— Ваши родители… они оба умерли?

— Да, мой отец умер два года назад, а мама… она погибла в автокатастрофе в начале этого года. — Голос Джинни предательски задрожал. Она-то была уверена, что этот горестный, болезненный этап уже позади. Она изо всех сил закусила нижнюю губу. — Оба были еще не старые. Отцу только исполнилось шестьдесят, а маме не было и пятидесяти.

— Мне очень жаль. — Джейк немного помолчал. — И вы остались совершенно одна?

— Да, у меня нет ни братьев, ни сестер.

От одной мысли о том, что у нее никого не осталось, Джинни глубоко вздохнула. Однако он не позволил ей уклониться от темы.

— Итак, вы говорили, — в его голосе сквозила мягкая настойчивость, — что среди вещей ваших родителей…

— Ах да. — Ее пальцы вертели ножку бокала. — Среди их вещей было несколько писем, пара памятных вещиц и на листке подробный план, как в не очень далеком будущем они собирались встретиться с Хьюго. После ухода отца на пенсию, они хотели отправиться в большое путешествие по Америке.

По крайней мере, последнее было правдой, хотя целью было не то, что она сказала. Джинни не сомневалась, что эти двое мужчин никогда в жизни не встречались. Во всяком случае, нигде в записках не было и намека на то, что они раньше виделись.

Огромным усилием воли ей удалось выдавить вымученную улыбку и пожать плечами.

— Это лишний раз говорит о том, что надо все делать в свое время, а не планировать на будущее, которое так легко… может измениться.

— Очень верное замечание. — Джейк осторожно дотронулся до ее руки, но она успела почувствовать свою сильную реакцию. К счастью, в этот момент их отвлекли — перед ними поставили тарелки, положили салфетки… — А компания, в которой вы работаете… — Он передал ей перечницу и наблюдал, как она перчит вареного лобстера. Когда она вернула ему перечницу, он лукаво улыбнулся. — Эти «Броквей и Лаффан»… я надеюсь, они действительно существуют?

— Конечно же. — Ее глаза расширились от напускного ужаса. — Как вы можете сомневаться? Это одна из старейших компаний в Сити.

— И какую же должность вы там занимаете?

— Одну из низших. Я работаю там три года, сразу после получения диплома, и если буду усердно трудиться, то у меня есть шанс стать партнером — младшим партнером — лет этак через двадцать.

— Так быстро? — Он наклонился вперед.

Локоть его лежал на столе, на губах играла улыбка.

Его неотразимые глаза, действительно скорее фиалковые, чем синие, пристально смотрели на нее. Этот взгляд был такой проникновенный, даже интимный, что в висках застучало, кровь побежала быстрее в жилах, сердце заколотилось и глаза засияли.

— Я очень удивлюсь, мисс Джинни Браун, если через два года вы все еще будете работать в «Броквей и Лаффан», не говоря уже о двадцати годах.

— Правда? — Как глупо корчить из себя простушку, она же вовсе не такая наивная. Просто она получает удовольствие от общения с умным, красивым мужчиной, с которым ее абсолютно ничто не связывает. Именно последнее придает их встрече особое очарование. — И где же, по вашему мнению, я буду через… скажем, через два года?

— Ну, во всяком случае, не среди пыльных документов одной из старейших фирм лондонского Сити.

— Старейшая фирма не обязательно означает «затхлое помещение в стиле Диккенса».

— А, то есть вы работаете в современном здании?

— Не совсем.

Позднее она, возможно, расскажет ему, что их компания занимает два здания с террасами, которые первоначально были построены для богатых купцов. Элегантная лестница ведет к кабинетам партнеров, обставленных мебелью из отполированного красного дерева, отделанного бронзой. Во дворе — висячие сады, от которых летом воздух наполняется ароматом роз, пионов, жимолости и гвоздик. Между их компанией, и его кабинетом в престижном пентхаусе разница в миллионы лет, но нет сомнения в том, что бы она предпочла.

— Мисс Браун, вы такая загадочная и уклончивая. — Он нахмурился и как бы в подтверждение своего неодобрения накрыл ее руку своей. Его большой палец погладил ее кисть нежно и, хотя она не хотела в этом признаться, возбуждающе. По его лицу видно было, что разговор его забавляет. — Вас что, учат этому сейчас на юридическом факультете?

— Нас учат быть очень точными и дотошными.

Джинни говорила немного резко, как бы обороняясь, и все из-за этого раздражающего поглаживания. Если бы только она могла незаметно убрать свою руку… Она поборола легкое содрогание. А что произошло бы, если бы она пошла на поводу своих инстинктов и перевернула свою руку, чтобы соприкоснулись ладони и их пальцы переплелись? Ее глаза затуманились от внезапного желания, а под ложечкой возникло сильное, доселе незнакомое ощущение…

Наконец он пошевелился, нарушив интимность момента. Она облегченно вздохнула и… нет, она не поддастся разочарованию. Джинни посмотрела ему прямо в глаза:

— Вы так и не ответили на мой вопрос.

— Какой?

Надо поддерживать легкий разговор и ни в коем случае не допускать эмоциональных осложнений.

— Так, где же, как вы считаете, я буду через два года? — О Боже! Неужели она откровенно провоцирует его? Предлагает ему поразмышлять на тему, которая, как она надеялась, польстит ей или, на худой конец, доставит удовольствие?

— Ну, вероятнее всего, вы уже будете замужем.

— Замужем? — Джинни повторила это слово таким тоном, как будто он употребил синоним «рабства» и «зависимости». — Даже если я и выйду замуж, — продолжала она, делая вид, что подобная ситуация ей даже в голову не приходила; к счастью, ей удалось сохранить серьезное выражение лица, — это вовсе не означает, что я уйду из компании.

— Возможно. — Он поджал губы, но лукавое выражение не исчезло с его лица. — А может, и нет. Я бы так сказал.

Лучшая защита — нападение, а сейчас она чувствовала, что ей, очень нужна защита, хотя бы от своих собственных чувств.

— Прежде всего, мистер Ванбруг, вы даже не знаете меня. Может, я уже замужем.

— Нет обручального кольца. — Он взял ее левую руку, победоносно улыбнулся и поднес к губам.

Если бы не жесткий самоконтроль, она, безусловно бы вздрогнула. Но к счастью, ей удалось скрыть смятение, царившее в ее душе.

— Вы тоже, — начала она твердо, — не носите кольцо. — Им не следует ступать на скользкую дорожку, нельзя вести себя так глупо, почти — о Боже — флиртуя друг с другом. Во всяком случае, ей не следует так вести себя, ему-то это простительно. — Но я, конечно, не делаю вывод, что вы не женаты.

— А вы были бы правы.

Его ответ сам по себе мог бы прозвучать, как сигнал предупреждения, но она только почувствовала, что трепещет от радости.

— Тем не менее, это не обязательно должно быть правдой.

— То есть вы хотите сказать… — когда она слегка отстранилась, он выпустил ее руку, — вы хотите сказать, что я сделал неправильные выводы из отсутствия кольца?

— Не совсем, — сказала Джинни чопорно, пытаясь подавить желание улыбнуться, но, увидев его усмешку, сдалась: — Оставим в покое мой случай. — Они сидели, откинувшись назад и улыбаясь друг другу, пока официанты убирали грязные тарелки и принесли новое блюдо.

В глубине души Джинни согласилась, хотя это и вызвало у нее минутную боль в груди, что невозможно больше делать вид, будто она не находит Джейка опасно привлекательным. Он явно выделялся среди других симпатичных и богатых мужчин, которые пришли сюда поужинать. И это было не только ее мнение — многие из женщин, сидевших поблизости, возможно, с радостью бы обменяли своих спутников на Джейка Ванбруга. Видимо, его здесь хорошо знают. Он обменялся приветствиями с несколькими парами, но не выразил никакого желания заговорить с кем-либо или представить Джинни.

Они пили крепкий черный кофе, когда грянул гром:

— Джинни, в субботу я еду в Ричмонд к моим родителям. Я хочу, чтобы вы поехали со мной.

При этих словах Джинни с грохотом поставила чашку на стол и встревожено посмотрела на него.

— Что? — Потребовалось время, чтобы до нее дошел смысл его слов. — О, нет. Это невозможно, я не хочу навязываться.