Вдруг Майада поняла, почему Сухаил ведет себя тихо и отстранение. Вот почему он хромает, а его рука свисает под странным углом. Его тело хранило много воспоминаний.
В течение нескольких месяцев ей часто звонили из кабинета Али Хасана аль-Маджида и предлагали осветить то или иное событие. Но у Майады всегда были наготове отговорки: у ее малышки часто случаются обычные для детей простуды и лихорадки, и она не может ее оставить. Звонить стали реже. Майада надеялась, что о ней позабыли.
Тот день, когда проходило собрание, разделил ее жизнь на две половины. Именно тогда она услышала внутренний призыв изменить себя. Майада, роскошная багдадская красавица, которая одевалась по последней моде, стала истово верующей мусульманкой. Она начала носить чадру. Так ей было спокойнее, хотя мать сердито обвиняла ее в том, что она пытается вернуть примитивное прошлое.
После рождения второго ребенка Майада развелась с мужем. Теперь только дети и чтение Корана приносили ей утешение. Все вокруг стало другим.
Громкий стук в дверь камеры в тюрьме Баладият вернул Майаду в настоящее. Дверь открылась. Майада отпрыгнула в сторону, увидев двух крепких надзирателей.
— Выходите! Выходите! Все!
Доктор Саба быстро подбежала к Самаре и, заикаясь, произнесла:
— Эта женщина не может двигаться. Она ранена.
— Выходите! Все!
Зная, что пощады ждать тщетно, доктор Саба и Муна подняли Самару, придерживая ее с боков, так что ее ступни едва касались пола. Другие женщины-тени быстро столпились у двери, и Майада оказалась в толпе.
Главный надзиратель ждал их у выхода из камеры. Это был высокий грузный мужчина с широкой грудью. Он окинул их яростным взглядом и громко заорал:
— Встаньте в ряд! Ровно!
Майада всем телом тряслась от страха.
— Встаньте ровно! — Он посмотрел на каждую из них. — А теперь идите в конец коридора. Быстро!
Женщины-тени стояли так близко, что касались друг друга сзади и спереди — ряд испуганных женщин.
Майада стояла за Рулой, а за ней стояла Иман.
— Вперед!
Они быстро подошли к концу коридора, и их, словно овец, провели через узкую дверь. Когда они оказались внутри, то дружно вздохнули. Странная комната представляла собой пещеру с черными неровными стенами. На полу стояли ведра, контейнеры, доверху наполненные мочой. Человеческие экскременты были навалены огромной кучей.
— Здесь они казнят арестованных! — выкрикнула Самара.
Женщины-тени закричали от страха.
Матери звали своих детей. Те, у кого детей не было, звали матерей.
Вошли еще несколько дюжих охранников. Они стали бить женщин резиновыми дубинками и деревянными палками, чтобы те выстроились у стены.
Несколько сокамерниц Майады закричали:
— Сейчас нас убьют!
Майада готовилась к смерти. Она громко взмолилась:
— Господи, прости меня за все плохое, что я сделала. Пожалуйста, позаботься о моих детях. Сделай так, чтобы они могли бежать из Ирака и жить спокойно.
В воздухе слышались стоны и горестные вопли.
В темноте слабым и тонким голосом запела Самара. Она напевала грустную колыбельную, которой было много сотен лет, изменив слова, чтобы они подходили к этой минуте:
Я потеряла мать,
Когда была ребенком.
Но я помню, как она обнимала меня,
Нежно сжимая в объятиях.
А теперь я молю тебя:
Ходи по земле осторожно.
Может, здесь ее похоронили.
Так что ходи по земле осторожно.
Несколько голосов стали тихо подпевать ей, подхватывая слова. Женщины продолжали петь, когда в комнату вошли еще пять охранников. Они прижимали к бокам винтовки.
— Лицом к стене! — крикнул надзиратель. — Приготовьтесь к смерти!
Сокамерницы стопились в кружок, рыдая и цепляясь друг за друга. Две пожилые женщины упали в обморок.
Три или четыре охранника подлетели к ним и стали таскать за волосы и бить кулаками по лицу. Болезненные стоны смешивались с криками других арестанток и хохотом надзирателей.
Майада чувствовала, что теряет сознание. Значит, Бог пожелал, чтобы так она провела последние мгновения на земле. Она закрыла глаза и закрыла лицо руками. Ей ничего не оставалось, как готовиться к смерти.
Охранник хрипло выкрикивал:
— Молитесь вашему Богу, если хотите. Но Он вас не услышит. Сегодня я ваш Бог!
Он смеялся не переставая:
— Я ваш Бог!
Другие мужчины смеялись вместе с ним.
Смех эхом отражался в углах комнаты.
Майада, слыша его, сходила с ума. Она затаила дыхание, ожидая, что пули пронзят ее тело.
Вдруг раздалось несколько щелчков.
Охранники готовились стрелять.
— Мама! Мама! — крикнула Сара.
Охранник ударил ее по лицу.
Муна рыдала и цеплялась за шею Майады.
— Я не хочу умирать. У меня есть ребенок, ему нужна мать. Я слишком молода, чтобы умирать!
Майада судорожно думала. Что она почувствует, когда пули окажутся в ее теле? Будет ли ей больно? Или она сразу потеряет сознание?
Мужчины хохотали.
Женщины-тени ждали смерти.
Грянули выстрелы.
Женщины продолжали ждать.
Наконец Майада открыла глаза и, не двигаясь с места, осторожно повернула голову.
Винтовки в руках охранников направлены в пол.
На них смотрела только камера.
Другие женщины тоже стали открывать глаза и оборачиваться на охранников.
— Повернитесь, — приказал мужчина с камерой. — Лицом.
Майада замерла. Возможно, оператор собирается снять их расстрел? Она знала, что правительство часто снимает казни. Может, ее смерть покажут по телевизору? Значит, так дети узнают о том, что она умерла? Из телевизионного шоу?
— Вы мерзкая шайка! — прокричал надзиратель. — Он плюнул на землю, словно выражая отвращение при виде их ужаса. — Я благодарю Аллаха за то, что моя жена, сестры и дочери сидят дома и не знают, как покупать продукты на рынке. — Он имел в виду, что они такие набожные, что не выходят на улицу. — А теперь посмотрите на себя, вонючие преступницы! Вы — позор своих семей. Трусихи!
Он опять плюнул.
— Вас привели сюда, чтобы сфотографировать, — проинформировал охранник и захохотал. Ему было так весело, что он согнулся пополам и хлопнул себя по ляжке.
Остальные охранники тоже смеялись. Один из них стал изображать, как испугались пленницы: он вертелся в углу и кричал: «Мама! Мама!», передразнивая Сару.
Надзиратели рассмеялись еще громче.
Вдруг Майада поняла, что происходит. Тюремщики Баладият заскучали, и один из них придумал новый способ напугать женщин.
Некоторые из них все еще рыдали. Трое без сознания лежали на полу.
Майада онемела. Она с трудом подошла к тому месту, где ей велели встать, чтобы сфотографировать.
После этого она похромала в угол и съежилась, наблюдая, как фотографируют сокамерниц.
Через час женщин отвели обратно в камеру. Все молчали. Майада лежала на нарах, повернувшись лицом к стене, и рыдала. Впервые слезы принесли ей облегчение. Она не умерла сегодня. Возможно, Бог позволит ей снова увидеть своих детей.
Глава седьмая. Пытка
Фальшивая казнь в тот вечер только разожгла аппетит жестоких охранников. Всю ночь в стенах Баладият раздавались вопли агонии.
Пыточная находилась всего в нескольких дверях от камеры номер 52, и Майада слышала каждый стон. Несколько лет назад она прочитала книгу Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», в которой он писал, что куда ужаснее слышать крики боли других сокамерников, чем мучиться самому. Теперь Майада понимала, что он имел в виду.
Подползла длинная ночь. По бетонным коридорам громыхали тяжелые башмаки, надзиратели избивали людей, раздавались крики заключенных.
Заслышав страшный топот, женщины-тени пугались, что в двери камеры повернется ключ.
