Но главное все же не в этом. А в том, что за предыдущий год, до немецкого вторжения в Югославию, туда были переправлены горы оружия и боеприпасов и множество подготовленных подпольщиков. На эту задачу были направлены особые усилия как НКВД, так и военной разведки. Устроенные специалистами склады в горных и малодоступных районах страны обнаружить непосвященному не представлялось возможным. А уж снаряжения там могло хватить на полноценную многомесячную операцию фронтового масштаба. То есть по приказу из Москвы югославские товарищи должны были открыть на некоторое время, по сути, второй фронт. Так оно и было в истории Воронова, сразу после двадцать второго июня, но в гораздо меньшем масштабе. Значительных сил Вермахта с Восточного фронта там оттянуть не получилось.
Здесь же советское руководство попридержало после немецкого нападения югославский козырь в рукаве. Не было острой необходимости, фронт удержали и без этого. Нет, какие-то боевые действия югославское сопротивление вело, но в четверть имеющегося потенциала. Зато перед планируемым наступлением грех было не использовать такую возможность ослабить противника. Тем более что ввиду погодных условий в зимнее время самыми эффективными средствами для борьбы с повстанцами являлись авиация и артиллерия. Их-то немцам и придется взять с Востока. Тем более что никакого наступления зимой в Берлине не ожидали. Так что отсутствие в пекле боев даже одной-двух эскадр Люфтваффе могло существенно облегчить действия еще не вполне уверенно чувствующей себя в небе советской авиации.
Пакет доставил посыльный из штаба фронта в десять вечера. Комполка Федоткин вызвал Андрея, успевшего уже прикорнуть в жарко натопленной комнатушке, выделенной ему в личное пользование. Остальные летчики полка располагались по трое-четверо в других домах находившейся в паре километров от аэродрома деревушки. Хозяева, простые белорусские крестьяне, принимали гостей очень радушно, несмотря на то, что пришлось сильно «уплотниться», освобождая место для военных. Зато их детям перепадало кое-что из щедрого фронтового довольствия, в основном – шоколад. А летчикам, конечно, спать в человеческих условиях было гораздо приятнее, чем ютиться в промерзающих насквозь землянках.
– Задача ясна? – осведомился комполка, закончив ознакомление своего заместителя с содержанием пакета.
– Так точно! Можно идти отдыхать? – подавляя желание зевнуть – спал же уже! – отчеканил Андрей. Наконец-то начинается! Тем более стоит хорошо выспаться – в первые дни наступления может потребоваться предельное количество вылетов.
– Как отдыхать?!! А подготовиться? – Судя по слегка дрожащим рукам Федоткина, сообщение о предстоящем завтра боевом вылете за линию фронта сильно выбивало того из колеи. Тот момент, которого он так долго опасался, наконец наступил. И немолодой подполковник явно не мог справиться с волнением.
– Чего готовиться? – сонно переспросил Воронов. – Это же один из тех вариантов, к которым мы и готовились последние дни. Цель известна, маршрут проложен, задачи распределены. Первая эскадрилья – непосредственное прикрытие бомбардировщиков, вторая – расчистка пространства над целью, третья – отсечка преследования на отходе. Вы ведете первую, я – вторую…
– Выпьем, может, по сто? – Федоткин вдруг достал откуда-то бутылку, явно еще из тыловых запасов. – За начало боевого пути?
Андрей отрицательно покачал головой:
– Перед боем не пью. А завтра заработаем – вечером наркомовские нальют!
– Н-ну ладно, это я так, для поддержания разговора, – комполка с заметным разочарованием убрал бутылку, но не в глубину чемодана, откуда только что извлек ее, а просто поставил под стол. Что наводило его собеседника на некоторые мысли. – Я тут подумал: что, если мы немного переиграем боевое расписание – я останусь на аэродроме с третьей эскадрильей? Тут вся связь, и я хочу быть в курсе происходящего – вдруг что-то пойдет не так? Ну, а надо будет – взлечу на подмогу с третьей…
– Григорий Степанович! – от возмущения Воронов перешел на неофициальный тон. – Кто-то из нас обязан быть с первой эскадрильей. Ведь именно она выполняет основную задачу – прикрытие! Я не могу бросить вторую – ей предстоит полет сложного профиля, со скоординированными по времени маневрами. Ребята еще недостаточно натренированы, чтобы справиться самим. Нужен непосредственный контроль! А насчет того, что что-то пойдет не так – это обязательно! Поэтому лучше быть в центре событий, а не принимать отрывочные сообщения по радио! В конце концов, для управления и существует передовой командный пункт дивизии. Завтра там наверняка сам комдив будет сидеть!
– Ладно, ладно, убедил! Это я просто размышлял вслух. – Федоткин зло затушил окурок в самодельной пепельнице. – Иди, отдыхай, завтра встаем рано…
Встали действительно рано. В полшестого утра. Тьма долгой зимней ночи еще и не думала уступать позиции утренней заре, когда поднятый по боевой тревоге личный состав полка собрался в здании сельсовета, временно превращенном в столовую. Комполка кратко поставил боевую задачу, после чего все уселись завтракать. Через полчаса три имевшихся в полку грузовичка отвезли пилотов на аэродром. Дорога много времени не отняла, минут пять-семь.
Аэродром встретил их шумом прогреваемых двигателей – дежурный по части поднял мотористов на час раньше. Летчики, получив дополнительный инструктаж от командиров эскадрилий, расселись по кабинам, куда им сразу же подвезли горячий кофе в специальных закрывающихся металлических стаканах. Время еще позволяло, а усилившийся к утру мороз просто требовал обеспечить неподвижно сидящих на своих местах пилотов дополнительным «прогревом». Воронов еще раз напомнил дежурящей на аэродроме здоровенной тетке из БАО, ответственной за питание, подать через сорок минут вторую порцию кофе летчикам третьей эскадрильи. Им предстояло сидеть на морозе еще долго.
– Здорово, Савельич! – приветствовал Андрей своего механика, усаживаясь в кабину и принимая свою чашку с горячим напитком.
– Ну, сокол, передавай тама от меня фрицам привет! И погорячее! – перекрикивая шум двигателя, напутствовал его «дед».
– Передам, не беспокойся!
В семь десять начинавший алеть восток затмил яркий свет зеленой сигнальной ракеты. Воронов махнул Савельичу, чтобы тот убрал колодки из-под колес, и плавно двинул вперед сектор газа. Он с ведомым и вторая эскадрилья взлетали первыми.
Сделав два круга над полосой, Андрей, поднимаясь по спирали, оказался на высоте три километра, где присоединился к трем десяткам пикировщиков Ар-2, взлетевших с соседнего аэродрома и ожидавших истребительного прикрытия. Накренив самолет, посмотрел вниз. Поблескивая на рассветном солнце плексигласом фонарей кабин, поднимались по спирали истребители второй эскадрильи. А на земле черные точки бежали по полосе, оставляя за собой шикарный густой и вихрящийся белый хвост, которому позавидовала бы любая комета – это пошли на взлет самолеты первой. Да, и на войне случается – выпадает минутка полюбоваться окружающими красотами.
Первая эскадрилья, возглавляемая Федоткиным, заняв эшелон, пристроилась к вставшим на курс бомберам и, используя избыток скорости, начала ходить над ними змейкой. Значит, время любоваться истекло, и надо начинать работать. Воронов покачал крыльями – до появления над целью радиообмен был категорически запрещен – и, прибавив газу, вырвался вперед. За ним потянулась вторая эскадрилья. Андрей перевел машину в набор высоты. Оглянулся – как и условились, за ним, кроме ведомого, последовало только первое звено, а два других, прекратив набор на высоте четыре километра, разошлись широкой змейкой, чтобы вскоре сойтись на пересекающихся курсах. За всеми этими эволюциями незаметно пересекли небольшую речушку, являвшуюся на данном участке линией фронта. Впрочем, картинка внизу от этого никак не изменилась – все тот же заснеженный лес. Только на краю сознания слабо забилась паническая мысль – внизу ведь враги! Летом Воронову категорически запрещали летать над занятой противником территорией, поэтому такое ощущение было для него внове.
