался отсюда.

– Нынешний день оплачен.

– Черт побери, я сейчас в самом деле…

В коридоре появился парень, ростом и объемом втрое больше меня, надвигаясь, как робот, дымящимися квадратными плечами.

– Хочешь кусочек? – спросил он.

Я сдвинул женщину с дороги.

– Кусочек чего?

– Сам знаешь.

– Ребята, если собираетесь драться, идите на улицу.

– Пошли, – сказал парень. – Не хочу устраивать беспорядок в симпатичном доме.

Я пошел за ним следом на улицу. Не зная зачем. Не зная, что делаю. Представление разворачивалось автоматически, без моего утверждения.

– Сейчас отшибу тебе задницу, – сказал парень.

– Взгрей его хорошенько, – крикнула женщина. – Как следует надери задницу.

– Спасибо, – сказал я, соображая, что снова стал Реем Правильным.

– Я не с тобой разговариваю, – прокричала она.

– Обожди, – сказал я парню. – Я еще не приготовился.

– Не приготовился? Сам виноват. Ну, давай покончим с делом.

– Ты же мне позвонил. Ты все это начал.

– Правильно. Но ведь ты дал в газету дурацкое объявление, а не я.

– Ну и что? Какое тебе дело? Я просто пытаюсь найти свою тетю.

Мы вышли на автомобильную стоянку. За десять секунд собралась вопившая, хлопавшая толпа, включая хозяйку мотеля, которая свистела, бранилась, приказывала парню хорошенько надрать мне задницу.

Тут я вспомнил, что всегда говорила Мисси.

Занес ногу, нацелился прямо в мошонку, но он ее поймал и дернул. Я очутился в ловушке на гравии и стекле.

– Правильно! – орала женщина. – Если он так собирается драться, дай ему по яйцам!

Так он и сделал. Я получил два удара по яйцам и еще два в желудок. Потом он схватил меня за рубашку и вздернул, порвав воротник. Стукнул по разу в оба глаза. Я полетел на тротуар, вспоминая при падении, что глаза приобрели нормальный вид всего пару дней назад.

– От этого типа одни неприятности, – сказала женщина. – Хочешь прикончить его, так прикончи. Если явятся копы, я ничего не видела.

– Ты кто, слабоумный брокер? – спросил меня парень. – Почему так одет?

– Меня зовут Рей. Рей…

– Крупная шишка?

– Рей – это мое имя.

– Ты стоишь у меня на пути, Рей.

Я перекатился, освобождая место.

– Проходите, пожалуйста. Я хочу сказать…

– Слушай, Рей, – сказал он, опустился на колени, схватил меня за руку. – Тебе нужен новый костюм. Может, Рей Стиль купит.

– Нет, Рей Правильный. Рей Стиль…

– Никогда со мной больше не заговаривай, – сказал он. – Если увидишь, сверни в другую сторону. И душ прими, черт побери. Воняешь, как мокрая собака.

И пошел по улице, приветствуя растопыренной пятерней разнообразных зевак.

– Утром съедешь, – сказала мне хозяйка мотеля. – Или я вызову копов. И, – прокричала она вслед избившему меня парню, – спасиботебе. Чертовски замечательный молодой человек.

– Всегда пожалуйста.

Тогда она сказала:

– Стой, стой, стой. Прошу тебя вернуться.

Я по-прежнему лежал среди чужих людей, глазевших и усмехавшихся надо мной, как над излюбленным телешоу.

– Видишь, книжка торчит у него из кармана? – сказала она. – Вытащи и уничтожь.

– Вот так вот? – спросил он, разрывая книгу в клочья.

Обрывки страниц посыпались бумажным водопадом вдобавок ко всем прочим дождям, вечно льющимся на меня.

Я снова пошел вниз. Мир поистине бездонный для Рея Стиля, Рея Правильного, Рея Пуласки и других, может быть, существующих Реев. Будь я рыбой в океане, шел бы вниз, вниз, плыл бы в никуда, хоть и не попадался бы на крючки.

Не помню, когда в последний раз смеялся, и предчувствую, что пройдет много времени, прежде чем опять засмеюсь. Осматриваю жуткий номер, напоминаю себе, как вчера еще радовался удаче, найдя пристанище. Теперь идти некуда, деньги вряд ли остались. Даже книга, на которую я полагался, возлагал надежды, пропала, исчезла, просыпалась с неба клочок за клочком.

Говорю вам, если я сегодня умру, то хочу попасть не на небо, а в такое место, где люди вроде меня, наконец, получают возможность смеяться, смеяться, смеяться. Мы смеемся не по конкретному поводу, просто от радости, что страдания кончились. Кто-то объяснит все хитрости и шутки на свете, расскажет, в чем они заключаются, и мы в конце концов поймем, над чем всегда смеялись остальные.

Теперь Мисси не сможет меня найти. Увидит объявление, позвонит в мотель, а я не получу сообщения. Даже если встретит меня на улице, не узнает через столько лет.

– Потребуется хорошая уборка, – сказала хозяйка мотеля.

– Надеюсь, на стенах и на потолке остались гряз – ные следы, – сказал я.

– Я двух кусков дерьма не дам за то, что ты имеешь в виду, болван.

Я покинул мотель. Остается одно. Зашел в магазин, купил баночку белой краски. Потом забрел в тихий переулок. Снял пиджак и начал рисовать. На левом рукаве вывел РЕЙ. На правом рукаве – ПУЛАСКИ. На спине написал Я РЕЙ ПУЛАСКИ.

Надел пиджак, направился к центру города. Не знаю, куда еще идти. В центре хоть есть скамейки, где можно посидеть и подумать. Вдобавок, если Мисси живет где-то в Денвере, то рано или поздно появится в центре. Буду ходить вокруг, патрулировать, пока она не обратит внимание на пиджак.

Поэтому я отыскал скамейку, чуть-чуть отдохнул. Многое надо обдумать, и в то же время не хочется думать ни о какой чертовщине. Люди мимо текут, налетают, спешат, не торопятся, толкаются, скользят, бегут – дети даже вприпрыжку, – кругом вперед-назад движутся яркие краски, расплываются, вспыхивают, кружатся, сияют. Беги, иди, иди, беги, забавляйся беседой, беседуй ради забавы. Все забавляются, кроме меня.

Кто это говорит, черт возьми, Рей Стиль или Рей Правильный? Уже даже понять невозможно. Я укоренился в Правильном, но знаком и со Стилем. Фактически он сейчас здесь, сидит рядом со мной, обнимает за плечи. Судя по ухмыляющейся физиономии, хорошо провел время.

– Куда же делся Правильный? – спросил он.

– Не знаю. По-моему, в данный момент я Пуласки.

– Что за хреновина? Ты же им быть не хочешь. Это еще хуже Правильного. Рей Пуласки куска дерьма не стоит. Он никто. Люди через него просто пере – ступают.

– Да? Люди побили Правильного и, по-моему, над тобой потешаются.

– Ох, Пуласки, плевал я на это ко всем чертям. Просто устраиваю для людей представления. Конечно, иногда до костей задевает, но знаешь что? Даже самая знаменитая в мире кинозвезда иногда люто себя ненавидит. Люди потешаются над кинозвездами, президентами и королями. Нечего из-за этого переживать. Если бы это меня волновало, я лишился бы грандиознейших в жизни моментов.

– Ну а мне не нравится. Не хочу быть осмеянным или побитым.

– У тебя нет особого выбора, пока не исчезнешь из этого мира. Разве не хочешь оставить след?

– Ты следа не оставил. Я, по крайней мере, не вижу.

– Никто не забывает Рея Стиля. Я единственный в своем роде.

– Я бы предпочел приспособиться.

– Приспособиться? Этого не будет. Видишь, что вышло из попытки Рея Правильного? Надо просто решить, кем ты хочешь быть – Реем Стилем, Реем Правильным или бедным старичком Реем Пуласки, который вообще никто.