Пока они мотались по Детройту, Паша ничего объяснять не стал. А вот когда они разместились в лимузине — Володя снова отправился за баранку, а Иваныч сел с ними в хвост, — Паша достал из ведра со льдом бутылку калифорнийского шампанского и хлопнул пробкой в потолок, сказавши:

— Ну, с возвращением, блудный сын. Андрей Львович будет счастлив.

— Я уже отписал ему, — сообщил Иваныч.

— Ничего не понимаю… — сказал Ник, принимая ледяной фужер. Иваныч ломал шоколадку «Аленка», содрав с нее серебристую фольгу. В вазе лежали бананы и сочные даже с виду груши. Из скрытых динамиков еле слышно заиграла музыка. «Ранетки», чтоб они сгорели. Но сейчас Ник был готов расцеловать во все места даже этих бездарных кикимор.

— А что тут понимать? — Паша строго посмотрел на Ника. — Ты дурак, я же говорил. Кстати, где мой коммуникатор, что я тебе подарил?

— В Мексике, в Сьюдад-Хуаресе, — слабо улыбнувшись, сказал Ник. — У меня его отобрали при аресте.

— Как они у тебя башку не отобрали… — проворчал Паша. — Ладно, чокнемся…

Фужеры отозвались тоненьким звоном.

Ник отпил шампанского и выглянул в окошко, чуть отодвинув шторку. Лимузин ехал по пригородам Детройта и, кажется, уже почти выбрался из умирающего города.

— Мы едем в Вашингтон, в посольство Российской Федерации на Висконсин-авеню, — пояснил Паша, взяв квадратик «Аленки». — Иваныч, там икра черная в холодильнике, сделай пару бутербродиков, будь ласка…

— Сейчас, — сказал Иваныч.

— Спасибо… Так вот, дружище Ник, скажи спасибо, что есть такой человек, как Андрей Львович Гумилев. Именно его ты должен благодарить за то, что хлебаешь сейчас неплохое игристое вино и даже закусишь его икоркой, а не плаваешь брюхом вверх в озере Мичиган. Хотя нет, плавал бы ты еще нескоро. С тобой до того долго-долго и больно-больно разговаривали бы нехорошие люди.

— Эйзентрегер?

— И Эйзентрегер в том числе. Я просто хренею с господина Пимонно, — покачал головой Паша. — Из всех вариантов выбрать самый нелепый! Все же бога действительно не существует, иначе он давно бы поразил Ватикан своими супермолниями и файерболами. Зачем ты поперся в Мексику, скажи мне?!

— Я искал Лекса, — честно признался Ник.

— Лекса он искал… Лекса мы тоже искали. Нет твоего Лекса. Пропал. И что было первостепенным объектом твоих дурацких поисков? Лекс или Синка?

— Лекс… Или Синка. Нет, пожалуй, все же Лекс.

— Хорошо хоть так. В противном случае мы бы тебя вряд ли сейчас выслушивали. Дурацкие поступки не поддаются никакой логике, потому ты и добрался аж до Детройта без особых потерь… Кстати, а где Бад?

— Бад погиб. В Мексике, когда мы бежали из тюрьмы.

— Ишь ты. Выкрутился, получается… Он такого тут наворотил. Хотя ну его, о покойниках или ничего, или хорошо, аут бене аут нихиль… Да и вообще, довольно о делах минувших дней. Лису-то не потерял?

Вместо ответа Ник сунул руку в кармашек и достал фигурку зверя. Паша потянулся было к ней, чтобы взять и рассмотреть поближе, но в последний момент отдернул пальцы. Словно испугался удара электрическим током.

— Хорошо хоть так, — повторил он.

Ник спрятал лису.

— Бутеры, — сообщил Иваныч, выставляя тарелку с щедро намазанными икрой и маслом ломтями белого хлеба. — Ешьте, нам ехать еще долго, а останавливаться по всяким закусочным не стоило бы.

Ник взял бутерброд, но так и держал его в руке, не откусывая. Перед глазами почему-то прокрутились кадры последних событий: Синка, прыгающая в воду…

— А зачем я понадобился Гумилеву? — спросил он.

С аппетитом жующий Паша поднял палец, дожевал, проглотил и сказал, словно о чем-то совершенно незначительном:

— Видишь ли, Андрей Львович, похоже, решил объявить войну Четвертому Рейху.

Невада, Соединенные Штаты Америки, 2014 год

— Брат! Ты случайно не был на байк-фесте в Малоярославце в две тысячи шестом?

Лекс прислушался. Судя по всему, говорил все тот же седой байкер со свастикой на шее, и обращаться он мог только к Андерсу.

— А если бы и был, — послышался брюзгливый голос наемника. — Какая тебе, на фиг, разница? Молочного брата встретил?!

— Я тоже был… Я тебя запомнил, у тебя на правой бицухе татуировка змеи… Классно выполнена. Ты помнишь, мы пили самогон? Меня зовут Кен, Кен-Бомбер, помнишь?!

Андерс грязно выругался.

— Зря ты так, — укоризненно сказал Кен. — Я бы мог посодействовать. Я же понимаю, что скоро все кончится.

— Да пошел ты… Надеюсь, вас всех линчуют в местных традициях. И красиво развесят на деревьях.

«А ведь это он напрасно, — подумал Лекс. — Самое время подыграть байкеру. Может, что-то полезное из этого и получилось бы. Конфронтация уж точно не поможет…»

И Андерс сообразил.

— Погоди… — нерешительно сказал он. — Это у тебя был переделанный полицейский «харлей» с языками пламени на бензобаке? «Полис спешиал» пятьдесят первого года?

— Ну! Точно! — обрадовался Кен.

— И тебя еще дразнили: «Кен, Кен, где твоя Барби?!»

— Ну да! Да!

— Собака дикая… И что ты здесь делаешь?! Почему таранишь меня своим сраным танком?

Похоже, Андерс просек фишку и начал разрабатывать случайное знакомство.

«Мир тесен, — подумал Лекс, — мир тесен».

— Я тебя не таранил! И это не танк, а боевая машина пехоты. Ну и если бы я знал… Каким ветром тебя сюда вообще занесло, брат?!

— Да вот как-то так сложилось, брат, — в унисон отвечал Андерс. Ума ему не занимать, свою роль он сыграет. — Болтался там-сям, ты же понимаешь, все эти армии для беспечного ездока не годятся…

— Не то слово, брат! Я тоже, как видишь, сам по себе. Пока колеса подо мной…

— А у тебя есть колеса?!

— А то! Мой старый «полис спешиал», я его берегу, как свои яйца! А поскольку яйца мне уже скоро не пригодятся по старости, то байк я берегу куда тщательнее!

Приятели заржали, послышался шлепок ладони о ладонь. Андерс исправно играл свою роль.

— И куда ты меня привез, Кен? Здесь есть Барби?

— Слушай, все изменилось. По ходу, нас скоро начнут серьезно прессовать. Раньше у нас был свой сектор, мы более-менее тусовались с Макриди, но теперь Макриди нет. Поэтому наши парни не знают, что делать. Пока все идет, как и раньше шло, но черт его знает… Ты откуда, брат, скажи честно?

— С севера, — сказал Андерс. — Мы прорвались через границу. Когда рвануло в Солт-Лейк-Сити, началась большая буча, а тут еще эти русские со своей вакциной. Похоже, тут скоро наведут порядок голубые каски. Они же теперь не боятся вируса, слыхал?

— Слыхал, — уныло произнес байкер. — Если придет реальная армия, мы не справимся. Придется разбегаться. Но я знаю федов, они начнут выяснять про каждого, кто что делал в смутные времена… Я не хочу на электрический стул. А туда присядет много, очень много парней. Те же Монти и Рой, это который с усами.

— Ну так давай рванем отсюда, брат! Пока еще не поздно. Солдаты небось и федов ждать не станут, просто перебьют вас с вертолетов. Им вполне могли дать приказ не брать пленных.

Наступила долгая пауза. Байкер Кен думал. Лекс с надеждой ждал, что вот сейчас он скажет: «Ладно, брат, давайте я помогу вам выбраться отсюда, тебе и твоим друзьям».

— Нет, — со вздохом сказал седой. — От армии и федов я, может, еще и убегу, а вот Рой может прикончить меня прямо сейчас… Нет. Извини, брат. Я еще хочу пожить.

— Сдохни, тварь, — холодно пожелал Андерс.

— Рука болит, — пожаловалась Лиска.

Они сидели с другой стороны БМП, в тени, прямо на песке, прислонившись к колесам. По прибытии их разделили, но Андерс был совсем рядом.

— Может, это еще и не перелом… — утешил Лекс. — Погоди, наложим шину…

— Кто ее наложит?! — перебила Лиска. — Этот негр с помповым ружьем? Нет. По-моему, наше везение все же закончилось. Не выйдет ниоткуда Игнат и не проведет нас через портал. А ведь он назвал это место относительно безопасным…