Лорен и сама с трудом понимала себя. В какое-то мгновенье ей захотелось предложить ему забыть о прогулке, вернуться в спальню и заняться тем, для чего и была предназначена эта огромная кровать. Но вдруг Рийс потом скажет то же, что и Сэндор когда-то? Что она холодная в постели, неловкая и бесчувственная. Что от ее красоты нет никакого проку — ни ей, ни всем остальным. Пройти через все это снова? Нет. Слишком унизительно.

Уж лучше попасть под перо самого строгого художественного критика Нью-Йорка, чем смотреть в бездонные голубые глаза человека, сидящего теперь за столом напротив нее.

— Лорен, что случилось? У тебя такой печальный вид.

Забота, послышавшаяся в его голосе, растрогала ее.

— Ничего страшного.

— Давай заключим сделку, — предложил Рийс. — Забудем об Уоллисе и нашем контракте. И об этой гигантской кровати, будь она неладна. И просто пойдем кататься на каяке. Солнышко, волны, плеск воды… Может быть, нам посчастливится увидеть касатку. Что скажешь?

Вилка, которую Лорен держала в руке, потеряла четкие очертания и начала расплываться у нее перед глазами. Слезы подступили снова. Боже, да что же с ней творится?

— Неплохой план, — неуверенно ответила Лорен.

— Вот и прекрасно. Я хорошо знаю тот район, где, как мне сказали, часто бывают касатки. Поплывем сразу туда. В этом году миграция лосося началась поздно, поэтому и касатки задержались здесь.

Девушка выдавила из себя подобие улыбки.

— Зря я сравнила тебя с акулой. Ты больше похож на касатку.

— Вряд ли. Они живут семейными группами, — объяснил он и обрадованно добавил: — А вот и наш кофе. Отлично. Самый лучший способ начать день, правда?

Странно, с чего это он заговорил о семье, пусть даже и в таком контексте? — изумилась Лорен, подливая сливки в чашку и разглядывая вазочку с аппетитным на вид фруктовым салатом.

— Ты никогда ничего не говоришь о своей семье, — промолвила она.

— Потому что нечего говорить… родители давно умерли.

— А братья или сестры есть?

Помедлив мгновенье, молодой человек ответил:

— Нет.

Внутреннее чутье подсказало ей: он лжет. Лорен наколола вилкой сочную клубничку.

— А я единственный ребенок у родителей. Перед Рождеством я всегда писала Санта-Клаусу длинные письма, в которых просила оставить мне в подарок под елкой маленькую сестричку. А потом подружка объяснила мне, что на самом деле Санты нет. — Она грустно улыбнулась. — Я тогда ужасно расстроилась. А ты когда-нибудь мечтал о братике или сестричке?

— У меня была сестра. Она умерла.

На секунду над столом повисло тягостное молчание. Лорен отложила вилку.

— Прости.

— Это случилось давно. Все в прошлом. Возьми с собой солнцезащитный крем. Солнечные лучи, отражаясь от воды, могут обжечь кожу.

Рийс прикрыл глаза и сжал пальцы так, что они побелели. Лорен поняла, что, несмотря на годы, прошедшие со смерти сестры, Рийс так и не смог оправиться от горя.

Ей хотелось обнять его. Но ведь завтра, по возвращении в Ванкувер, она намеревалась попрощаться с ним навсегда.

Сможет ли она сделать это? Просто повернуться и уйти от человека, который злит ее больше всех на свете, чье тело лишает ее разума, чей характер подавляет и в то же время восхищает? А вдруг им больше не суждено будет увидеться? Этого ли она хочет?

Лорен положила в рот клубничку, но не ощутила ее вкуса. Был ли за последние четыре года хотя бы один день, когда она чувствовала бы такую же полноту жизни, как сейчас с Рийсом? Хоть раз в ней бушевали одновременно отчаяние, счастье и гнев? После разрыва с Сэндором она отдалась работе, поставив крест на личной жизни, на простых теплых отношениях с мужчинами. Да, это способствовало карьере. Но каково было ее душе?

— Ты меня не слышишь? — ворвался в размышления Лорен Рийс.

— Прости, что?

— Я спросил, плавала ли ты когда-нибудь на каяках.

— Да, много раз. С друзьями, в штате Мэн.

— Дашь мне номер твоего телефона?

Она удивленно моргнула.

— Я… да. Если ты дашь мне свой.

— Договорились.

— Зачем он тебе, Рийс?

— Сам не знаю, — признался он. — Просто не хочется завтра расставаться с тобой навсегда. У меня в голове не укладывается, что мы больше не увидимся.

— У меня тоже. — Лорен неуверенно улыбнулась. — Только не спрашивай, почему.

— Я больше не верю измышлениям Сэндора, — ровным голосом сказал Рийс. — Мне очень жаль, что я раньше этого не понимал.

Кусочек дыни соскользнул с вилки в вазочку. Лорен показалось, что земля качнулась под ее стулом.

— Если я снова расплачусь, — прошептала она, — ты решишь, будто я плакса.

— Ты никогда не пользовалась своей внешностью ради карьеры, правда?

— Если не считать романа с Сэндором.

— Это другое. Ты была молода. И мечтала о Манхэттене, ведь так? А он был твоим преподавателем.

— Я любила его. По крайней мере мне так казалось. До того дня, когда он украл мою работу и выдал за свою. Я сразу ушла от него.

— Пойдем кататься, Лорен, — весело улыбнулся Рийс. — Прямо сейчас. Я устал от этих печальных историй о прошлом. И мне надоело, что мы ругаемся по пять раз на дню.

— По десять.

— Нет, на этот раз я не поддамся на провокацию! — рассмеялся он, вставая из-за стола. — Видишь, какое у меня самообладание?

Поделился бы со мной, подумала девушка. Когда он смеялся вот так беззаботно, когда смотрел своими прекрасными глазами, ей было очень непросто держать себя в руках.

Он поверил ей. И попросил номер ее телефона.

Улыбаясь во весь рот, Лорен пошла за ним.

Нефритовые воды пролива сверкали на солнце. Длинные полоски бурых водорослей колыхались на волнах, набегавших на острова. Задумчивый орел наблюдал с верхушки сосны за двумя каяками. Медлительный тюлень соскользнул с камня в воду. Через час после выхода из бухты Рийс тихонько сказал:

— На этом месте видели касаток. Они всегда приходят с приливом. Давай побудем здесь немного.

— Какая красота, — выдохнула Лорен.

Но Рийс не замечал пейзажа. Он видел только Лорен и не мог отвести взгляд от ее точеного профиля на фоне стройных кедров, золотимых солнцем. Она оказалась совсем не похожей на прежних его подружек. Глупо было судить о ней по статейкам из желтой прессы.

Рийс понял, что должен заняться с ней любовью. Как можно скорее.

До того, как их жизненные пути разбегутся завтра в разные стороны. Этого ли он хотел? Показать, что у него есть права на нее? Заявить самым простым способом ей и всему миру, что она теперь принадлежит ему?

— Рийс, — взволнованно прошептала Лорен, — смотри.

Из воды показалось что-то большое и темное. Огромная касатка, черная с яркими белыми пятнами, выпрыгнула вверх, взметнув огромным хвостом фонтан брызг, и снова скрылась под водой, оставив рябь на поверхности. Вскоре появились еще три: две большие и одна поменьше. Они плыли по глади грациозно, как балерины, но через несколько минут тоже исчезли. Вода побурлила и успокоилась.

Потом снова приплыла первая, выскочила из волны, сверкая плавниками на солнце, и весело плюхнулась обратно, вздымая воду. Через несколько секунд волна достигла каяка Рийса. Он бросил взгляд на Лорен. Она, словно заколдованная, была полностью поглощена происходящим. Интересно, во время секса она такая же?

И сколько ждать, прежде чем он узнает это?

Касатки еще немного порезвились и уплыли. Вода опять стала ровной, как натянутый кусок темно-зеленого шелка.

— Никогда не видела ничего подобного… Большое тебе спасибо.

— Не за что, — усмехнулся Рийс. — Хочешь посмотреть на наскальные рисунки племени квекиутл?

— А ты как думаешь? — она радостно улыбнулась.

— Лучше я оставлю свои мысли при себе.

— Ничего страшного. Можешь смело говорить: мы же в разных каяках.

— Но можем оказаться в одной постели сегодня ночью.

— Ты решил, если я согласилась дать тебе номер телефона, то и переспать с тобой не откажусь? Так не пойдет.