– Нет, спасибо, – с трудом выдавила Мелани. – Я предпочитаю жареные пончики.

Старуха усмехнулась. Она достала из холодильника дыню размером с игровой шар и бросила ее Мелани.

– Попробуй вот это. Еще одни помои, засоряющие артерии подобно топленому салу, залитому в шестеренку.

Мелани прикусила язык. Она предпочла взять дыню, а не начинать воскресенье с обсуждения пищеварительной системы, к тому же в такую рань. Слегка нахмурившись, положила дыню на стойку.

А что вообще эта грымза здесь забыла? Она никогда не появлялась на кухне по воскресеньям. Никогда! Даже у Господа Бога бывает выходной, была ее любимая поговорка.

Так почему же именно сегодня? Почему она предпочла именно сегодняшний день для того, чтобы изменить привычке, которой не изменяла всю жизнь?

Так думала девушка, когда вдруг услышала до боли знакомый, но удивительно холодный голос:

– Доброе утро, Мелани. Миссис Хиллиард! Не могли бы вы оставить нас на минутку? Я бы хотел поговорить с Мелани с глазу на глаз.

К глубокому удивлению Мелани, женщина не стала возражать. Вздохнув, она прошмыгнула мимо Мелани и вышла.

Клей молчал. У Мелани замерло сердце.

В ожидании, пока он нарушит эту зловещую тишину, она налила себе кофе, затем, вытряхнув на ладонь три таблетки аспирина, протянула их Клею, как она надеялась, не трясущимися руками.

Клей взглянул на дрожащие таблетки и, сардонически улыбаясь, приподнял одну бровь.

– Вижу, ты уже знаешь о злобном карлике с отбойным молотком, орудующем в моей черепушке.

– Я подумала, что у тебя... – она замялась, – после вчерашнего может разболеться голова.

Звук, отдаленно напоминающий смешок, вырвался из уст мужчины.

– Мелани, скажи мне, пожалуйста, сколько ты дала мне таблеток вчера вечером? – Он пытался создать иллюзию простого любопытства, но горькая нотка в его голосе выдавала его беспокойство. – Все симптомы сегодня указывают на то, что ты превысила рекомендуемую дозу.

Девушка гордо выпрямилась. Она пыталась собраться с мыслями и сообразить, почему ей пришло в голову дать сразу две таблетки.

– Да, – спокойно сказала она. – Врач прописал одну таблетку, но я дала тебе две. Мне казалось, тебе необходимо уснуть как можно быстрее.

Клей уставился на девушку, затем, повинуясь внезапному порыву ярости, взорвался:

– Но почему, почему, черт возьми, ты мне ничего не сказала? Я же предупреждал тебя, что не хочу никаких лекарств, потому... – Он схватился за голову, так и не закончив фразу.

– Но, Клей, тебе же было больно!..

– Плевать я хотел на эту боль! Прийти ко мне посреди ночи так одетой... Ради всего святого, Мелани, зачем ты играешь с огнем? Уверен, ты знала, что все это закончится несчастьем!

Это же слишком! Она была готова принять на себя вину, выдержать его гнев. Но она ни за что не позволит осквернять самую восхитительную ночь в ее жизни.

Мелани воинственно вздернула носик.

– Извини, но для меня эта ночь не явилась несчастьем. Это было просто замечательно! Может, ты плохо помнишь, что мы...

– Я помню достаточно, – резко прервал он. – Я помню, как мы, вместо того чтобы держаться друг от друга на почтительном расстоянии, нарушив все запреты, занялись сексом на софе твоего дяди в библиотеке.

Мелани вспыхнула, но не опустила голову.

– Тогда, может быть, ты вспомнишь, что мы провели восхитительную ночь.

Он схватил ее за руку и до боли сдавил.

– Мы нарушили все морально-этические законы. Вот что я запомнил, Мелани. Но я не могу с тобой не согласиться. Все было потрясающе. Тем не менее я совершил грубейшую ошибку, занявшись с тобой любовью. Неужели даже сейчас ты не можешь меня понять?

Внутри у Мелани все оборвалось. Она посмотрела на Клея и медленно покачала головой.

– Нет, – сказала она, – думаю, что нет. И говоря по правде, не уверена, что когда-нибудь смогу, даже если это нужно, Клей. Так что можешь со спокойной душой раздавать мое состояние кому угодно.

Клей еще больнее сжал ее руку, причинив почти нестерпимую боль. Затем со стоном резко отпустил и отошел в сторону.

– Знаешь, мне почти жаль, что я не смогу этого сделать, – безучастно сказал он. – Но, к сожалению, теперь это зависит не от меня. После того, что случилось вчера, любое мое решение в твою пользу или против тебя не будет иметь юридической силы. Я безнадежно скомпрометирован. Больше того, я уже позвонил и попросил отстранить меня от дела.

– Что? – Она не верила собственным ушам. – Ты так сделал?

– Да. Как только найду подходящего адвоката.

– Но, Клей... – она совершенно растерялась, не зная, как ей быть дальше.

Девушка никогда особенно не верила, что элегантный образец совершенства и сдержанности Клей Логан отдаст рубин «Ромео» непредсказуемой и взбалмошной Мелани Браунинг, но в одном она убедилась наверняка – Клей Логан добрый, честный и очень чистый человек. По крайней мере это давало ей хоть какую-то надежду.

А что предпримут другие? Разве осмелятся они бороться со всеми этими сомнительными благотворительными фондами и оказывающими им мощнейшую поддержку комитетами экономического сотрудничества? И как он мог так просто отказаться от их единственного предлога быть вместе?

– Не может быть, Клей. Ты не сделаешь этого, – она протянула руки ладошками вверх, словно умоляя его. – Прошлой ночью мы совершили ошибку, сейчас я это вижу. Но ведь ничего страшного не случилось, правда? Никто ведь об этом не знает, только ты и я.

Но выражение его лица не изменилось. Словно он был сделан из мрамора.

– А кто еще должен об этом знать? Я и ты. Этого вполне достаточно, – с горечью произнес он и, резко повернувшись, вышел.

Десять дней спустя Мелани парковала свою старую «хонду» у прибрежного ранчо. Шутливо похлопав машину по капоту, она направилась на поиски своего младшего брата, который, должно быть, завяз по самое колено в конском навозе. По пути ей попались, обгоняя друг друга, скачущие в загон лошадки.

Жаркое летнее солнце заливало зеленые холмы. Одурманенная нектаром пчела со всего размаху плюхнулась на розовый гигантский пион. Легкая улыбка тронула губы Мелани. Прошло уже много времени с тех пор, как она улыбалась...

Целых десять дней.

Срок вполне достаточный для скорби и стенаний по мужчине, с которым у нее не было будущего. За все это время Клей так ни разу с ней и не заговорил. Да и в «Картушном дворе» его видели крайне редко. Наверное, он все еще занят поисками нового адвоката, которому можно передать дело.

Он избегал Мелани, ясно давая понять, что рассчитывать ей не на что. Постепенно, когда боль немного утихла, чувство печали сменилось у нее чем-то, похожим на гнев.

Черт возьми, в конце концов, ведь она была не единственной грешницей в ту лунную ночь! Конечно, он мог отказать ей в наследстве, но у него не было никакого права взваливать на нее всю вину за то безумие.

Да, она тогда сошла с ума. Затем, в течение десяти дней, она представляла себя трагической героиней, и ей это порядком надоело.

– Любовь далеко не единственная в мире вещь, ради которой стоит жить, убеждала себя Мелани. У нее уйма других обязанностей, много друзей и разных увлечений. Прежде всего, у нее есть Ник.

Итак, настало время действовать.

Она быстро нашла брата, и это ее не удивило. С тех пор как он вернулся из лагеря, Ник почти все время проводил на ранчо, где Тед нашел для него работу. Мальчик с утра до вечера присматривал за лошадьми и чистил загоны. Он честно отрабатывал деньги, потраченные на лагерь.

Сейчас он мыл пятнистую коричневую красавицу. Не видя Мелани, Ник о чем-то шептал кобыле, осторожно натирая ее щеткой.

У Мелани защемило сердце. Маленький, худенький работающий подросток вызывал у нее чувство сострадания. Никогда раньше не видела она настоящего трудового пота у брата.

Ничего, это пойдет ему на пользу. К концу лета он осознает, что за дорогие развлечения надо платить, говорила себе Мелани.