— Николай Йонеску — отец Флорина, — выдохнула я, прикусывая нижнюю губу.

Даниэль кивнул, прикрывая глаза и тоже делая тяжёлый вдох, а потом резко поднялся, ставя меня на пол и отходя к окну. Он с силой растёр затылок, словно пытался прийти в себя, и не знал, что ему ещё сделать для этого, а потом медленно повернулся ко мне.

— Значит, Флорин мой брат, — прошептал он, будто желая, чтобы я опровергла эту информацию, но мне оставалось только кивнуть, соглашаясь. — Чёрт побери, всегда мечтал иметь старшего брата, а теперь…

Он усмехнулся, потому что ситуация и впрямь была жутковатой и в то же время настолько иронично-злой…

— А теперь я вынужден буду убить его, чтобы он не убил меня.

— Дэн, не повторяй мне это, это ужасно! — воскликнула я, подходя к нему, чтобы снова найти успокоение в ставших такими родными объятиях.

Если бы я была человеком, наверное, сердце моё разрывалось бы от этого жутчайшего осознания. Когда мне было лет десять, и моё сердце ещё билось, я видела своими глазами казнь, которую устроил мой отец одному из провинившихся вампиров. Это было отвратительное, страшное зрелище, я присутствовала при этой казни только потому, что извечное детское любопытство подстегнуло меня к тому, чтобы спрятаться неподалёку и подсмотреть.

И я до сих пор помню, как моё сердце заколотилось, как сумасшедшее, а в груди вдруг не стало хватать воздуха. Изо рта рвались беззвучные рыдания, а воздуха не было — я просто не могла сделать вдох.

И если бы сейчас моё сердце билось, я была примерно в таком состоянии. Жутком и страшном…

— Что мне сделать Алекс, скажи? — раздался хриплый голос Стана, и я прижалась к нему, вцепляясь пальцами в свитер на его спине и вжимая его тело в своё. Понимая, что выбора у нас с ним не осталось совершенно.

— Не знаю, Дэн…я не знаю.

— Если я не убью его, он убьёт меня. Слово Леонтия Георга — закон, сама должна это понимать. А если я погибну, то тебя казнят, это тоже ясно и даже обсуждать это не стоит.

Он снова замолчал, рассказав мне то, что я знала сама, а я стояла, разрываясь от непереносимых ощущений. Я привыкла думать и размышлять здраво, и то, что меня сейчас буквально рвало на кусочки от таких ощущений, было в новинку. В груди невыносимо жгло, на глазах выступили предательские слёзы. Я уже не помнила, когда я плакала в последний раз. А сейчас от выступивших слёз совершенно не становилось легче. Наоборот, жжение в груди усилилось, и я поняла, что безмолвно кричу внутри себя. Кричу и понимаю, что меня не слышно…Но Дэн услышал…Он невыносимо медленно приподнял пальцами мой подбородок, целуя закрытые глаза, мокрые от слёз щёки, плотно сжатые губы…

— Алекс, бедная моя девочка, — шептал он отрывисто, продолжая покрывать моё лицо влажными горячими поцелуями, — Всё будет хорошо.

Я усмехнулась, потому что в груди было как-то странно горько. Верила ли я Дэну? Мне безумно хотелось ему верить, и в то же время я понимала, что хорошо быть не может. И предчувствие надвигающейся беды было настолько неотвратимым, что бороться с ним было глупо. Потому что ничего нельзя было изменить…

Я с силой вжалась в тело Дэна, раскрывая губы ему навстречу, и глухо прорычав, рванула свитер в разные стороны, обнажая его безупречное тело.

— Алекс, — только и шепнул он, подхватывая меня на руки и укладывая на кровать.

Это было абсолютное безумство, когда мы полностью отдались на волю страсти. Мне хотелось, чтобы он каждым своим движением попытался стереть все те мысли, что бушевали у меня внутри. И именно сейчас я попыталась прогнать их, заменить ощущениями Дэна во мне. Он брал меня жёстко и властно, яростно вбиваясь в готовую принять его плоть и выбивая из моей груди стоны. Я испытывала совершенно новые ощущения, чем от предыдущих занятий любовью со Станом. И это было абсолютно нормально, теперь он был не только Охотником. Да и к тому же вся эта ситуация, весь этот адреналин перед поединком, давали сейчас выход, вот таким вот образом.

— Не боишься…потерять все силы…перед боем? — прошептала я, сбивая дыхание от каждого толчка моего Охотника во мне.

Он только ухмыльнулся и перевернулся на спину, давая понять мне этим, что теперь силы терять буду уже я…

Дэн собрался уходить от меня минут через двадцать, когда я быстро натягивала на себя сорванную одежду. Он подошёл ко мне, быстро прижимая к себе и целуя в макушку.

— Увидимся в фехтовальном зале, — шепнул Стан, тут же отстраняясь и отходя к двери.

А я стояла и ничего не могла ни сказать, ни поделать. Словно меня пригвоздили к месту. И я не знала, обниму ли я его снова, подарит ли он мне свои яростные поцелуи…Даниэль постоял так ещё немного, а потом, будто решившись, шепнул:

— Люблю тебя, — и, ни прибавив больше ни слова, вышел.

И только когда за ним закрылась дверь, я шепнула в ответ…

— Люблю…

Большой фехтовальный зал был полон вампиров и Охотников, которые сейчас стояли по обе стороны от будущего места действия и ждали того, что будет дальше.

Я вошла в зал и на несколько бесконечных секунд остановилась на пороге, снова борясь с жутким ощущением растерянности. Со мной никогда такого не бывало раньше, я всегда умела полностью контролировать свои эмоции и чувства, но сейчас этому контролю просто не было места в моей душе. Именно здесь и сейчас произойдёт убийство одного из дорогих моему сердцу людей, а я ничего не могу с этим поделать…И эта беспомощность убивала меня, делала беззащитной перед обстоятельствами. Я очень надеялась, что за это время, что прошло с того момента, как Стан ушёл от меня, он сумел найти Флорина, разъяснить ему всё, и они вдвоём что-то придумали. Оставалось ожидать только этого и больше ничего.

Прямо напротив меня стояли кресла для Старейшин, которые уже были заняты ими, а чуть поодаль, в углу залы стояли ещё несколько кресел, занятых вождями кланов. Охотники и Воины сидели на них бок о бок…Это зрелище завораживало и пугало одновременно. Я огляделась в нерешительности, не зная, куда мне идти, только чувствовала на себе взгляды нескольких сотен пар глаз.

— Александра! — голос Леонтия был слышен даже сквозь шум от многочисленных голосов.

Я повернулась в его сторону, и он дал мне знак рукой, чтобы я шла к Старейшинам. Тут же возле трёх кресел, словно из ниоткуда, появилось ещё одно для меня, и я подошла к нему. Бросив быстрый взгляд на отца, который намеренно не замечал меня, я сделала глубокий вдох и заняла своё место рядом со Старейшинами. Чем бы ни закончился сегодняшний поединок, сейчас я была защищена, и этот жест Леонтия в мою сторону можно было расценивать, как его незримое покровительство.

И всё равно я ощущала себя одинокой. Как будто я не была частью этого мира, потому что то и дело ловила на себе взгляды врагов. А Старейшины, которые сейчас о чём-то тихо переговаривались, были совершенно отдельной кастой.

Наконец, шум в зале стал стихать, и два Воина из клана Константин подошли к дверям, ведущим к комнате с оружием. Леонтий поднялся со своего места, и в зале установилась полнейшая тишина. Мне казалось, что я ощущаю биение сердец Охотников и каждый вдох, который делали присутствующие в этом зале.

— Поединок объявляю открытым, — я даже вздрогнула, услышав голос Георга, и инстинктивно вцепилась руками в подлокотники кресла. Вот и всё, — начало того боя, который унесёт жизнь одного из самых дорогих мне людей…

Воины распахнули двери и оттуда бок о бок вышли Даниэль Стан и Флорин Йонеску. Каждый из которых излучал такую мощь, что казалось, будто её можно потрогать руками. Даниэль тут же нашёл меня взглядом и усмехнулся, подмигивая, и я неуверенно улыбнулась ему в ответ. Взгляд Флорина тоже прошёлся по зале и остановился на мне, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

Они встали друг напротив друга…Два брата, волею случая готовые убить один другого…

Даниэль неспешно стянул с себя белоснежную рубашку и, не глядя, отбросил её в сторону. Её тут же подхватил один из Воинов и унёс за пределы импровизированного ринга. Флорин последовал его примеру, скидывая рубашку и оставаясь только в чёрных обтягивающих брюках.