Ларен ясно видела, какую боль он причиняет Меррику, и в ней вспыхнул неукротимый гнев. Схватив Таби за руку, она рывком заставила его обернуться к ней лицом:

– Так-то ты обращаешься с человеком, который спас тебе жизнь, который и меня тоже спас! С человеком, который старается вернуть тебе все, что ты утратил?

Таби опустил голову, ковыряя босыми пальцами землю.

– Отвечай, Таби! Ты знатного рода, а ведешь себя как сын рабыни! Что с тобой происходит?

– Он меня не любит.

Ларен отшатнулась, на миг едва не лишившись дара речи.

– Что ты сказал?

– Он не любит меня, Ларен, а то бы он не бросил меня, не стал бы говорить дяде Ролло, где я живу.

– Хватит молоть вздор. Послушай, Меррик любит тебя намного больше, чем любого другого человека.

– Нет, – качнул головой Таби, – вовсе нет. Он бы не уехал от меня. Тебя-то он берет с собой!

– Тут совсем другое дело. Меррик согласился наконец, что, если он приедет один, дядя Ролло может и не поверить ему. Я знаю всех и каждого при дворе дяди Ролло и сумею помочь Меррику. Тебе же надо остаться здесь, чтобы ты был в безопасности, а с собой взять тебя он не может, потому что будет все время волноваться за тебя.

– А за тебя он не боится?

– Меньше, чем за тебя. Я выкручусь, я уже не раз Это доказывала.

– А я разве нет?

– Ох, упрямец маленький! – Пальцы Ларен пытались расчесать густые спутавшиеся волосы. – Послушай же, Таби. Я еду с Мерриком, потому что пригожусь ему, а тебя он оставляет здесь, так как очень любит и боится, что кто-нибудь может причинить тебе вред.

– А он не боится, что кто-нибудь причинит вред тебе?

Ларен покачала головой: она знала, что Меррик тревожится и за нее, однако это ни в какое сравнение не шло с его чувствами к Таби. Меррик сам не мог разобраться в этих чувствах, но они были столь сильны, что викинг оказался совершенно беззащитным против них. Ларен смирилась с этим, хотя по-прежнему испытывала боль при мысли, что Таби занимает в его душе куда более важное место, чем она сама.

– Мне никто ничего не сделает, – сказала она, поднимаясь, но не убирая руки с плеча Таби. – А теперь подойди к Меррику. Ты не должен злоупотреблять его любовью.

Таби долго молча глядел на нее, потом обернулся к Меррику, который негромко разговаривал с Олегом и Рораном. На лице мужа она увидела скорбь.

Таби медленно направился к нему. Едва Меррик увидел малыша, темная печаль в его глазах мгновенно растворилась в радостном облегчении. Прижав Таби к груди, Меррик закрыл глаза, тихонько нашептывая что-то в ухо Таби. Что он говорил ему? Даже смеясь и весело болтая с Ларен, он никогда не глядел на нее с такой всепоглощающей нежностью, с такой лаской. Впервые в жизни Ларен ощутила зависть к своему брату. Печаль терзала ее сердце, Ларен с трудом сглотнула подступивший к горлу комок и отвернулась.

Отыскав Сарлу, Ларен еще раз обняла ее на прощание, и они пошли вместе по узкой тропинке к причалу. Ларен тихонько объясняла Сарле, как сделать к дичине подливку из морошки, лесного ореха и лука, – два дня назад все хвалили жаркое, приготовленное по ее рецепту. Сарла серьезно слушала и кивала, запоминая.

– Сказку, Ларен, расскажи сказку!

– Да, – произнес Роран, – хватит тебе, госпожа, сидеть тут без дела да думать о своем Меррике, который смеется над нами, пока мы надрываемся над веслами.

Как раз поднялся ветер, и гребцы могли отдохнуть. Они расселись на своих ларцах, лицом к Ларен. Ларен улыбнулась и сказала:

– Внимайте, я поведаю вам подлинную историю. Веланд, советник герцога Ролло, повествовал о том, как Карл Третий, король франков, пригласил моего дядю в Париж принести ему клятву верности. Карл приказал Ролло опуститься на колени и поцеловать ему ногу, как подобает подданному короля, и дядя в торжественной тишине опустился на колени, только целовать Карлу ногу он не стал, вместо этого ухватил франка за пятки и столкнул его с трона так, что тот шлепнулся на спину.

Меррик и его люди схватились за животы от смеха. – И что же тогда сделал король? – поинтересовался старый Фиррен, аккуратно сплевывая за борт – Придворные подхватили короля. Они едва дышали, боялись, что их повелитель прикажет им покончить с Ролло, но они прекрасно понимали, что в такой битве почти всем им придется погибнуть.

Король Карл стоял среди своих людей, отряхивая пыль с нарядного шерстяного платья пурпурного цвета, и таращился на Ролло. Придворные в страхе переминались на месте. Наконец, к их великой радости, Карл улыбнулся, потом откинул голову и захохотал. Он объявил, что вполне доволен дерзостью и отвагой Ролло, поскольку теперь уверен, что владыка викингов не позволит новым захватчикам подниматься по Сене и разорять города. Этого Карла считали простаком, но с моим дядей он обошелся вовсе не глупо, он отдал ему все земли на северо-западе, а за это Ролло обещал ему защиту. Пять лет миновало, и мир пока не нарушен. Все даны и норвежцы уважают моего дядю и боятся, потому что у него много хорошо обученных воинов, к тому же он построил крепости и снарядил их оружием. При короле Карле франки наконец-то зажили спокойно.

Олег почесал пробивавшуюся бородку:

– Слыхал я, говорили, будто твой дядя вовсе отказался присягать в Париже и послал франкскому королю сообщение, в котором говорилось: мы не признаем никакого владыки, мы все равны. И к тому же он еще плюнул на пергамент и растер слюну большим пальцем.

– Не знаю, произнес ли мой дядя такие слова, хотя это похоже на него. Он человек надменный и беспощадный и никому не подчиняется. Однако я точно знаю, что он побывал в Париже, это так же верно, как то, что Веланд никогда не лжет. К тому же Отта, другой советник дяди, подтверждает его рассказ. – На миг она смолкла, потом прибавила; – L-Если Ролло кого и боялся в жизни, то это Альфреда, короля саксов, но Альфред уже двадцать лет как умер, и теперь никто не тревожит Ролло, даже его родичи, правители Оркнейских островов, которые порой грозятся уничтожить его, если он не поделится с ними своими обширными владениями. Беспокойный они народ, эти владыки островов.

– Значит, Ролло и вправду родом с Оркнейских островов?

– Да, правда. Дядя Ролло говорил мне давным-давно, что они там настоящие дикари.

– Так уж и дикари? – заинтересовался Роран.

– Они даже писают в доме, такие они невежественные. – Ларен с удовольствием прислушивалась к хохоту своих друзей, подставляя лицо южному ветру, скользившему вдоль борта ладьи. Море затихло, вода стала темно-синей, по ней лишь изредка пробегали невысокие барашки. Викинги плыли вдоль берега, стараясь не терять землю из вида. К ночи, если ветер продержится и дождь обойдет их стороной, они достигнут Сены.

– Отдать землю Ролло и сделать его герцогом – все равно что браконьера превратить в лесника, – пробормотал Меррик. Он взялся за весло и стал грести сильными ритмичными рывками. Мужчины последовали его примеру. – Да, этого Карла дураком не назовешь. Он подарил твоему дяде уже захваченную добычу. Да он мудрец!

– Ты говоришь так, будто мой дядя – наивный ребенок, которого приманили погремушкой. Меррик расхохотался:

– О нет, Ларен, я бы не посмел отзываться так о легендарном Ролло, которого все боятся и чтят. Твой дядя желал надежности и покоя – и он получил их, избавился от хлопот и добыл землю для своего народа и своих наследников. Если человек решил обзавестись хозяйством, он старается не ссориться с соседями. А теперь расскажи мне подробнее про Отту и Веланда.

– Отта стал спутником моего дяди, когда король Харальд изгнал Ролло из Норвегии. Он моложе дяди и очень умен. Веланд командует воинами моего дяди, они выросли вместе, сражались бок о бок, женились в один день и почти одновременно овдовели. Они очень дружны.

Гребцы затеяли уже свой разговор, и Ларен пристроилась рядом со старым Фирреном, который твердой рукой направлял ладью. Полуденное солнце светило Ларен в лицо, и она задремала. Когда она очнулась, солнце уже ушло, а над ней, широко распахнув объятия, стоял Меррик.