Творческие потоки легко текли из моего сердца и тела. Из рук изливалась благодать, из влагалища – нектар. Мне нравилось прикасаться и доставлять удовольствие, нравилось, чтобы в ответ меня касалось много разных рук, языков и тел. Я узнала, как занимаются любовью разные мужчины, и восхищалась тем, как мягко и уверенно они умеют управлять женщиной, если я им это позволяла. Если им не хватало сексуального воображения, я помогала его расширить. Не было позиции, которую я бы отвергала: на краю массажного стола, на полу, в кресле, у стены. Или в душе. Я любила мыть некоторых своих клиентов, ощущая, как мыло чувственно скользит между нашими телами. Меньше всего я любила миссионерскую позицию: она не доставляла мне приятных ощущений. После расслабляющего, чувственного массажа я предпочитала забраться на стол и усесться на клиента верхом, к чему он был более чем готов.
Работа меня не утомляла, пока в отношениях с мужчинами я оставалась объектом их вожделения. Когда шейку матки массировал лингамподходящего размера, я испытывала блаженство и получала значительно больше, чем отдавала клиенту. Однако несмотря на это я занималась сексом не со всеми, выбирая лишь тех мужчин, которым доверяла и к кому испытывала влечение. Большинство клиентов получали обыкновенный качественный массаж и эмоциональную разрядку.
Было чрезвычайно приятно, если клиенты хотели сделать массаж мне. Мне платили за то, чтобы я получала наслаждение! Некоторые этому обучались, другие просто хотели погладить мое тело и удовлетворить мою жажду чувственного удовольствия от прикосновений. Я знала, что для них это была возможность рассмотреть меня во весь рост, пройтись руками от ступней до бедер и самых интимных мест. Если клиенты были нежными – что являлось главным условием – и прекращали массаж по первому требованию, я была счастлива.
Моя женственность расцвела как никогда раньше. У меня не было домашних проблем, и я могла свободно блистать среди своих мужчин, быть прекрасной и нежной, заботливой и непоседливой. Чаще всего я встречалась с бизнесменами, иногда со знаменитостями, но в основном с обычными людьми: среди моих клиентов были два терапевта, стоматолог, диктор телевидения, два архитектора, водители такси, грузчики, футболисты, спортсмены, музыканты и даже один безработный мужчина, с которым я заключила особый договор. Это были немцы, голландцы, французы, китайцы, тайцы и австралийцы.
Часто меня приводили в восторг перемены, свидетелями которых я оказывалась. Усталые мужчины, входившие в мой дом, уныло опустив голову, уходили довольные и сияющие от счастья. Многие клиенты не считали себя интересными сексуальными партнерами: они могли страдать от физических недостатков и психологических комплексов; некоторые были очень низкого роста, тощими или застенчивыми, многие имели заниженную самооценку. Я старалась для них изо всех сил, и они одаривали меня своей дружбой.
Ряд моих клиентов комплексовал из-за преждевременной эякуляции. Я не могла помочь им, как ни пыталась. Мне было жаль, поскольку чувственный опыт оказывался для них практически не доступен. Я пыталась расслабить их напряженные, буквально окаменевшие тела, но простое прикосновение возбуждало их, а легкой ласки в области ягодиц было достаточно, чтобы они извергали семя. Однако они все равно возвращались, часто принося маленькие подарки, словно в качестве извинения.
Больше мне везло с мужчинами, которых считали импотентами. Часто женатые, они легко возбуждались и испытывали оргазм под убаюкивающую приятную музыку в полумраке благодаря медленным прикосновениям незнакомого человека, который никогда не говорил, что с ними что-то не так.
« Мастерство и забота»– гласила моя реклама в субботних газетах, хотя я не давала ее слишком часто. Во-первых, мне не хотелось много работать. Деньги, теперь более доступные, редко являлись моей целью. Будь это так, я могла бы организовать нечто вроде публичного дома, но такая мысль пришла мне в голову слишком поздно.
У МОИХ клиентов часто были неудачные браки, но им не хотелось проходить через ссоры и проблемы, связанные с разводом. Они привыкли не ощущать любви дома, поэтому концентрировались на работе, добиваясь успеха на профессиональном поприще и получая от этого удовлетворение, и искали сексуальных утех у незнакомых женщин наподобие меня. Браки других моих посетителей просто развалились – эти люди с разбитыми сердцами и существенно уменьшившимися банковскими счетами не желали подвергать себя риску еще больших финансовых потерь, женясь вторично. Проще и дешевле заплатить проститутке, которая никогда не состарится и никогда не будет предъявлять претензий – разве не здорово?
Некоторые клиенты попадали в зависимость от секса. Они имели жен или подруг, но им все было мало. Одним из таких мужчин был Люк. Католик, он чувствовал невероятную вину за потворство своему желанию недозволенного секса, но не мог бороться с ним. Я никогда не встречала более растерянного мужчины.
Люк говорил, что любит молодую жену и не хочет изменять ей, но их секс был обыденным и лишенным страсти. Он так ее любил, что не мог с ней заниматься сексом. Обыденная близость со своей прекрасной женой означала для Люка разрушение чего-то драгоценного, и сама мысль об этом казалось отвратительной и невозможной. Люк усвоил умом и телом, что секс – это зло, и брак не изменил этого мнения: он все равно думал о своей матери и Деве Марии, приближаясь к невинной жене. Поэтому для секса ему нужна была путана: так он мог разобраться с путаницей, царившей в его сознании.
Чем больше он обвинял себя, тем хуже ему становилось. Люк ходил на исповеди к священнику, что, как ему казалось, помогало, но только до тех пор, пока священник не признался, что сам прелюбодействует с замужней женщиной.
Люк приходил ко мне так часто, как только мог (несколько раз в неделю), – поэтому обычно ему не хватало денег. Жалея его, я стала брать с Люка меньше: его соития со мной были короткими и одержимыми. Единственное, что приносило ему нечто похожее на краткий покой, это очередное совокупление с женщиной, которую он считал полной противоположностью своей благочестивой жене. Его безумие было похоже на страстную молитву об освобождении от всего, что им владело. Думаю, он был благодарен проститутке, не отвергавшей и не презиравшей его.
Я попыталась с ним договориться. «Давай, я буду делать тебе хороший расслабляющий и эротический массаж; ты не будешь чувствовать себя виноватым и сохранишь деньги». Поначалу он согласился, но потом боролся со мной, желая заняться сексом, а один раз едва меня не изнасиловал. Я видела, что ему нужна помощь, но не представляла, что можно посоветовать, пока однажды не услышала об одном враче-психиатре, работавшем только с мужчинами. Я дала Люку всю нужную информацию, надеясь, что он ею воспользуется, но когда видела его в последний раз, он консультировался по телефону с католическим центром в Аделаиде. Надо сказать, что дьявол в его случае оказался очень упрямым.
Среди моих друзей была и тройка шизофреников. Они жили довольно далеко от моего района и приезжали вместе, экономя бензин. Маллет, самый большой из них и, вероятно, самый старший, договаривался со мной о встрече. Один за другим они заходили ко мне на полчаса, отдавали пенсионерскую плату, а после ожидали остальных, чтобы вместе отправиться домой. Я любила этих мужчин. Они были приятными, простыми и нетребовательными в общении, благодарными за все, что получали. Их тела не были такими мускулистыми, как у других мужчин, но эти люди ничего не стеснялись, чем-то напоминая больших детей.
Обычно они приезжали раз в две недели, но однажды я вдруг поняла, что довольно давно не видела их. Я позвонила Маллету (он оставил телефон своей мамы «на всякий случай»). Подойдя к телефону, он начал высоким голосом меня отчитывать: «Как ты могла так ужасно с нами поступать?» Маллет объяснил, что теперь он принадлежит Иисусу, а я – чуть ли не худший человек на планете, поскольку совращаю мужчин и выполняю работу дьявола. Мне было больно, но я поняла его.
