Несколько раз Зак ронял телефон, попадал не туда, громко ругался. Кончилось тем, что он запустил портативной трубкой в стену.

Кэтрин спокойно подошла и подняла ее с ковра.

— Извини меня, — выпалил он. — Я вел себя глупо. Она сломалась?

— Не думаю. — Кэтрин положила трубку на место и взглянула на него. — А разве то, что ты собираешься делать, не глупо? Нет абсолютно никакой причины сегодня куда-то ехать. И вообще до твоего полного выздоровления.

Он закрыл глаза, поднес изуродованную руку к лицу, потер лоб, потом взглянул на свои опухшие красные пальцы, тяжело вздохнул и сказал:

— Ты права. Ты победила… сейчас.

Кэтрин с облегчением перевела дух.

— Пойду приготовлю ужин.

Зак как бы нехотя кивнул.

— Вот и хорошо! Я позову, когда ужин будет готов. А ты пока посмотри телевизор. Давай я помогу тебе сесть на диван.

— Сам справлюсь!

Но она знала, что не справится. Зак слишком долго стоял, его лицо побелело от боли, но он, конечно, в этом ни за что не сознается.

Когда она пришла сказать, что ужин готов, он сидел на банкетке за кофейным столиком и читал журнал. Еще в больнице стало ясно, что Заку легче перелистывать страницы журналов, чем книг.

Кухня в квартире Кэтрин была небольшая, но удобная. Напротив окна стоял обеденный стол. Она приготовила суп-пюре и карри с рисом. Еще она купила бифштексы, но с ними придется подождать — Зак не сможет резать мясо сам, а напоминать сейчас о его беспомощности она не хотела.

Он поел молча, только коротко поблагодарил в конце за вкусный ужин.

— Если хочешь, я могу добавить. — Она была рада, что они хоть о чем-то разговаривают.

Он покачал головой, и Кэтрин составила тарелки в раковину, потом достала яблочный штрудель и мороженое.

Себе она отрезала тоненький кусочек. Зак выразительно посмотрел сначала на свою, потом на ее тарелку.

— Тебе нужны калории, а я не могу себе позволить лишнее. — Если бы она соблюдала тот же рацион, что был предписан ему, то вскоре не вошла бы в дверь и потеряла бы работу.

— Тяжело тебе приходится, — заметил Зак, беря ложку. — Ведь наверняка голодать — вредно для здоровья.

Кэтрин пожала плечами.

— Я сижу на очень здоровой диете. К тому же я никогда не любила жирное.

— Это совсем не жирное. — Он уже попробовал штрудель. — Это просто вкусное. — Еда растопила лед в его голосе. Путь к сердцу мужчины…

Она улыбнулась, и Зак тотчас же отреагировал:

— Что смешного?

— Ничего. Просто радуюсь, что тебе нравится.

Кэтрин сварила кофе. Закусив губу, она удержалась от того, чтобы предложить Заку помочь держать чашку. Вместо этого налила ему кофе в толстую кружку.

Потом он встал, опираясь на костыли.

— Я пораньше лягу. Не возражаешь, если я возьму эти журналы?

— Конечно, нет. Я принесу их тебе в комнату. Бери и читай все, что хочешь.

Когда она принесла ему журналы в спальню, он сидел на кровати и пытался снять рубашку. С рукавами он справился легко, так как они не были застегнуты, но вот расстегнуть маленькие пуговки на груди Зак никак не мог.

Не говоря ни слова, Кэтрин положила журналы на кровать и встала перед ним на колени. Все то время, пока она расстегивала пуговицы, он сидел неподвижно, с каменным лицом. Она старательно избегала смотреть на его торс и прикасаться к обнаженному телу.

— Завтра я их вообще не буду застегивать, — сказал он.

Она не стала спорить.

— Больше тебе ничего не нужно?

Он встал и так посмотрел на нее, что у нее забилось сердце.

— А как ты думаешь? — Потом мягко рассмеялся: — Все в порядке.

— Скажи, если тебе что-то понадобится. Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — У него был усталый голос. — Спасибо.

На автоответчике были записаны сообщения от нескольких друзей, сестры, матери и агента. Кэтрин решила, что сегодня вечером позвонит только Миранде.

— Что, черт возьми, с тобой произошло? — спросила сестра. — Мама говорит, что ты Закери Бэллантайна едва знаешь, а по телевизору…

— Они любят все приукрасить, — перебила ее Кэтрин.

— Да уж, знаю! Значит, ты не поддерживала его за руку и не вытирала кровь с разбитой брови?

— Я не могла держать его за руку, потому что обе они у него отморожены. — Но бровь она действительно вытирала.

— Так ты была с ним? — изумилась Миранда. — А что Кэллум говорит?

— Он… мы расторгли помолвку.

Последовало молчание.

— Ты хочешь сказать… репортеры были правы? Ты помолвлена с Закери Бэллантайном?

Кэтрин поспешно возразила:

— Нет! Но… я привезла его к себе домой. Ему не у кого остановиться, а Кэллум приехал сюда до того, как я смогла ему все объяснить, и… ну…

— У вас произошел скандал, и он разорвал помолвку. — Миранда некоторое время переваривала новость. — Наверное, этот твой альпинист совершенно необыкновенный.

— Никакой он не мой! Я просто помогаю ему. Он не может пользоваться руками. И потом, Миранда, ты помнишь, как я чуть не утонула?

— Я никогда этого не забуду! И никто из нас не забудет.

— Ты бы узнала того парня, который спас меня тогда?

— Никто его толком не успел разглядеть, ты же знаешь. Мы слишком волновались за тебя.

— Это был Закери.

— Что?!

— Вот поэтому я так и поступила! Ему нужна моя помощь. Но как только он поправится, он уедет. Так что не бери себе ничего такого в голову, ладно?

Положив трубку, Кэтрин подумала, что Миранда могла ей и не поверить. Завтра она попробует объяснить все матери.

Хэтти Фишер не имела представления о личной жизни своих клиентов.

— Я думала, что ты обручена с каким-то банковским служащим, — сказала агент Кэтрин на следующее утро. — Что же ты мне ничего не говорила о Закери Бэллантайне? Как долго вы вместе?

— Мы не вместе. — Оставалось только надеяться, что Зак не слышит этого разговора. После завтрака, который прошел в атмосфере холодной вежливости, он ушел в свою комнату, но, конечно, не смог плотно закрыть за собой дверь. — Просто репортеры все напутали.

— А, ну конечно! Поэтому ты все бросила и полетела к нему. На прошлой неделе был грандиозный заказ, но мне пришлось отдать его другой девушке. Однако теперь, когда ты вернулась, у меня для тебя тоже кое-что есть.

— Я пока не могу уехать из Окленда.

— Почему? Впрочем, это неважно, тебе не придется никуда ехать. Приезжай сегодня ко мне.

— После обеда, — пообещала Кэтрин. Сначала она должна убедиться, что Заку ничего не надо.

Когда он вышел из своей комнаты, она сказала:

— Ты говорил, что тебе нужно кое-что купить. Скажи мне, что…

— Кроме пустышки?

— Может быть, тебе и стоило бы ее купить, раз ты так ведешь себя!

— Как?

— Все эти колкости, сидишь там у себя в комнате, надувшись…

— Я не просто сижу, а делаю упражнения, которые мне показали в больнице.

— Понятно. Извини.

— Да ладно. — Он помолчал. — Мне надо кое-что. — Чувствовалось, что Зак произнес это через силу.

— Я все куплю.

Он перечислил: рубашки свободного покроя, спортивные брюки и шлепанцы.

Когда она принесла покупки домой, он спросил:

— Сколько я тебе должен? Я выпишу чек, как только смогу держать ручку. Ну и все другие расходы, разумеется, оплачу.

— Хорошо. — Кэтрин пожала плечами. Значит, подарков от нее он принимать не желает.

— Я еще кое о чем хотел тебя попросить.

— О чем? Я сегодня еду к своему агенту, так что смогу купить по дороге.

— Диктофон.

— У меня есть. — Кэтрин часто пользовалась им во время путешествий, чтобы наговаривать впечатления от увиденного. — А зачем тебе диктофон?

— Хочу с пользой провести это время. Может быть, удастся надиктовать книгу. Писать у меня совершенно не получается.

— Хорошая мысль! — Она искренне обрадовалась.

— Да, а то так можно с ума сойти!

Кэтрин достала диктофон, вставила чистую кассету и пообещала купить еще. Зак равнодушно поблагодарил ее. Подчеркнуто вежливый тон доказывал: его все еще душит гнев.