Самара обхватила лицо Майады маленькими ладошками.

— Всего десять дней! — Она кивнула на женщин-теней. — Каждая из нас отдала бы руку или ногу, — слабо улыбнулась она, — а может, и руку, и ногу за то, чтобы нас выпустили отсюда через десять дней.

— Ты так обрадовалась, как будто тебе отдали все богатства Ирака, — со счастливой улыбкой заметила Майада.

Ни одна из женщин-теней не завидовала удаче Майады. Никто не злился на нее за то, что она покидает тюрьму, тогда как им предстояло провести здесь немало времени.

Майаде стало стыдно перед этими самоотверженными женщинами за свою черствость. Она огляделась по сторонам, и у нее болезненно сжалось сердце. Ей отчаянно хотелось выйти за дверь тюрьмы, чтобы соединиться с Фей и Али, но она с болью думала о сокамерницах.

Наверное, Самара умела читать мысли. Она сказала:

— Майада, ты ни в чем не виновата. Мы рады, что ты уходишь, хотя будем скучать по тебе. Ты поможешь нам выбраться отсюда.

Женщины-тени, кроме Сары и Сафаны, собрались вокруг Майады.

Муна озвучила то, о чем думала каждая из них:

— Майада, не забывай нас, когда выйдешь отсюда. Поклянись Аллахом, что когда-нибудь ты расскажешь миру о том, что происходило в этой камере.

Майада обняла Муну и пообещала:

— Клянусь Аллахом, что однажды люди узнают наши истории, Муна.

Здравомыслящая Самара посмотрела на Муну, потом на Майаду.

— Это, конечно, прекрасно, что люди узнают, но сейчас самое важное — чтобы Майада позвонила нашим семьям, — сказала она. — Теперь мы точно знаем, что она скоро нас покинет, и потому нам немедленно нужно приступить к заучиванию, — заявила она и с улыбкой посмотрела на Майаду. — Ты наш единственный шанс.

Майада продолжала надеяться, что ее освободят раньше, чем предсказывает Самара, и потому она решила как можно быстрее запомнить номера телефонов.

— Да, Самара, ты права. Давай начнем сегодня вечером.

— Главное, чтобы ты позвонила нашим родственникам и сказала, где именно нас держат. Это первый ключ к освобождению, Объясни, что они смогут помочь нам, только если дадут взятку. Возможно, им придется продать землю или машину. Почти все охранники берут взятки.

Но, Майада, ты должна говорить быстро. Ты же знаешь, что телефоны в Ираке прослушиваются. Сообщи то, что нужно, и повесь трубку. Не жди, когда тебе зададут вопрос, и не отвечай на него. Никогда, ни в коем случае, не называй своего имени. Если тебе захочется утешить наших родных, вспомни, что твоя доброта приведет к тому, что их тоже арестуют.

Самара все продумала.

— Сегодня ты заучишь как можно больше имен и номеров телефонов. Остальные — завтра. Я буду проверять тебя каждый день, пока ты не уйдешь. Мы хотим, чтобы ты запомнила все номера, — настойчиво повторила Майада.

Это была необычная ночь. Женщины отвели Майаду в самый дальний угол, чтобы охранник в коридоре не подслушал странные бормотания, которые доносились из камеры 52.

Первой была Алия. Ее прекрасное лицо светилось от радостного ожидания. Тюрьма разлучила ее с маленькой дочкой. Она не видела Сузан больше года. Узнав о скором освобождении Майады, она представила счастливое воссоединение с любимой дочерью.

Следующей была Раша. Она, нахмурившись, как обычно, злым шепотом назвала адрес и телефон.

Майада решительно настроилась запомнить каждый номер, каждое слово. Женщины подбадривали ее. Майада знала, что Алия и Раша провели в тюрьме почти три года, и конца заточению не видать.

Добрая доктор Саба озабоченно проверила нижнюю юбку Майады, чтобы убедиться, что на ней можно разглядеть номер, который она записала. Она попросила Майаду не стирать ее (хотя это было совершенно лишнее), пока не позвонит ее семье.

Иман нервно повертела очки в руке и четко, медленно назвала свой адрес и телефон.

Вафаэ, перебирая самодельные четки, несколько раз повторила информацию, пока Самара не попросила ее уступить очередь сокамернице.

Следующей была Иман — красивая девушка двадцати восьми лет от роду; она была похожа на Элизабет Тейлор — белоснежная кожа, черные как уголь волосы и глаза глубокого сапфирового оттенка. Иман была такой миниатюрной, что казалась подростком. Она сообщила координаты, а затем рассказала Майаде историю ареста:

— Я не собиралась нарушать законы Ирака, но мои мучители утверждают, что я критиковала Саддама Хусейна, — объяснила Иман. Майада знала, что негативные высказывания о президенте караются страшной казнью: Иман могут отрезать язык. Она молилась о том, чтобы помощь родственников не запоздала.

Май — смуглая женщина тридцати пяти лет с короткими темными волосами, красивыми раскосыми глазами и тонкими чертами лица, сказала, что ее преступление состояло в том, что она «привечала коммунистов», хотя, насколько было известно Майаде, ее сокамерница ни разу не видела ни одного коммуниста. Май долго сидела с ней, потому что боялась, что Майада забудет ее номер: 521-8429.

После полуночи ей стало сложнее запоминать информацию. Самара пообещала женщинам, что они продолжат завтра.

Когда Майада ложилась спать, то, как ни странно, чувствовала себя очень подавленной, — хотя днем произошло такое счастливое событие! Ее мучила ужасная мысль о том, что в тюрьмах Саддама ни в чем нельзя быть уверенной. А что, если чиновники пересмотрят решение об освобождении? Она будет сомневаться в том, что получит обещанную свободу, пока не уйдет из Баладият.

Она проснулась со щеками, мокрыми от слез. Ей приснился кошмар, в котором мужчина с кинжалом уводил ее от детей.

Утро подарило еще один сюрприз. Когда женщины закончили читать молитву, дверь в камеру 52 с грохотом открылась, и охранник рявкнул:

— Майада! Выходи!

Она так поразилась, что не могла двинуться с места.

— Майада! Тебя освобождают! — заорал он снова.

Самара, вспомнив, что Майада затвердила не все телефоны, быстро придумала отговорку, чтобы на несколько минут задержать ее в камере.

— Она сказала, что должна воспользоваться туалетом. Подождите ее, пожалуйста.

Охранник с отвращением посмотрел на женщин и захлопнул дверь.

— Пять минут! Не больше!

Самара быстро оттащила Майаду в дальний угол камеры и сказала:

— Повтори все номера, которые ты запомнила. Скорее! А я пока соберу остальные. — Самара запаниковала. — У тебя мозги Аль-Аскари, смотри, чтобы они нас не подвели!

Майада прекрасно помнила истории большинства женщин, и потому ей не нужно было запоминать названия городов или районов, где они жили. Она просила их называть только основные имена и телефоны. Самара построила сокамерниц в очередь, а Майада, вспомнив о Саре, которая не могла встать с постели, подбежала к ней и легонько дотронулась до плеча:

— Сара, скажи, как мне связаться с твоей матерью? Быстро!

Девушка медленно подняла голову.

— Да-да, Майада. Пожалуйста, передай ей, что я здесь. Передай, чтобы она спасла меня. Позвони по номеру 422-9182. Она держит ключи под желтым горшком рядом с кактусом. Так она поймет, что это я тебя прислала.

Сара так ослабела, что едва сидела.

— Уверена, твоя мама даст кому-нибудь взятку, — успокаивала ее Майада. — Она вытащит тебя отсюда.

На миловидном лице девушке показалась улыбка.

— Да. Мама мне поможет. Она продаст землю и заплатит, чтобы меня выпустили. Она так и сделает, как только узнает, где я нахожусь. — И Сара опять обмякла на постели. — Передай, что я буду ждать. Буду ждать.

Тем временем Самара упросила женщин-теней встать в очередь.

— Майада! Иди же!

Майада быстро подошла к ним.

Рула стояла в очереди первой. Она нагнулась и крепко обняла Майаду.

Простодушной Руле исполнилось двадцать пять лет, она не была замужем. Ее обвинили в том, что она — исламская экстремистка. Она судорожно оправдывалась, объясняя Майаде, что коллеги донесли на нее, потому что она часто читала Коран и молилась в офисе в положенное время.

Майада пообещала Руле, что сделает все, что сможет.