Все же ей удалось восстановить кое-что в памяти. Вроде бы он — фотограф, делает портреты. То ли он сам ей сказал, то ли она услышала от кого-то еще.

Неважно. Зато есть предлог для того, чтобы ему позвонить.

Связаться с ним по делу оказалось не так трудно, хоть она и выбросила листок с номером его домашнего телефона, которым все равно бы не воспользовалась.

Тем не менее набрать номер студии Дюрана стоило ей огромных усилий. Сигнал прозвучал трижды, прежде чем на него ответил юношеский голос, несомненно, не тот, что запечатлелся у нее в памяти.

— Студия Дюрана.

Эбби прочистила горло.

— Алло! Мне нужно сфотографироваться. Мистер Дюран у себя?

— Он на несколько дней уехал в Лос-Анджелес, но я могу записать вас. Как вам в следующий четверг вечером?

В следующий четверг? Неужели он так занят?

— Вечерами по рабочим дням я занята. Мистер Дюран не принимает клиентов по субботам?

— Иногда. Я могу спросить у него и связаться с вами.

— Это было бы прекрасно. Если можно, скажите ему, что портрет мне нужен срочно. Меня зовут Эбби Форбс.

— Эбби Форбс. Я записал, мисс Форбс. Скажите, а вы не та Эбби Форбс, что ведет шестичасовые «Новости»?

— Та самая.

— Я всегда вас смотрю.

Эбби улыбнулась.

— Мне приятно поговорить со зрителем.

— Сегодня, чуть позже, мисс Форбс, я буду говорить с Кордом — с мистером Дюраном. Не скажете ли вы мне свой телефон, чтобы я мог передать вам его решение?

Эбби продиктовала номер.

— Это номер телестудии. Если я не смогу подойти, оставьте, пожалуйста, сообщение.

— Обязательно. Спасибо за звонок.

Положив трубку, Эбби вытерла влажные ладони о слаксы. Все, что ей нужно, — это еще раз встретиться с Кордом Дюраном и немного поговорить с ним. Она понятия не имела, приятный он человек или брюзга, и, уж разумеется, не знала, согласится ли он на деловую встречу с ней

Но ей просто необходимо получить от него ответы на несколько вопросов, разумеется завуалированных.

Вернувшись во второй половине дня со встречи с Бобом Сидуэллом, Эбби получила несколько сообщений. Одно из них было от Дэнни Аткинса — того самого молодого человека, сообразила она, который говорил с ней из студии Дюрана. Ей сообщали, что мистер Дюран будет ждать ее у себя в студии в субботу в десять часов утра.

Эбби прошла в свой кабинет, закрыла дверь и уселась за стол, дрожа как осиновый лист. Она не хотела снова встречаться с Кордом Дюраном, она больше никогда не хотела его видеть. Сейчас она не испытывала жалости к себе, скорее, отвращение. Как могла она совершить такое — отправиться в постель с совершенно незнакомым человеком?! Что, черт возьми, ею руководило в ту ночь?

И как ей удается быть в одну минуту такой рассудительной, а в другую — совершенно безрассудной?

Ей необходимо хотя бы раз увидеться с Дюраном. Откуда он? Есть ли у него братья и сестры? Насколько хорошее у всех здоровье? Обладают ли Дюраны талантами, которые могли бы передаться по наследству? Ее собственные родители умерли сравнительно рано, так что она была бы рада узнать, что родители Корда Дюрана до сих пор живы.

И все же в этот миг Эбби почудилось, что она роет для себя еще более глубокую яму, позволяя этому человеку войти в свою жизнь, пусть даже на сугубо деловой основе.

Эбби тяжело вздохнула. Дело сделано, жалеет она об этом или нет. Встреча назначена, так что ей придется там появиться.

Эбби то так, то эдак поворачивалась перед зеркалом, оценивая свою фигуру и пытаясь определить, насколько она изменилась. Она ощущала легкие перемены в теле: грудь, например, стала очень чувствительной, — но внешне ее положение пока еще нисколько не было заметно.

Сегодня она очень тщательно красилась и причесывалась. Мраморно-серый оттенок блузки выгодно подчеркивал цвет ее глаз — это очень важно для портрета. Брюки того же оттенка, и хотя это совершенно не имеет значения для фотографии, но необходимо, чтобы ансамбль имел законченный вид.

Она полностью отдавала себе отчет в том, что пытается создать как можно лучшее впечатление, чтобы сгладить кошмарные воспоминания, наверняка оставшиеся у Корда Дюрана от того утра, когда она сбежала из его квартиры.

Ничего личного не предполагалось во время предстоящей встречи, но Эбби каждый раз морщилась, вспоминая свой вид тем утром. Косметика стерлась, волосы спутаны, одежда смята — олицетворение того, что называется «на следующее утро».

Это видение было невыносимо для Эбби, как и любое воспоминание о ее чудовищном поведении. Гордость требовала, чтобы Корд Дюран увидел ту женщину, которой она была в действительности, — аккуратную и элегантную, обладающую незаурядным умом и выдержкой. Сейчас же у него о ней, разумеется, абсолютно другое мнение.

Эбби осталась довольна тем, что увидела в зеркале, но все равно чувствовала себя отвратительно. Перечень необходимых и неотложных дел, который она себе составила, все рос. Уже очень скоро придется вынести беседу с Бобом Сидуэллом. Одному Богу известно, как Боб воспримет новость о положении, в котором оказалась диктор его телекомпании.

Потом узнают друзья, и нужно будет отвлечь их любопытство от отца ребенка, поскольку у Эбби нет намерения сообщать кому-либо правду, за исключением, пожалуй, Шерри. Да и это еще не решено окончательно. Шерри не из тех, кто болтает о чужих секретах, но пока, возможно, лучше всего не знать никому.

Взглянув на часы, Эбби заторопилась. Чтобы попасть в студию Дюрана к десяти, ей уже пора было выходить. Накинув жакет в серую и розовую клетку, она взяла сумочку и бросила последний взгляд в зеркало. Эбби намеренно не воспользовалась духами, хотя обычно любила легкий аромат туалетной воды. Но сегодня ей не хотелось бы возбудить чувственность Корда Дюрана.

Наконец она вышла из дому, села в машину и направилась в район, где находилась фотостудия. Не желая предстать перед Кордом Дюраном в расстроенных чувствах, она всю дорогу старалась успокоиться и взять себя в руки. Взгляд в боковое зеркальце подбодрил Эбби: она выглядела спокойной и уверенной в себе, будто ехала на работу.

При таком настроении то, что она сумела выглядеть спокойной, было просто чудом. Ради ребенка она обязана поговорить с Кордом Дюраном, понять, что он собой представляет, и выяснить хоть что-то о его происхождении и биографии. В то же время ей нужно избежать упоминаний о той ночи — или хотя бы попытаться выказать полное равнодушие — и вдобавок к этому оставить Дюрана в неведении относительно истинной причины ее визита к нему. Задача не из легких, и Эбби, возможно, понадобятся все ее актерские способности.

Ей пришлось немного поискать студию, поскольку район был незнаком. Наконец она заметила неброскую вывеску «Фотография Дюрана». Здание оказалось внушительным, но в нем располагались, судя по вывескам, и другие офисы. Припарковаться не составило труда. На просторной стоянке было лишь три машины, и Эбби невольно заинтересовало, какая из них принадлежит Дюрану.

Не то чтобы марка его автомобиля имела какое-то значение. Его семья, характер и здоровье — вот что важно, и больше она ничего не желает знать об этом человеке. Эбби минутку помедлила в машине, задыхаясь от сердцебиения. Она поставила перед собой почти невыполнимую задачу. Если кто-нибудь когда-нибудь по собственной воле и засовывал голову в пасть льву, так это она. Возможно, Корд Дюран вовсе забыл и ее, и ту ночь. Эта встреча может повлечь за собой нежелательные последствия. Что, если по ее вопросам он догадается?..

Содрогнувшись, Эбби решила не думать о худшем. Как бы неприятно ей ни было, через это нужно пройти. Если уж она собиралась встретиться с Кордом, то это надо сделать сейчас, пока ее положение не стало заметным.

Она пошла в свободный вестибюль, единственным убранством которого был стол, телефон на нем и несколько стульев. Из-за приоткрытой двери она услышала:

— Выйду к вам через минуту!