— Что так скромно? — удивился ухажер. — Не стесняйтесь, очаровательные создания! Вам необходимо набраться сил перед вторым туром!

— Нам необходимо быть в форме! — в один голос возразили танцовщицы.

— Что ж, не возражаю...

Павел Мартинович не стал настаивать: главное — начало положено, и теперь не стоит спешить, чтобы не спугнуть доверчивых и милых пташек. Он перешел к сути разговора и цели своего визита.

— Главное — быть в форме! — одобрил Кучко решение подружек. — Я не хочу сглазить, но я уверен на все девяносто девять процентов, что ваши беспокойства напрасны. Думаю, вас обязательно примут!

— Дай‑то Бог, — вздохнула Самусенко.

Кучко посмотрел на свою «мечту», которая после нескольких минут завладела мыслями и желаниями похотливого сутенера.

— Несомненно, примут! — убежденно заверил он и тут же, выдержав секундную паузу, осторожно заметил: — Хотя, конечно, всякое случается. Москва — странный город! Поверьте мне, человеку, который многое повидал, что иногда до слез обидно, когда талантливые люди остаются за бортом, а бездари бесцеремонно лезут на сцену!

Павел Мартинович поднял бокал и, не приглашая дам, молча пригубил шампанское. Резкий перепад в настроении мужчины удивил девушек. Эта реакция не осталась не замеченной Кучко, и он повел разговор о продажности столичных снобов, несправедливости по отношению к талантливой молодежи и многом другом, что хотели услышать внимательные слушательницы. Его негодования и стенания показались собеседницам чистосердечными. На лице Кучко быстро менялась гамма чувств — негодование, обида, презрение, сопровождающиеся комментариями и философскими изречениями. После нескольких минут заученного монолога молодые женщины прониклись к несчастному оратору если не симпатией, то сочувствием.

— Вот так и закончилась моя карьера, — грустно вздохнув, подытожил Кучко.

Варвара сочувственно посмотрела на несчастного горемыку и осторожно поинтересовалась:

— И чем вы теперь занимаетесь, Павел Мартинович?

— Просто Паша, — виновато улыбнувшись, поправил Кучко и, откинувшись на спинку стула, достал пачку сигарет «Парламент». — Курите?

— Нет.

— Я свои, — отказалась от предложенного «Парламента» смуглянка и достала «Кент».

— Тоже верно, — согласился Кучко, — свои привычки не стоит менять.

Мужчина щелкнул зажигалкой и галантно поднес огонек. Хандусева и Кучко запыхтели сигаретами на пару, отчего над столом поднялся густой сизый дым, от запаха которого Варвара слегка поморщилась.

— Теперь я работаю в клубе «Розовый аистенок», — выпуская порцию колец из дыма, сообщил Кучко, искоса наблюдая за реакцией танцовщиц.

— В «Розовом аистенке»? — чуть слышно спросила Катерина. — В том самом, где собираются все звезды?

— Да, — усталым тоном подтвердил мужчина. — Вот уже несколько лет. Кое‑где подрабатываю еще, но в основном там. Нахожу талантливых артистов и пробиваю им путь на столичный Олимп! Вот и теперь — бегаю как угорелый! Руководство клуба хочет сделать новую программу, а в перспективе создать свой театр. Нужны свежие и талантливые кадры.

На провинциальных танцовщиц это сообщение произвело потрясающее впечатление: о клубе «Розовый аистенок» ходили в театральных кругах легенды, и попасть туда считалось не менее престижным, чем в любой известный танцевальный коллектив или театр. Правда, девушки еще не знали, что в самом клубе танцевали только единицы, после того как проходили через его филиалы — во второсортных кабаках и забегаловках Москвы и Подмосковья.

Девушки многозначительно переглянулись: они не знали, что и думать, — все, что рассказал Павел Мартинович, очень походило на правду, но, зная его истинное лицо, они колебались.

— Прекрасное и нужное занятие, — задумчиво вздохнула Хандусева.

— Да, — согласилась Варвара.

Кучко, чувствуя, что танцовщиц весьма заинтересовала информация, которую он подбросил как приманку, но понимая, что они находятся в сомнении, решил переменить тактику. Он вдруг посмотрел на часы и резко засуетился.

— Прошу простить меня, очаровательные создания, — виноватым тоном произнес Павел Мартинович, — но я совсем потерял голову! У меня же сегодня еще один просмотр!

Танцовщицы растерянно переглянулись. Они ожидали, что мужчина сейчас начнет их уговаривать и предлагать работу, однако поведение сутенера было противоположным. Он пожелал девушкам удачи, галантно попрощался и уже было собрался уйти под удивленными и непонимающими взглядами танцовщиц, как неожиданно обернулся и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ну и растяпа! Совсем забыл! — виновато воскликнул он. — Прошу еще раз прощения… Я почти не сомневаюсь, что вы поступите в «Тодос», но если вдруг случится нечто непредвиденное, — слегка замявшись, предположил мужчина и постучал по столу, — не дай Бог, конечно, то не пропадайте!

Хандусева и Самусенко непонимающе хлопали глазами и сидели, словно кролики, под гипнозом странного и загадочного мужчины. А Павел Мартинович, не давая опомниться провинциалкам, быстро и по‑деловому достал из кармана две визитные карточки и аккуратно положил на стол перед каждой из танцовщиц.

— Вот мои визитки… Если вдруг у вас изменятся планы, — пояснил Кучко, — буду рад видеть у нас в «Розовом аистенке» в качестве артистов или дорогих гостей! Одним словом, если возникнут какие‑нибудь проблемы — звоните! Буду всегда рад помочь талантливым людям! Все, извините, дела, спешу! До свидания! Очень рад был познакомиться!

Молодые женщины, опешив, молча кивнули головками, и не успели они что‑либо сказать в ответ, как деловой шоумен, сунув пятидесятидолларовую бумажку официанту, растворился за дверью.

— Ну что скажешь, Варвара? — первой нарушила молчание Хандусева.

Самусенко, вертя в руках визитную карточку, неуверенно пожала плечиками.

— Не знаю, что и сказать, — задумчиво вздохнула провинциалка. — Странный какой‑то… Говорит вроде бы искренне, а глазки бегают.

Катерина усмехнулась.

— Да, — задумчиво вымолвила смуглянка, — мягко стелет — жестко спать!

Самусенко сосредоточенно смотрела на визитную карточку, однако легким кивком головы согласилась с подругой.

— И все же он неприятный тип, — пришла к выводу Варвара, — какой‑то лощеный и себе на уме. Сразу так и не поймешь, чего он хотел!

Хандусева закурила сигарету.

— А ты не догадываешься? — расплылась в улыбке татарка. — Ты ему очень приглянулась!

Самусенко удивленно подняла зеленые глаза на подругу. Золотовласая красавица была немного возмущена таким открытием.

— С чего ты взяла? — недовольно фыркнула Варвара. — Он больше на тебя пялился!

Катерина беззвучно рассмеялась, и на ее щеках появились еле заметные ямочки.

— На меня пялился, — разъяснила Хандусева, — а с тебя глаз не сводил! Уж поверь мне, я в этом кое‑что кумекаю, и меня не проведешь на мякине! Ты ему нужна, хоть язык отруби!

Варвара как‑то неловко повела плечиком и слегка покраснела. Ей стало не по себе.

— Ладно, пошли, — сказала она, — а то здесь как‑то душно стало!

Татарка удивленно вытаращила глаза и жестом указала на фрукты.

— А это кому оставим?

— Как пришло, так и ушло! — констатировала Самусенко.

У Варвары явно пропал аппетит после заявления Хандусевой.

— Ну уж нет! — категорично возразила Катерина и, достав из сумочки целлофановый пакет, стала загружать его фруктами, к которым никто почти и не прикасался. — Видно, Варвара, что ты еще не жила в Москве и жизнь тебя не била!

Упаковав в пакет фрукты, Хандусева засунула туда и бутылку с остатками шампанского.

— А это зачем? — недовольно фыркнула Самусенко, которая смущенно оглядывалась по сторонам, стыдясь того, что делает ее подруга. — Неудобно же!

— Неудобно спать на потолке, — зло выпалила Хандусева, — одеяло спадает! Чего добру пропадать? К тому же за общение нужно платить, а это и есть наш гонорар.

Варвара недовольно покачала головой и, глубоко вздохнув, поднялась из‑за стола.