«Это вам монахини так сказали? Что семя проходит по горлу женщины, и так она беременеет?»

«Нет, не они. Просто я так подумала. Это казалось естественным».

«И как же вы пришли к такому выводу, если никогда прежде с этим не сталкивались?»

Вопрос Джесси потряс меня до глубины души. Сидя в плетеном кресле у нее на веранде, я внезапно осознала всю правду. Отец занимался со мной оральным сексом! Как хорошо, что я сидела, иначе бы ноги меня не удержали. Страшно закружилась голова. Помимо прочего, мне стало ясно, что я всегдаэто знала! Где-то в глубине души я всегда помнила, что делал мой отец, но не хотела это признать. Мне было важно не разрушать его положительный образ, образ отца, любящего меня, своего первенца. Я прятала от себя тот факт, что отец любил меня не настолько, чтобы защищать: вместо этого он меня насиловал. Это он – мой дьявол! Осознание этого было чересчур болезненным.

На глаза навернулись слезы, но мне предстояло понять еще кое-что. Главной причиной отрицания истины было то, что я не хотела подтверждать наш с отцом сговор, являясь партнеромв его мерзких преступлениях. Боже, я хотела защититьсвоего отца! Я любила его! Не только стыд, но и любовьк нему удерживали меня от преодоления страха и понимания правды.

Время приема вышло, а я даже не заметила. Я отдала Джесси ее немалый гонорар и ушла, желая скорее опустить голову на подушку, заснуть или умереть.

Проснувшись позже тем же днем, я обрела некоторую ясность. Кусочки головоломки встали на место, словно огромные ключи подошли к своим замкам. Мой детский договор раскрылся: «дьяволом», с которым я боролась, оказался мой отец. Когда по ночам я подвергалась насилию, реальность смешивалась со снами, и я не могла отличить одного от другого. Насилие было настолько подавляющим, отвратительным и удушающим, что каждый раз я думала, что умру плохой девочкой и отправлюсь в ад. Поэтому я молилась дьяволу своей детской религии, чтобы он спас меня от смерти. В первую очередь, от смерти от удушья. Пожалуйста, папа, папа-дьявол, не задуши меня до смерти.

Теперь мне стала ясна вся картина. Отныне я знала, что мое мнение о себе как о воплощении зла сформировалось в то время, когда отец заставлял меня молчать побоями. Вина и стыд, с которыми я жила, породили ощущение, что я не достойна успеха ни в чем, что становилось для меня важно по мере взросления, а потому я верила, что обязана своими неудачами дьяволу, злу, глубоко сидящему внутри.

ПРОШЛО много времени, прежде чем то, что я поняла у Джесси, разложилось по полочкам. Колеса вращались невероятно медленно, будто в патоке. Одно дело – понять это разумом, и совсем другое – исцелить глубокие эмоциональные раны в бессознательном. Мои эмоции были похожи на охватывающие сердце резиновые обручи: я пыталась изменить их, а они возвращались в прежнее положение в страхе перед неизвестным. К своему ужасу я поняла, что как и раньше испытываю стыд, а уверенность в себе так и не появилась. Все было безнадежно. Единственная разница между временем понимания и непонимания состояла в том, что теперь я считала себя бракованным материалом. Я чувствовала, что отец разрушил мою жизнь, и теперь я сижу среди ее обломков. В унынии я отправилась на поиски очередного психолога.

«Буду ли я когда-нибудь нормальной?» – спросила я государственного психотерапевта-сексолога, сидя у нее в кабинете. У нее было очень много работы, и она в течение трех месяцев не могла назначить мне вторую встречу. Мой вопрос удивил ее: перед ней сидела элегантно одетая женщина, не уверенная в том, что может в жизни чего-то добиться. Мои щеки горели в ожидании ее реакции и ответа.

«Вы пережили самое разное насилие, – сказала она, склоняясь ко мне через стол. – Насилие физическое, сексуальное, эмоциональное и духовное. Вы исцелитесь, если пройдете через процесс, который я вам описала». А затем она добавила замечательную вещь: «Или вам нужно встать на духовный путь».

Возвращаясь домой, я последовала ее совету: купила себе игрушечного медвежонка и стала есть леденцы, кормя своего внутреннего ребенка, пока меня не начало тошнить. Я приобрела рекомендованную книгу «Мужество исцеления» и позволила маленькой девочке внутри себя заговорить, записывая ее слова левой рукой. Я представила, что обнимаю ее и успокаиваю ласковыми словами. Это очень помогло. Я почувствовала, как мой внутренний ребенок встает с земли в запертом угольном сарае, где она ползала в страхе и из которого так никогда и не смогла выбраться. Сколько времени пройдет прежде, чем она снова почувствует себя в безопасности?

Я активно занималась исцелением по этой замечательной технике на протяжении нескольких недель, приходя в восторг от возможности общаться с собой в виде маленькой девочки. Если я о ней забывала, то после находила обиженной из-за моего пренебрежения и должна была мириться с этим. Было очень важно, чтобы она научилась доверять моим словам.

Тем временем меня все больше интриговали слова терапевта о духовном пути. Я размышляла, что она могла иметь в виду? Медитацию? Религию? Если да, то какую религию? Или она говорила о жизни под руководством духовного учителя? Возможно, у нас нет выбора, лишь вдохновенные мысли, направляющие к обретению новых уроков. Так или иначе, мне пришел на ум мастер Ади Да (известный в Лос-Анджелесе начала семидесятых как Бабба Фри Джон). Я помнила, как впервые прочитала его биографию, и переполнившее меня чувство было таким ярким, что я взглянула на грудь и даже под футболку, будто там скрывался источник света, который я ощущала в себе. Я не могла оторваться от книги, настолько она захватила меня эмоционально. Теперь я начала серьезно размышлять о мастере, способном так влиять на людей своими произведениями.

Я начала посещать еженедельные собрания, которые во Фримантле проводил приверженец Ади Да, много времени проведший со своим гуру. Так я отправилась в опасное путешествие вместе с теми, кто также был очарован мастером, – это был духовный путь для невинных, искренних, отважных, запутавшихся и обманутых. Я покупала книги и кассеты, посещала ретриты и дважды в день начала медитировать. Я снова чувствовала Божественную Любовь, которую испытывала в монастыре, только на этот раз более сильную и реальную. Работы мастера Да вдохновляли меня: кажется, никто лучше его не понимал человеческую природу. Мастер Да писал много книг, они выходили одна за одной, и мы должны были покупать их все.

МОЯ РАБОТА как массажистки кое-как продолжалась. Это могло прекратиться только вследствие вмешательства свыше. Решительное и милосердное провидение явило свою силу летом 1994 года, хотя в то время я этого не оценила. Сначала пострадал мой сад, а потом изменилась и моя жизнь.

Я выглянула из окна своего уютного домика в Хилтоне недалеко от Фримантла и ужаснулась, увидев то, что осталось от моего садика. Я выбрала это место из-за большого цветника и перспективы долговременной аренды жилья, поселившись здесь одна, поскольку Виктория, когда ей исполнилось пятнадцать, предпочла жить с отцом. И вот теперь, спустя почти восемь месяцев, большой жилищный массив разделили на три части, и по обе стороны от моего дома выросли заборы. Единственное дерево, великолепный раскидистый дуб, оказался по ту сторону новой ограды. В задней части каждого двора появились новые отстойники.

Человек, работающий на землеройной машине, сочувствовал мне, но не мог не повредить газон, цветы и овощные грядки, с любовью выращенный гибискус и кусты вероники. Во второй половине дня я оказалась посреди песчаного карьера, разозленная и не способная остановить крушение всех своих планов на спокойную жизнь.

Будто усугубляя собственную беспомощность, я сломала большой палец на правой ноге, ударившись о столбик кровати. Какая досада! Мне пришлось перестать работать. Мои добрые соседи Элси и Берт приносили мне суп, хлеб с маслом и заходили поболтать. С тех пор, как я переехала, Берт был для меня как добрый отец. Впервые мы встретились, когда он постучал в мою дверь, держа в руках ящик с инструментами, и спросил, нет ли у меня какой-нибудь работы. Как-то раз он помог мне попасть в дом, когда я забыла ключи внутри, убрав черепицу с крыши над ванной комнатой.