Профессор перескакивал с одного на другое, стараясь сразу понять как можно больше, а, поняв – объяснить всем остальным.

– Эх, если бы найти живой экземпляр!

Но никто кроме Михаила не разделил профессорского энтузиазма. Напротив, принялись обозревать окрестные скалы с явной тревогой. Мало ли!

– По идее, при таком способе питания территория у каждого …аструса должна быть большой, – заметил Кречетов. – Далеко не каждый день здесь ходят люди или животные. Заметьте, попавшийся нам экземпляр караулил добычу рядом с оазисом. На пустых тропах ему делать нечего.

– Вы абсолютно правы, Андрей Владимирович, – поддержал начальника возбужденный Мюллер. – Сейчас Миша его зарисует, и мы сделаем вскрытие. Но как удивится ученый мир, господа!

Кречетов понимал восторги ученого. Но у экспедиции были и другие задачи, и эти задачи заставляли спешить.

– Господин профессор, есть его можно? – воспользовавшись паузой в речи, задал практичный вопрос Крюков.

Мюллер поперхнулся и с возмущением посмотрел на святотатца. Съесть единственный экземпляр уникального животного – да это же самое ужасное преступление из всех, какие только может вообразить человеческий разум!

– Есть можно практически все, но мясо хищников всегда хуже на вкус, чем травоядных. Не едим же мы собак и кошек, – с едва уловимой улыбкой ответил за профессора Кречетов. – Кстати об обеде… У нас, кажется, баранина оставалась?

– Сейчас сделаем, ваше благородие! – бодро отозвался Крюков.

Остальные казаки уже были у коней. Расседлывали, извлекали из вьюков нехитрый скарб, а Ситников, как самый молодой, собирал ветки для костра.

– Эх, если бы мы сумели доставить аструса в Петербург! – мечтательно произнес Мюллер. – Такая находка окупит три экспедиции вроде нашей.

У Кречетова на сей счет было несколько иное мнение. Хотя, диковинное животное и впрямь доказывало многое.

– Увы, Карл Иванович, подобный подвиг нам не под силу, – отозвался полковник. – Дорога еще предстоит дальняя, даже если суметь каким-то образом законсервировать тушу, таскать ее повсюду с собой мы не можем. Придется ограничиться какими-то убедительными частями.

Профессор сам прекрасно понимал все сказанное. Да и вряд ли вообще слышал ответ. Он увлеченно рассматривал добычу, вертел ее так и этак, измерял, что-то бормотал про себя, да указывал Воздвиженскому, какие именно должны быть рисунки.

– Андрей Владимирович, можно вас ненадолго? – тихонько произнес подошедший Буйволов.

– Слушаю вас, Петр Антонович.

– За нами следят, – буднично поведал есаул. – Только осторожнее. Видите за мной скалу, левый край которой слегка раздвоен?

Кречетов покосился в указанном направлении. Не поворачиваясь, чтобы наблюдатель раньше времени не понял о том, что обнаружен.

Там в самом деле маячила одинокая голова укрывшегося за камнями человека.

– Много их? – уточнил полковник.

– Видел только одного. Но особо он не прячется. Разве, не высовывается совсем нагло.

– А ведь это шанс, Петр Антонович, – до наблюдателя было недалеко, и потому Кречетов решил испытать судьбу.

– Взять в плен? – спросил Буйволов.

– Зачем? Поговорить. Надо же налаживать нормальные отношения. Или вы хотите продвигаться и дальше с боем? Прикройте меня, если понадобится.

Возражений полковник слушать не стал. Он просто двинулся к скале, спокойный, вооруженный разве саблей на поясе, да револьвером в кобуре. Он шел открыто, не таясь, словно не боялся выстрела из засады, а на полпути вдобавок помахал в воздухе рукой. Подумал было о платке, но кто знает, в каком качестве аборигены воспринимают белый цвет?

Как ни странно, наблюдатель долго таиться не стал. Он осторожно приподнялся, затем вообще встал во весь рост, только в отличие от полковника, в правой руке аборигена было зажато длинное кремневое ружье.

Склон здесь был не слишком крутой, вполне доступный для подъема, но полковнику было не суждено подняться на самый верх.

Абориген легко двинулся навстречу, и два человека встретились почти посередине.

– Кречетов, – указал на себя полковник. – Руководитель русской экспедиции.

Затем он повторил должность на одном из диалектов, вглядываясь при этом в бородатое восточного типа лицо.

Понял его собеседник, или нет, сразу сказать было трудно. Он некоторое время в свою очередь всматривался Кречетову в глаза, и лишь затем коснулся левой рукой груди.

– Кангар.

Трудно найти желающих подняться на орбиту лишний раз. Даже профессиональные пилоты предпочитают либо не опускаться на твердую землю, либо задержаться на ней до последнего предела. А уж о прочих людях, вынужденных порою путешествовать, не стоит и говорить.

Вполне понятно, что Чейли решила руководить работами не с борта корабля, а с любезно предоставленным командованием свободного ангара. Благо, помещений на военной базе хватало, и большинство из них были или построены впрок, или временно заброшены. Если сам Зенграб никак не подходил на роль спокойного мира, то район Порта был тихим оазисом, местом, где ничего грозного не происходило очень давно. Потому народа на базе было меньше, чем предполагалось когда-то.

Пустым ангар не был. По первоначальному плану он должен был служить одним из командных пунктов инструментальной разведки. В связи с общим сокращением и отсутствием прямой необходимости, оборудование было законсервировано, а сам ангар опечатан.

В команде Чейли были не одни операторы. Звезда новодела прибыла с большой группой разнообразных специалистов, в которой хватало всех. От визажистов до компьютерщиков и прочего технического персонала. Первые пока, за отсутствием другой работы, обслуживали только саму звезду, да ее ближайших помощников. Зато техники приступили к своим непосредственным обязанностям, и уже спустя несколько часов могли полностью обеспечить основную работу.

Аппаратура в ангаре была порядком устаревшей. Доставка новой стоила дорого. Да и зачем, когда имеющаяся толком не используется, а достойного противника на планете нет? Тем не менее, гриф секретности со многого был еще не снят. Генерал по существу шел на должностное преступление.

Но разве наказывают всерьез генералов?

Делать новости – не менее важная работа, чем охранять порядок. На самый крайний случай в ангаре, помимо новоделов, находился военный секретчик. Толстая и черная, словно антрацит, настолько довольная, что находится в одной компании со знаменитой Чейли, что до остального ей просто не было дела.

– Погода в районе паршивая, – заметил старший из техников, Джонни. Не по возрасту, ему было чуть больше двадцати стандартных лет. По занимаемой должности. – С орбиты обычной оптикой не взять.

– Так запустите малышей! – отозвалась Чейли.

– А я что, по-твоему, делаю? – раздраженно бросил Джонни.

Он очень не любил, когда его отвлекали от работы. Еще больше – когда пытались что-либо подсказать.

В соседних креслах не спеша располагались операторы. Дело техников – довести камеры в требуемый район. Дальнейшим займутся представители искусства.

Издавна новости и зрелища – самые главные из всех существующих видов творчества.

Порою такого натворят, что держись…

Договориться порою трудно, даже если есть желание.

Довольно быстро выяснилось, что известными Кречетову восточными наречиями Кангар не владел. Что-то вроде он понимал, но что?

Речь аборигена напомнила полковнику смесь какого-то диалекта фарси, тюркских языков и массы искаженных английских слов. Последнее несказанно удивило начальника экспедиции. Даже невиданный хищник был воспринят в порядке вещей, но удивление – удивлением, оставалось принять данный факт, как данность, и поблагодарить судьбу, что Бестужев оказался в авангарде.

Потихоньку перешли в импровизированный лагерь. Кангар долго стоял над добычей, восторженно цокал языком, говорил явно уважительные слова.