Они вышли из леса на лужайку около дома.

— Я, пожалуй, соглашусь с тобой, что лучше этим заниматься не спеша, получая удовольствие, смакуя каждое мгновение. — Он повернулся и взял ее за плечи. — Знаешь, я чувствую, что у нас с тобой еще будет время, чтобы получше узнать друг друга.

— Джейк…

Конечно же, он распознает в ее голосе неприкрытый страх, увидит его в увлажнившихся глазах, взирающих на него с такой мольбой. Как она может предостеречь его, ничего не объясняя, не разрушая его семью? И как, ради всего святого, сможет предостеречь саму себя? Помоги мне, Джейк! Пожалуйста, помоги!

— Джинни, что такое? — Его глаза сузились, изучая ее лицо. — Ты что, пытаешься мне сказать, что у тебя кто-то есть?

— Джейк… — Она почувствовала, как в глазах защипало, и отвернулась. — Только не надо все раздувать. — Она лихорадочно пыталась совладать со своими беспорядочными мыслями и чувствами. — Ты же знаешь, что мне двадцать шесть лет, и было бы странно, если бы я не… у меня не было…

— Итак? — Тон был бескомпромиссным. — Все, что тебе надо сделать, — это сказать «да» или «нет».

— Не совсем, но…

— Не совсем? Черт возьми, что это значит? Ответ, вполне достойный не совсем порядочного адвоката.

— Джейк. — Она была твердо намерена казаться беззаботной, не поддаваться на провокации. Так будет лучше. — Я не привыкла обсуждать свою личную жизнь с кем бы то ни было, особенно с человеком… — от взгляда на его лицо ее бросило в дрожь, и ей стоило большого труда договорить, — ну, с человеком, которого я почти не знаю.

— Но ведь ты меня знаешь, не так ли? — Теперь Джейк говорил твердо и вежливо, и у нее возникло неприятное чувство, что он разочарован тем, что ей надо что-то объяснять. — Мы с тобой никогда не были чужими, с самой первой минуты, как ты появилась в моем офисе в Нью-Йорке.

— Ну… — Разве можно опровергнуть такое утверждение? Это противоречило бы самой жизни, однако было бы безумием и согласиться. — Джейк, конечно же, ты сознаешь, что очень привлекателен для женщин… — Ее слова вызвали мгновенное неудовольствие, выразившееся в сузившихся глазах и сжатых челюстях.

— Черт возьми, не обращайся со мной так снисходительно!

— А, что ты хочешь, чтобы я сказала? — Нервы Джинни были на пределе. Но она тут же закусила губу от стыда за свою вспышку. — Я никоим образом не хотела показаться снисходительной.

Пора, наконец расстаться, и профессия Джинни кое-чему научила ее в этой области. Ее манеры стали нарочито дружелюбными и простыми — она вела себя так десятки раз со своими клиентами.

— Да, Джейк, я уже говорила тебе, как была поражена, узнав о рубиновой свадьбе. Нельзя ли организовать какой-нибудь транспорт, чтобы я смогла добраться до города? Я хотела бы купить твоим родителям что-нибудь на память, прежде чем уеду.

— Они предупредили всех своих друзей, что подарки не нужны. Но я могу понять твои чувства. Пообещай только, что это будет лишь небольшой сувенир. — Он угрюмо поддел ногой какой-то камешек. — Но ведь ты знаешь, что они уезжают утром, так что…

— Так скоро? Я совсем забыла. Тогда… — Ей стало невыносимо сложно скрывать свое волнение, но важно было показать ему, что некоторые решения она намерена принимать самостоятельно. Она не должна проявить слабость: если позволить ему одержать верх, то вскоре все угрызения совести, вся честность будут сметены.

По крайней мере, голос ее звучал твердо и спокойно:

— Если мы поедем в город, то, может, я смогу заказать себе обратный билет до Нью-Йорка?

— Не представляю, почему ты так торопишься уехать?

Теперь сарказм — специально, чтобы еще усилить ее муки.

— Ну, я не могу обременять твоих родителей. Нет никакой причины, почему они должны терпеть незваного гостя, свалившегося им на голову.

— Никакой другой причины, кроме той, что тебя пригласил я. А что касается бронирования обратного билета, то я тебя сюда привез и намереваюсь сам отвезти обратно.

Ее мучила совесть: она выглядит такой нелюбезной.

— Ну, конечно же, гораздо удобнее лететь в частном самолете, где ты можешь поболтать с пилотом…

Не обращая внимания на ее примирительный тон, он вернулся к первоначальной теме разговора:

— Кроме того, ты ведь дочь старинного друга семьи.

В том, как он это сказал, было что-то такое, что заставило ее напрячься; сердце в груди заколотилось, мысли сразу сосредоточились на перевязанном пакете, лежащем на дне ее чемодана. Для этой семьи его можно было бы сравнить с бомбой невероятной разрушительной силы… С усилием она взяла под контроль свое разыгравшееся воображение.

— Что ты хочешь сказать, Джейк?

— Я хочу сказать, — его глаза испытующе смотрели на нее, — что мои родители — жители Вирджинии. Это добрые, гостеприимные люди. И для них нет ничего приятнее, чем доставить удовольствие друзьям.

Джинни стало стыдно. Что она натворила! Но раз уж так случилось, надо действовать в соответствии с ситуацией.

— Я знаю, Джейк. — В ее голосе слышалось сожаление. — Я это сразу почувствовала. — О, если бы можно было уехать и оставить их всех в покое!.. — Но я должна вернуться в Лондон. Я взяла отпуск лишь на несколько дней и…

— Вряд ли к тебе будут, так уж строги.

— Возможно, нет, но…

— В любом случае я все еще жду ответа на свой первоначальный вопрос. Для меня это очень важно.

— Какой вопрос? — От собственного притворства у нее запылали щеки.

Джейк сменил тон на легкомысленный и поддразнивающий. И стало еще труднее противостоять ему.

— Вопрос был: ты замужем?

— Я думала, ты уже сам ответил на него вчера вечером. Ты же знаешь, что нет. — Какое облегчение говорить правду!

— Помолвлена?

— Нет. — Еще один легкий ответ. — Не помолвлена.

— А… у тебя есть кто-нибудь постоянный?

— Ну… — Настало время для отговорок. — Думаю, это зависит от того, что ты под этим подразумеваешь…

— Джинни, ты понимаешь, о чем я спрашиваю.

— Да, понимаю.

— И твой ответ?

— Не совсем.

— Ну, ладно. — Джейк улыбнулся ей так, будто она призналась в вечной страсти к нему. — На этот раз я буду считать твой ответ отрицательным. — Его голос звучал лениво и нежно, мягкие модуляции были совершенно неотразимы, и она потеряла желание противоречить. — Значит, все в порядке.

Он убрал с ее лица прядь волос и, когда они стали подниматься по лестнице на террасу, сплел свои пальцы с ее. Такой вид нежного контакта в целом не представлял угрозы; его слова — вот что поражало.

Ведь она знала, что совсем не все в порядке. Более того, она была убеждена, что теперь ее жизнь никогда больше нельзя будет обозначить такими простыми и удобными словами.

Обед, которого Джинни так боялась, прошел очень весело и непринужденно. Девушка решила не обращать внимания на ощущение, подобное тому, которое возникает, когда вы спускаетесь вниз в скоростном лифте, и попыталась забыть о причинах, приведших ее сюда. Короче, она вела себя так же, как и на любом другом обычном обеде с людьми, которых она не очень хорошо знала.

В общем, это так и было, за исключением Джейка. Сидя напротив него, невозможно было спорить с его недавним заявлением, что, похоже, они знают друг друга вечность. Ее согласие было таким пылким, что Джинни едва могла вообразить, что же будет, когда она вернется в Лондон. А пока она старалась быть интересной и заинтересованной гостьей — роль, которая удалась ей с легкостью.

Разговор в основном шел о празднике, с незначительными включениями сплетен и слухов, и Джинни хорошо вписалась в общую компанию. Даже рассказала несколько веселых случаев из своей практики.

Большую часть времени, когда спало напряжение, она довольствовалась тем, что слушала и впитывала впечатления о жизни, сильно отличавшейся от ее собственной, — где роскошь, лошади, частные самолеты и путешествия в экзотические страны были само собой разумеющимся.

Нельзя сказать, что богатство хозяев бросалось в глаза: комната, в которой они обедали, была скорее уютной и функциональной, чем шикарной. Она выходила на террасу, откуда ступеньки вели вниз, к круглому бассейну. Гости сидели за круглым столом, накрытым скатертью из дамасского полотна. В центре стола стояла ваза с красными розами, повсюду сверкали хрусталь и серебро. Еда, которую ненавязчиво подавала приятная женщина средних лет, была очень вкусной, но простой: охлажденный суп, жареные бараньи отбивные, крошечные, тающие во рту, с простым овощным салатом, и — на десерт — фрукты и сыр.