— Вот же я и спрашиваю! Сайт мой уже заряжен, осталось закачать начинку. Пусть я буду… пакеты, пакеты неси, пластиковые… пусть я буду простой технарь, но именно моими программами неизменно пользуются Осинский, Утковский и Шмеерович.

— Ого! А не круто ли?

— Я же из Лондона. Ты бы знала, до чего маленький городишко. А потом: то, что я их поставщик, еще не обязывает меня быть с ними лично знакомым. И вообще, я работаю с западными партнерами на их внутреннем рынке. Это проверить значительно труднее, а звучит солиднее. Ты у стенки спишь или с краю?

— У… стенки, а что?!

— Хорошо. Я с краю люблю.

— Ты что, думаешь, мы будем спать в одной постели?!

— Лучше подготовиться к такому варианту заранее. Учитывая то, что змея-разлучница желает поглумиться над тобой, в твоей каюте наверняка будет стоять здоровенный сексодром, покрытый черным шелковым бельем.

— Я не собираюсь…

— Дорогая, мне-то лично совершенно фиолетово, спать с тобой или без тебя, но ты учти, на таких мелочах обычно и сыплются настоящие разведчики.

— Послушайте, Кирилл Сергеевич…

— Все! Принимай работу, хозяйка! Чистенько! Свеженько! Пустынненько! Гламурненько! Тебе переодеваться надо? Поедем за едой.

— Сейчас очереди везде…

— Леля! Твой зайчик хочет есть! Имей совесть.

— Я все-таки хотела бы прояснить вопрос об интимных отношениях…

— Интим не предлагать! Мы — люди работные, гордость свою имеем.

— Это заметно! Мужчина по вызову! Обалдеть.

Она выпалила это, не задумываясь, и потому получилось действительно обидно и зло. Ольга растерянно замолчала, потому что и балагур молчал. Смуглое лицо почти не изменилось, только чуть жестче стали черты да синие глаза подернулись ледком. Ольга струсила, но из чистого упрямства на попятный не шла, сидела, презрительно выпятив вперед подбородок.

Кирилл Сергеевич внезапно поднялся, стремительной, танцующей походкой приблизился к ней и остановился вплотную, так что Ольга не могла пошевелиться без риска уткнуться лицом прямо в его плоский, накачанный и почти что голый живот.

— Значит, презираешь, да? «Фи, проститутка, спит за деньги!» Скажи, пожалуйста, а нанимать мужчину-проститутку, чтобы попытаться уесть бывшего любовника побольнее, — это нормально?

— Я, к вашему сведению, не собираюсь никого уедать, я… Это светское мероприятие, там положено быть со спутником, как дресс-код…

— Значит, если бы дресс-код предписывал ходить исключительно в зеленых панталонах, ты бы купила зеленые панталоны…

— Естественно!

— …а раз положено приехать с мужиком, ты купила мужика? Так?

— Нет. Я собиралась воспользоваться эскорт-услугами, только и всего. Как мужик, вы меня, Кирилл Сергеевич, совершенно не интересуете.

— Ну так и отнесись ко мне, как к зеленым панталонам или вечернему платью напрокат. Что ж ты из себя аристократку корчишь?

— Знаете, пожалуй, мне не стоило это делать, вы правы…

— Просто ты подумала, если есть лишние бабки, отчего бы не нанять халдея? И не надо напрягаться. Имидж в порядке, спасибо сберкнижке!

— …Только я не понимаю, зачем с таким гипертрофированным самолюбием идти на такую работу…

— Где твои друзья, Леля?

Ольга ошеломленно вскинула на Кирилла свои серые, перепуганные глаза, а он, стоящий так немыслимо близко, опасно близко, возбуждающе близко, еще и протянул громадную свою ладонь, провел по Ольгиной щеке, запустил пальцы в волосы на затылке, чуть качнул ее голову… Глаза синие-синие, глубокие, горящие, и на дне — адский огонь.

— Где твои одноклассники и однокурсники? Где друзья детства, где те, кто легко и бесплатно смог бы сопроводить тебя на этот идиотский круиз, и совершенно необязательно в качестве жениха? Где люди, на которых ты могла бы положиться в трудную минуту?

— Отпусти…

— Нет. Я приехал выполнять работу, и я ее выполню. Ты не первая истеричка в моем послужном списке, так что этим ты меня не проймешь. Мне наплевать, проституткой ты меня считаешь или еще кем-то. Я лично всегда полагал, что работаю немножечко феем.

— Кем?

— Фей. Не путать с геем. Я прихожу, разговариваю сутки-другие с человеком — и придумываю ему его личную сказку. Пусть всего на неделю, на три дня, на вечер — но это будет твоя собственная сказка, Леля, ты в ней будешь хозяйка, и все злые персонажи обязательно получат по заслугам, а добрые — по прянику.

— Тогда почему ты злишься на меня?

— Если бы меня наняла красивая курица с деревянной головой, я бы не злился, скажу честно. Я был бы добр и нежен, не напрягался бы, отработал по стандартному сценарию и отвалил бы в туман. Беда в том, что меня уже давно не посылают к красивым курицам.

— Карьерный рост…

— Не язви, у тебя все равно это не получается. Да, меня повысили, это верно. Мне поручают трудные случаи, и ты, Леля, судя по всему, можешь стать самым трудным случаем в моей жизни.

— Господи, да что ж я сделала-то тебе! Не отдалась сразу, как только увидела тебя голым?

— А ты уверена, что у тебя получилось бы отдаться?

— Подумаешь, проблема!

— Бедная Леля…

Он покачал головой, и в голосе его звучало абсолютно искреннее сочувствие, а потом он отступил на шаг, повернулся и пошел в ванную, напевая себе под нос что-то из битлов.

Ольга вдруг почувствовала страшное разочарование, как будто в самый последний момент взяли — и отобрали подарок на Новый год. Она вскочила и решительно пошла за Кириллом Сергеевичем.

— Нет, я не поняла! Во-первых, почему это я бедная? Во-вторых, ну что все мужики так повернуты на этом сексе, не понимаю! Это же просто инстинкт, его нужно время от времени удовлетворять…

В запальчивости она опять ворвалась за Кириллом Сергеевичем в ванную, и он снова застал ее врасплох. Театральным жестом сорвал полотенце, отшвырнул в сторону, развернулся, подхватил Ольгу под попу, крепко и страшно обнял ее за бедра, прижал к себе, одновременно впившись в губы поцелуем, который явно не значился ни в одном прейскуранте. Ольга с ужасом и восторгом почувствовала, как напряжена его плоть, как велико его желание.

Кирилл Сергеевич, судя по всему, почти обезумел от страсти. Он настойчивыми и жадными толчками прижимал обессилевшую вдруг Ольгу к себе, и ей казалось, что сейчас их плоть сольется воедино, разорвав остатки одежды… Потом он прижал ее к себе так тесно, что она даже сквозь джинсы и рубашку почувствовала его наготу…

И… куда девалась строгая и холодная бизнес-леди? Страстная и раскованная девчонка весело ужасалась, ощущая, как пылает и жаждет любви все ее существо, как все сильнее нарастает и его возбуждение, и уже вовсю отвечала на поцелуи мужчины. Своего мужчины… А прежней Ольги, той Ольги, которую это могло бы смутить или испугать, больше не было. Не было и все… Темный вихрь захватил ее, закружил в ярчайшей тьме, запалил огонь в крови, и она жадно отдалась ритму тела мужчины…

Да-да, представьте себе, она не сопротивлялась, не пихала нахала кулачками в грудь, не выкрикивала оскорбительных и угрожающих слов… Бывшая строптивая и гордая Ольга молчала. И молчала она даже не потому, что рот был закрыт его губами. Она просто потеряла дар речи, а также дар мысли, дар движения и дар давания по морде…

Она была намертво стиснута в объятиях красивейшего и сексуальнейшего мужика в мире, она ощущала жар его тела, слышала биение его сердца, она тонула в этих ощущениях, умирая от счастья и возбуждения, как вдруг…

Он преспокойно поставил ее на пол, повернулся и уселся в ванну. С наслаждением вытянулся во всю длину, закинул могучие ручищи за голову и безмятежно-менторским голосом сообщил:

— Вот это были инстинкты. И судя по тому, как ты реагировала, СВОИ ты удовлетворяла последний раз не меньше полугода назад. Отсюда частично вытекает ответ на второй вопрос: бедная ты хотя бы потому, что давно ни с кем не целовалась по-настоящему. Не смотрела на голого мужика. Не гордилась тем, как он возбуждается рядом с тобой. Не чувствовала себя красавицей, желанной и любимой женщиной. Не занималась любовью. Ты, Леля, так давно всего этого НЕ делала, что твоя самооценка упала до ниже плинтуса. И именно поэтому тебе проще нанять незнакомца, который за деньги сыграет роль твоего любовника, чем получить вежливый отказ от кого-то из своих хороших знакомых. Ты этого боишься до смерти, Леля, а вовсе не того, что придется на яхту переться в одиночестве. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что ты действительно одинока, что ты загнала себя работой в тупик, что ты давным-давно утратила смысл зарабатывания своих миллионов, и привлекает тебя только сам процесс, потому что чем раньше и чем менее усталой ты вернешься с работы — тем оглушительнее будет звенеть у тебя в ушах тишина твоего одиночества. Все, Леля. Я кончил. В смысле, свою речь. Иди отсюда.