Я, как и добрый доктор в Баладият, попала в сложное положение. Умом я понимала, что нужно уезжать, но сердце приказывало мне остаться. Я долго и мучительно сомневалась, не зная, что делать. И тогда произошло еще одно маленькое чудо: ночью, во сне, ко мне пришла ты, Самара, и сказала: «Майада, беги! Возьми с собой Али и решай судьбу Фей, оказавшись в выигрышном положении. Если тебя запрут в Баладият, ты никому не сможешь помочь». Постепенно ты стала таять, но я услышала, как ты воскликнула напоследок: «Беги, Майада, беги!»

Мне было страшно оставлять Фей, но я чувствовала, что этот сон — истинное предзнаменование. Я поняла, что ты предостерегаешь меня, потому что если я снова попаду в Баладият, то второй раз не выживу. Зная, что ты — самая здравомыслящая женщина в мире, я решила, что лучше прислушаюсь к твоему совету, пусть полученному во сне. Стоит мне уехать из Ирака, и я горы сверну.

Самым печальным днем в моей жизни был день, когда я отправилась на автобусную станцию в Аль-Нада, чтобы сесть на автобус, едущий в Амман. Она была переполнена пассажирами и торговцами. На стенах висели уродливые плакаты с изображением Саддама. Десятки лозунгов напоминали иракцам о необходимости умываться по утрам и чистить зубы вечером. Эти дурацкие призывы так разозлили меня, что мне хотелось кого-нибудь ударить, и лучше всего — того баасиста, который их развесил. Здание станции было набито людьми, сидящими на драных чемоданах. Судя по многочисленным сумкам и коробкам, большинство из тех, кто садился в автобус, уезжали из Ирака навсегда. И кто мог их в этом винить?

Представь себе наш ужас, когда дверь распахнулась и туда вошел Удей Саддам Хусейн со свитой. Он прихрамывал и одной рукой опирался на трость, а второй держал на поводке азиатского тигра. Все люди вскочили с мест, чтобы унести ноги от опасного зверя, а он рычал, обнажая огромные клыки. Я испугалась, что Удей спустит его в толпу. Я слышала, что нескольким иракцам, которые ужинали в багдадском ресторане, как-то пришлось сражаться с тиграми Удея. Один мужчина сказал, что его спасло дорогое блюдо из ягненка, которое он в отчаянии швырнул в пасть хищнику.

Самара, я стояла рядом с багажом, раскрыв рот. Я не могла поверить в то, что после всего, что я пережила, меня на автобусной станции Аль-Нада загрызет тигр. Удивительно, но Удей не спустил его с поводка, хотя зверь все же сильно ударил когтистой лапой двух мужчин, защищавших свои семьи.

Удей проковылял по станции. Он плевался и орал, что все мы — предатели, потому что покидаем Ирак. К счастью, мы с Али стояли в конце длинной очереди, и этот сумасшедший не достал нас. Я боялась, что он нападет на Фей, потому что безумная толпа оттеснила ее и Салама. Но этого не случилось.

Удей плевался, пока не устал. Наконец он ушел из здания. Все стали садиться в автобусы, благодаря Бога за то, что они пережили еще один день в зверинце, в который превратился Ирак.

Мы с Али сели в автобус. Я выглянула из окна, чтобы помахать рыдающей дочери. Слезы слепили меня. Бедный Али, которому тогда исполнилось всего двенадцать лет, так сильно плакал, что не смог попрощаться ни с кем из друзей. К сожалению, Салам поехал с нами, и поэтому путешествие в Амман стало для меня еще одним испытанием.

Нас с Али переполняли скорбь, замешательство и облегчение оттого, что мы покидаем страну, и потому мы не сказали ни слова — ни друг другу, ни Саламу. Я часами смотрела в окно автобуса, разглядывая пролетающую мимо пустыню. Блестящий песок, который мерцал, как жемчужины в лунном свете, загипнотизировал меня, и я думала о том, что земля всегда остается такой же, что бы ни творили люди, которые на ней живут.

Когда мы приблизились в границе Ирака, у меня опять заболело в груди, как в первый день в Баладият. Я понимала, что Мамун запросто мог обмануть. А что, если он уведомил пограничные власти, что некая Майада аль-Аскари незаконно покидает страну? Если так, то мы с Али окажемся в той самой тюрьме в Рамади, в которой держали тебя, Самара, прежде чем перевести в Баладият. Ты не представляешь, какой страх сдавил мне горло, когда пограничник спросил: «Почему вы покидаете Ирак?» Я ответила: «Моя мать живет в Аммане. Она заболела, и я должна о ней позаботиться». Салам стоял, ухмыляясь, и даже не подтвердил мои слова. Пограничник смотрел на меня, как на врага, но поставил в паспорт штамп, и мы отправились в путь.

После проверки паспортов мы оказались в Иордании. У меня камень с сердца упал. Я сбежала из Ирака. А теперь, сказала я себе, я направлю всю энергию на то, чтобы раздобыть деньги и заплатить за спасение Фей.

Мне было жаль, но Салам вернулся в Багдад, так и не дав мне развода.

Но, Самара, я узнала, что в Аммане меня ждет новое горе.

После страшного тюремного заключения и беспокойных раздумий о том, как спастись из Ирака, встреча с матерью была для меня большой радостью. Наверное, она самая волевая из всех женщин, которые когда-либо жили на земле. И все же мне пришлось столкнуться с множеством серьезных проблем. Будучи внучкой Сати аль-Хусри и Джафара аль-Аскари, я наслаждалась жизнью, но недостаток денег ограничил мои возможности. За эти годы мать потратила на меня и детей огромные суммы, и я понимала, что она должна подумать о старости, о том, как будет жить дальше. Поэтому я не смела просить у нее денег. Я опять оказалась в сложном положении: мне нужно было платить за образование сына и в то же время искать средства, чтобы отдать выкуп за Фей. Мамун по-прежнему шантажировал ее, угрожая неприятностями в том случае, если власти узнают, что я сбежала из страны.

Но, к счастью, трагедии в моей жизни уже давно чередовались с чудесами. Я чуть было не сдалась, как вдруг произошло новое чудо: через год после того, как я уехала из Ирака, близкий друг прослышал о моей беде и дал 25 000 долларов, чтобы я заплатила выкуп. Мамун от жадности согласился снизить цену, и вскоре дочь присоединилась ко мне в Аммане.

Фей, Али и их мать снова были вместе.

Затем пришло еще одно горе. Вскоре после приезда Фей матери поставили диагноз: рак груди. Ей уже исполнилось семьдесят семь лет, хотя она выглядела на сорок и всегда была чем-то занята. Болезнь стала шоком для нее и для меня. Как это ни печально, рак быстро развивался. В течение мучительного года я ухаживала за матерью. Она страшно страдала. Но я была рядом в час ее смерти и благодарна за это Аллаху.

Мои родственники умерли, сестра живет в Тунисе, и наша маленькая семья вновь сократилась всего до трех человек.

Нам приходилось решать много проблем, но мы были счастливы, потому что свободно жили в Иордании. Немногое могло надолго омрачить нашу радость.

Затем в политической жизни стали происходить необычные события: люди вновь заговорили об освобождении Ирака. Когда американский президент Джордж Буш и британский премьер-министр Тони Блэр впервые заявили, что Ирак нужно избавить от тирании Саддама Хусейна, мы подумали, что это такая же пустая болтовня, как все, что мы слышали до этого.

Но вот после нескольких коротких недель войны моих сограждан освободили.

Горячие слезы текут по щекам, когда я вспоминаю камеру 52. Но я жду еще одного чуда — известия о том, что ты и другие женщины выжили. Я обещаю, что как только смогу оставить детей и поехать в Ирак, я начну разыскивать тебя и других наших сокамерниц. Если ты жива, однажды мы встретимся и увидим других женщин-теней, которых я знаю и люблю.

Я всем сердцем жду этого дня.

Твой любящий друг

Майада

Подписав письмо к Самаре, Майада встала и подошла к краю террасы. Она оперлась локтями на перила и задумчиво посмотрела на восток. На Ирак. Теперь она могла поехать домой, впервые за четыре года. Сменяя темную ночь, над ее страной победно воссияло солнце. Наслаждаясь полной свободой, Майада казалась себе настолько счастливой, насколько это вообще возможно.

В лишениях войны и недавней победе она чувствовала присутствие Сати аль-Хусри и Джафара аль-Аскари. Давным-давно, когда страна переживала судьбоносный период, два этих великих человека служили Ираку. Майада надеялась, что вскоре на ее родине появятся такие же благородные мужи, которые будут думать об Ираке, действовать в годину невзгод и работать на благо страны.