Мужчина ее мечты.

Она узнала его. Узнала по тому, как внезапно остановилось ее дыхание, по тому, как мгновенно отказали ноги; и казалось, в вертикальном положении ее удерживает только нечеловеческое напряжение.

Мужчина внезапно поднял голову, почувствовав ее взгляд в переполненном людьми шумном зале. Их глаза встретились.

Черные брови поднялись в немом вопросе, в сине-зеленых глазах мелькнул чисто мужской интерес.

— Кэти? — Кэллум дотронулся до ее руки, и она вздрогнула. — Кэти?

От напряжения заболели глаза, и она часто заморгала.

— Извини, я задумалась.

Такие знакомые черты лица жениха, его безупречно уложенные соломенные волосы, эти добрые синие озабоченные глаза — все это было теперь так далеко, совсем в другом измерении.

Черные волосы незнакомца, густые брови, высокая фигура, вечерний костюм, непринужденная поза, одна рука — в кармане пиджака. Почему же он казался чужим в этом элегантном собрании? Возможно, потому что был слишком огромен, широк в плечах?..

— Я принесу тебе что-нибудь выпить, — предложил Кэллум. Он взял два бокала у проходившего мимо официанта. — Тебе это просто необходимо сейчас. Наверное, твоя простуда так и не прошла. Ты похудела. — Он отвел прядь рыжеватых волос с ее лица.

Кэтрин заставила себя улыбнуться.

— Все в порядке, правда. — Она сделала глоток холодного сухого вина. И опять улыбнулась. — Моделям нужно быть худыми.

Кэллум ответил ей улыбкой.

— Я бы не хотел, чтобы ты была слишком худой… — Он прикоснулся своим бокалом к ее. — За нас… за наше будущее.

Ее вдруг охватила необъяснимая паника. К счастью, к ним подошла знакомая пара. Мужчина похлопал Кэллума по плечу, а женщина потребовала показать ей кольцо.

Кэтрин послушно протянула левую руку с кольцом, украшенным одним большим и двумя маленькими бриллиантами, и сама с некоторым недоумением посмотрела на него, будто забыв о том, что оно покупалось при ней и Кэллум тут же надел его ей на палец, удовлетворенно заметив, что кольцо сделано словно специально для нее.

Она постаралась вернуть себе то ощущение тепла, что совсем недавно переполняло ее. Взглянув на Кэллума, Кэтрин заметила, что тот запнулся и вопросительно смотрит на нее.

Она приветливо улыбнулась и отпила еще глоток из своего бокала. Она даже отдаленно не представляла, о чем шел разговор.

Толпа начала перемещаться в соседний зал — к накрытым столам. Кэллум взял у нее из рук пустой бокал и поставил его на поднос. Кэтрин уже не чувствовала под собой ног. Возможно, она слишком много выпила на пустой желудок?

Вечер был организован с благотворительной целью — в поддержку вдовы и детей новозеландского альпиниста, несколько месяцев назад погибшего во время восхождения на Гималаи. После обеда с речью должен был выступить друг погибшего, участник той же экспедиции Закери Бэллантайн. Его портрет был помещен вскоре после трагедии во всех новозеландских газетах — изможденный бородатый мужчина с пристальным взглядом казавшихся темными глаз.

Все газеты и телевизионные агентства гонялись за ним, но он избегал журналистов и отказывался от интервью. И вот кто-то смог уговорить Бэллантайна выступить сегодня вечером.

Человек, приковавший к себе внимание Кэтрин, сидел за столиком на небольшом возвышении рядом с микрофоном. Кэтрин позволила себе только раз взглянуть на него и тут же отвела глаза. Различить вкус пищи, которую автоматически поглощала, она была не в состоянии. Кэтрин очнулась только тогда, когда ее желудок взбунтовался против шоколадного торта с кремом. Она отодвинула от себя тарелку и взяла бокал. Он был пуст — опять! Итак, обычная норма уже превышена, но, когда Кэллум вновь наполнил ее бокал, она лишь благодарно улыбнулась жениху и поднесла вино к губам.

Он обнял ее за плечи и слегка сжал их.

— Ты в порядке? — спросил он шепотом, глядя на ее нетронутый десерт.

— Разумеется. Ты же знаешь, я никогда не ем сладкого, и потом — я уже просто объелась!

Он улыбнулся и щекой потерся об ее висок.

— Тебе это полезно. — Слегка откинувшись назад, он оглядел ее плечи и глубокое декольте. — Ты вполне можешь позволить себе поправиться. Конечно, ты и так восхитительна! — Он крепче сжал ее плечи. — Не могу дождаться, когда мы наконец останемся наедине. — Он взял ложечку, отломил немного торта и с улыбкой поддразнил: — Ну, открой ротик.

Кэтрин засмеялась и покачала головой, но Кэллум продолжал настаивать, так что ей пришлось открыть рот и проглотить торт. Он оказался слишком жирным, поэтому, когда Кэллум захотел повторить попытку, она, улыбаясь, отвела его руку.

— Я в самом деле не могу больше есть.

Кэллум тоже улыбался.

— Ты измазалась в креме… — Он наклонился и слизал крем с уголка ее губ.

Послышался чей-то смех, и Кэтрин резко отпрянула от жениха и обернулась. Взгляд наткнулся на глядящие на нее в упор темно-зеленые глаза.

Она почувствовала, как румянец залил ее лицо, а в зеленых глазах незнакомца появилась насмешка. Какого черта! Ее охватила злость, тут же сменившаяся каким-то безотчетным страхом.

Кэллум тем временем продолжал:

— Я только хотел подразнить тебя…

— Я знаю. — Она вновь повернулась к нему. — Все в порядке. — Кэллум всегда очень тонко чувствовал ее настроение. Собственно, это и было одной из причин, почему она полюбила его.

Подали кофе. Солидная женщина, председатель комитета, представила гостя, произнеся длинную речь о его полной приключений жизни альпиниста. Рассказала и о его путешествии в Антарктиду, и о том, как он помогал строить больницу в Непале, и о покорении высочайших вершин мира. Наконец она предоставила слово Закери Бэллантайну.

Свет в зале погас, освещенной осталась только импровизированная сцена. Кэтрин почему-то совершенно не удивилась, когда увидела, кто именно подошел к микрофону. Просто без бороды она его не узнала.

Бэллантайн окинул взглядом зал, и Кэтрин показалось, что его глаза вспыхнули. Не при виде ли ее? Потом он начал говорить.

Кэтрин уставилась на чашку с кофе, взяла ложку, потом осторожно положила ее на блюдце. Она пила черный кофе без сахара.

При первых же звуках низкого голоса Кэтрин почувствовала, что он отдается в ее душе до боли знакомым звоном. Она прислушивалась именно к голосу, не вникая в смысл слов и не отрывая взгляда от белой скатерти. Наконец она подняла глаза, а он как будто ждал этого момента: сделал паузу, посмотрел прямо на нее, потом сверился с листком бумаги, который держал в руке, засунул его в карман и продолжил свою речь.

Кэтрин изо всех сил старалась сдержать бешеный ритм своего сердца, убеждая себя, что он никак не мог разглядеть в темном зале кого-либо.

Рядом шевельнулся Кэллум, все еще обнимавший ее за плечи, и у нее появилось непреодолимое желание стряхнуть его руку.

— Странно, но почему-то не возникает ощущения, что ты находишься на вершине мира, — между тем продолжал Закери Бэллантайн. — Стоя на Эвересте, глядя на горы внизу — этот вечный пейзаж! — начинаешь воспринимать лишения, усилия, опасности как бы в перспективе. Понимаешь, что все это было не зря. Каждый альпинист мечтает попасть на Эверест. Бен и я впервые поднялись на него вместе — это было пять лет назад. Я никогда не забуду этого момента.

Он опять остановился, глядя в пол. Кто-то стукнул чашкой о блюдце, кто-то подвинул стул.

Бэллантайн медленно поднял глаза.

— После покорения такой вершины только и делаешь, что ищешь все более трудные подъемы, неизведанные маршруты и непокоренные вершины.

— Вопрос лишь зачем? — прошептал Кэллум на ухо Кэтрин.

Она покачала головой, так как и сама не поняла, но внезапно почувствовала непреодолимое желание понять, поэтому начала внимательно прислушиваться к словам рассказчика, боясь пропустить хоть слово.

— Всегда впереди есть еще одна гора. — Мужчина на сцене сжимал микрофон. — Еще одна опасность, риск, еще одна Цирцея, зовущая мужчин пожертвовать своей жизнью ради нее…