— Ты самая упрямая женщина на свете, Лайза Джейн.

— Элизабет, — пробормотала она сквозь зубы.

Полчаса спустя Элизабет расхаживала по старому деревянному крыльцу и уже в третий раз смотрела на часы. Бернис сидела внизу на ступеньках и чистила бобы вместе с помощницей, девочкой лет четырех, поселившейся в приюте недавно.

— Они должны уже быть здесь, — раздраженно проговорила Элизабет, устав ждать, когда двое мужчин приедут и заберут насос.

— Не спеши. С субботы, пока тебя здесь не было, затопило еще больше дорог, — терпеливо объяснила свекровь. — Не понимаю, почему ты так переживаешь. Час или два погоды не сделают.

— Ты говоришь, как Макс.

— Возможно, он прав.

— Я не могу завалиться спать, как он.

— Должно быть, перелет его вымотал.

И не только перелет, подумала Элизабет, которая сама валилась с ног после бурного уик-энда.

Покончив с бобами, Бернис передала девочке миску и велела отнести ее на кухню к маме. Когда ребенок убежал, Бернис встала, расправила цветастый халат и засунула руки в карманы.

— Я знаю, Макс предлагал тебе помощь, — сказала она Элизабет.

— Он уже достаточно помог. Привез насос из самого Чикаго!

— Я не о насосе. — Бернис остановилась на крыльце рядом с Элизабет. — Что ты думаешь насчет его предложения?

— По поводу лечения? — Бернис кивнула. Элизабет отрицательно помотала головой. — Единственная болезнь, от которой я сейчас страдаю, называется «парень, который вернулся». Бернис засмеялась.

— Рада слышать, что ты еще не утратила чувства юмора. Иди сюда, — Бернис протянула ладонь. Элизабет шагнула вперед и взяла ее за руку. — Два года я наблюдала, как ты чахнешь, словно трава в прерии под раскаленным солнцем. И тут вернулся Макс…

— Это уже пожар в прерии, — проворчала Элизабет.

Бернис усмехнулась и похлопала ее по руке.

— Мне он кажется освежающим летним дождем.

— Макс? Вряд ли! Скорее, летняя гроза с оглушительным громом и молниями. — Ей вспомнились страстные ночи в отеле.

Старенький пикап, не спеша катившийся по проселочной дороге, вдруг привлек внимание женщин.

— Наконец-то. — Элизабет помахала рукой. Двое мужчин на сиденьях спереди ответили на приветствие, когда пикап подъехал к дому. Она показала жестом, что надо свернуть за дом и последовать за ними.

Бернис слегка сжала руку Элизабет:

— Пока ты не ушла…

— Да?

— Многие женщины готовы благодарить судьбу за то, что она послала им в жизни одного хорошего мужчину, не говоря уже о двух. Подумай об этом, хорошо?

— Что значит — уехала? — спросил Макс, так и не донеся до рта сэндвич с ветчиной, приготовленный одной из женщин, гостивших в его доме. Макс сидел за кухонным столом напротив Бруди, который молчаливо поглощал второй сэндвич.

Бруди говорил равнодушно, не переставая жевать:

— Мама поехала вместе с Тагом и Стивом обратно в город, после того как они выгрузили насос. Около часа назад.

— Уехала? На моем грузовике?

— На своей машине, — сказал юноша не без хвастовства. — Я поставил новый аккумулятор, пока вас… не было.

Макс с яростью откусил огромный кусок и начал пережевывать его. Макс хотел всего лишь передохнуть после перелета — перед тем, как ехать в город с новым насосом. Но Лайза Джейн не умеет ждать.

Почувствовав на себе пристальный взгляд Бруди, Макс поднял глаза.

— Если у тебя есть что сказать мне, давай выкладывай.

Прищурившись, Бруди отложил сэндвич и опустил руки на стол. Было видно, что парень готов взорваться от гнева.

— Будь я постарше, — сказал он так тихо, что только Макс мог его слышать, — вы бы никогда больше не встретились с моей мамой. Я вчера уже два раза подрался из-за того, что эти сопляки болтают о вас. Не нужны ей эти незабываемые уик-энды в шикарных отелях, когда из-за этого такие сплетни. По мне, так убирались бы вы к черту!

Бруди встал из-за стола и направился в гостиную. Было слышно, что он включил телевизор и бесцельно перескакивает с программы на программу.

Парень даже не пытался скрыть, что ненавидит Макса всеми фибрами своей души. Макс покачал головой.

Или они придут к согласию, или подерутся. Он не знал, что будет, но не хотел бы сойтись с сыном Лайзы Джейн на кулаках. В данный момент у него на уме были более важные вещи, в частности мать парня. После безумного уик-энда он так и не получил от нее никакого ответа и горел желанием исправить ситуацию как можно скорее.

Макс допил молоко, поставил кружку на стол и дожевал сэндвич. Направляясь к двери кухни, он остановился и оглянулся на грязную посуду, оставшуюся после него. Теперь нельзя жить холостяком в своей берлоге и лишь изредка снисходить до уборки… Он вернулся и хотел взять со стола кружку и тарелку, но тут вошла Бернис с полной корзиной мокрого белья.

— Оставь посуду, — сказала она, отдышавшись. Капли пота блестели на ее лбу. — Помоги мне лучше развесить простыни.

— Сушилка не работает?

— Со вчерашнего утра сушилка выполняет двойную норму, там горячо, как в пекле. Я подумала, пусть эти простыни повисят на улице.

— А если дождь? Вон какие тучи.

— При такой жаре мы не успеем их развесить, как они уже высохнут. К тому же я предпочитаю, чтобы у белья был свежий запах. — Бернис передала ему корзину. — Господи, ноги уже совсем не те. Было время, когда я могла раз сто спуститься и подняться по лестнице без всякого хруста в суставах. Теперь они так трещат, как будто кто-то уминает попкорн.

Макс улыбнулся. Было приятно сознавать, что Бернис не утратила чувства юмора. Все эти годы он тосковал по ней не меньше, чем по матери.

— Ну, давай на улицу! — приказала она, повелительно взмахнув рукой.

Между двумя заржавевшими столбами, возле дома и сарая, кто-то протянул бельевую веревку.

— Кто это сделал? — спросил Макс.

— Бруди. Он здорово помог в прошлый уик-энд.

— Я знаю, — пробурчал Макс. Он держал корзину в руках достаточно высоко, чтобы Бернис не надо было наклоняться. — Парень сказал, что заменил аккумулятор в машине.

— Он замечательный. — Бернис потянула простыню за край.

— Да… действительно отличный парень. Я слышал, что Лайза… Элизабет уехала в город.

— Ей не терпелось установить новый насос.

— А вам не кажется, что она немного…

— Одержимая?

— Именно.

Бернис следила за тем, чтобы на белье не было складок, Макс помогал ей расправлять простыни.

— У Элизабет сейчас переломный момент в жизни. После смерти Джона она с головой ушла в заботу о старом доме, как будто это было ее святой обязанностью. Я рада, что она помогла мне открыть приют, но все же она отдает ему слишком много времени, как будто это последняя нить, связывающая ее с моим сыном. — Бернис немного помолчала. — Упаси меня Бог говорить, что это наводнение благо, но, я надеюсь, оно поможет Элизабет… нам обеим покинуть мир воспоминаний и начать жить заново.

— Вы удивительная женщина.

— Я просто прислушиваюсь к тому, что говорит мне сердце. — Она посмотрела на Макса и подмигнула. — Женская интуиция.

— А что ваша женская интуиция подсказывает насчет Элизабет? Как ей расстаться с прошлым, когда у нее перед глазами маячит живой укор вроде меня?

Макс ждал ответа. Последняя простыня была прикреплена к веревке. Бернис повернулась и положила руки поверх его рук, державших корзину.

— Не отказывайся от нее, Максвелл, — сказала она. — Я тебе уже говорила и сейчас повторю: ты для меня как сын, и я хочу, чтобы у вас все получилось.

— Спасибо, мэм.

Она сунула руки в карманы фартука.

— Помнится, ты называл меня мамой.

— И воровал шоколадное печенье со стола.

— Я знаю.

— В самом деле? — Он недоверчиво посмотрел на нее. Бернис направилась к дому. Макс пошел следом. — Почему вы меня не останавливали?

— Потому, что ты называл меня мамой. — Она улыбнулась, и он увидел, как ее глаза заблестели от слез. — Несмотря на всю показную развязность и грубоватость, которые приводили девчонок в трепет, я знала, что на самом деле ты хороший парень.