Образование стало для нее отдушиной, и Кэролайн ни о чем не сожалела. Напротив, восхищалась свободой, которую оно давало ей, и все больше и больше убеждалась, что женщины могли бы приносить пользу обществу, имея похожий шанс. Кэролайн была лишена возможности продолжить свое обучение, так как это право имели только представители другого пола, и оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь это изменится…

Компенсация, обещанная мистером Блэкуэллом, была более чем достаточной для создания школы ее мечты, к чему она давно стремилась. Она приехала в Англию, держа в голове маленький колледж, где молодые женщины могли бы получать равноценное с мужчинами образование, бросая вызов принятым обычаям, которые возвращали их назад.

Кэрол мало думала о своем подопечном, представляя его несносным подростком или просто неудачником, которому необходим женский совет и руководство. Его дед писал в письмах и повторил после ее приезда, что все, что нужно его внуку, – это присутствие сильного человека, который мог бы поддержать его. И когда Кэрол спросила, почему бы не привлечь к этой цели мужчину, ответ мистера Блэкуэлла заставил ее согласиться. «Мужчину слишком легко подкупить, а если нет, то это перейдет в простое соревнование, и гордость Эша никогда не позволит ему проиграть. Он будет дурно вести себя, стараясь поставить другого джентльмена на место. А женщина вызывает больше внимания и уважения, и я убежден, что Эш продемонстрирует дисциплину, которая нужна».

«Двадцать тысяч фунтов, если я добьюсь успеха, наставив взрослого мужчину на праведный путь. И все, что требуется, – это чтобы зимний сезон прошел без скандалов. Но какова цена проигрыша? Это похоже на то, как слепая женщина ведет мышь через кладовую с сыром!»

Кэролайн вошла в свою комнату и закрыла дверь. Это ее временное убежище. Утром карета будет ждать их, чтобы отвезти в Лондон, и тогда уже не останется пути назад.

Кэрол мельком бросила взгляд на свое отражение в зеркале, и вихри ее мыслей на мгновение замерли. «Настырная… как могло одно его слово ударить так сильно? Прожить двадцать четыре года без всякого внимания к своей внешности… Я всегда гордилась своим невниманием к моде и прочим глупостям, а сейчас…»

Кэрол покачала головой и подошла ближе к зеркалу, словно видела свое лицо в первый раз. Родители всегда поощряли ее независимость и поддерживали желание делать все самой, а не рассчитывать на кого-то другого. Потеря их в детском возрасте только усилила решение Кэрол следовать своей дорогой, и выбор профессии преподавателя требовал иного, чем стояние перед зеркалом.

«Какая, собственно, разница? Павлин или голубь? Я для него никто, да и сама не хочу быть кем-то для такого мужчины! Пусть себе бросает свои оскорбления и рычит, как надутый переросток, в кого он и превратился!»

Она отвернулась от зеркала, отрицая глупую игру. Кэролайн хотела думать только о колледже, а не о мужчине на ее пути.

– Что же мне делать? – спросила она пустую комнату.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Да, войдите.

Дверь открылась, и одна из горничных робко остановилась в дверях, держа в руках отглаженное платье, в котором Кэролайн приехала.

– Мистер Фрейзьер хотел убедиться, не нужна ли вам моя помощь. Я по своей воле взяла это платье, чтобы привести его в порядок…

– Вы очень добры, Молли. Я сама думала об этом… но почувствовала себя совсем сбитой с толку.

– Ничего удивительного, он такой мужчина, что кого хочешь собьет с толку. Еще бы, такой красавчик! И очень трудно сосредоточиться в его присутствии. – Девушка понимающе кивнула и положила платье на маленький диванчик в углу комнаты. – Вы бы только слышали причитания экономки, когда приезжает мистер Эш.

– О нет! – Щеки Кэролайн залились краской, и, сознавая это, она еще больше покраснела. – Я вся была в мыслях о Лондоне!

– О, тогда простите, мисс. – Молли присела в поклоне, окончательно смутившись. – Конечно, о Лондоне! Мне следовало догадаться, я имела в виду, что вы такая…

– Какая?

– Такая серьезная, – наконец нашлась Молли.

Кэролайн пыталась улыбнуться. В другое время это могло бы прозвучать как комплимент, однако сегодня, когда она познакомилась с Эшем Блэкуэллом, подобные слова звучали ужасно. «Но если бы я не была «такая серьезная», я не оказалась бы в этом положении».

– Спасибо, Молли. Сегодня больше ничего не нужно, спасибо.

– Да, мисс. – Молли сделала книксен и удалилась.

Кэролайн задумчиво провела пальцем по своему любимому дорожному платью, светлая шерсть была такой мягкой на ощупь. Ее палец путешествовал по сложным переплетениям узора отделки, она улыбалась, получая удовольствие от наряда, который подчеркивал достоинства ее фигуры. Все вещи были упакованы, но оставалось еще несколько предметов, и Кэрол чувствовала себя женщиной, которая стоит на краю скалы, обдумывая свое будущее. «Я между дьяволом и морской пучиной!»

Она еще могла вернуться домой. У нее есть договоренность о преподавании в маленькой престижной школе для мальчиков, где ее ждут весной. Однако сердце замирало при этой отчаянной мысли. Так тяжело было думать о бегстве: это значило отказаться навсегда от своей мечты ради безрадостного преподавания без надежды на творчество и вдохновение.

Или ей лучше проигнорировать внутренний голос, который нашептывал ей, как можно дальше держаться от Эша Блэкуэлла и завтра утром все же сесть в эту карету.

Домой?

В Лондон?

Если бы Эш Блэкуэлл знал, какой упорной может быть женщина, когда стоит перед выбором. Его дед был слишком добр к ней, чтобы она могла так быстро разорвать их соглашение. И он так напоминал ей ее собственного деда своей преданностью семье и тем, что не давил на нее.

Вознаграждение явилось соблазном, укрепившим ее обязательства, и все же именно Эш решил ее судьбу. Если бы он был не так враждебно настроен…

«Я могу отказаться. Но сейчас, Эш, я думаю только о вас. И если хотите напугать меня или разбить сердце вашего деда, вам стоит подумать еще разок, прежде чем решиться на такой шаг, мистер Блэкуэлл!»

Эш спустился по ступенькам кареты, стараясь заглушить боль в спине и коленях. Высокий рост мешал ему получать удовольствие от поездок в закрытой карете, и он ненавидел это тесное пространство. Но несмотря на то что он отдавал предпочтение верховой езде, физический дискомфорт путешествия был куда менее ощутим, нежели ледяное молчание между ним и его компаньонкой.

Эш всячески старался игнорировать ее присутствие, решив предоставить мисс Таунзенд возможность повариться в ее собственных страхах по поводу предстоящего сезона. Несмотря на встречное пренебрежение, он был уверен, что должен дать ей подумать.

В это утро Кэролайн спустилась с последней ступени особняка в чудовищном соломенном капоре, коричневом дорожном платье и соответствующем пальто, которое он уже видел. Она прошмыгнула мимо него и, опираясь на руку слуги, поднялась в карету с присущей ей грацией.

Эш ожидал, что мисс Таунзенд не выдержит и предпримет попытки завязать разговор, дабы скоротать долгое путешествие, но «терьер» оказался куда упрямее, чем он ожидал. Ему никогда не приходилось встречать женщину, которая могла удержаться от беседы, но мисс Таунзенд углубилась в книгу и успешно отвергла все его попытки завязать разговор.

Невозможная женщина!

Они прибыли на место, кучер предупредительно открыл дверцу кареты, и Эш протянул руку Кэролайн, сомневаясь, что она примет ее. Нет, ее хрупкие, затянутые в перчатку, пальчики ухватились за его руку, и он помог ей спуститься по ступенькам.

– Добро пожаловать в мой скромный дом.

Кэролайн покачала головой, улыбнувшись в ответ на его жест, так как роскошный особняк из розового камня, с красивыми коваными решетками, никак не соответствовал данному определению.

– Он далеко не такой скромный, как вы говорите, мистер Блэкуэлл, я уверена, что дом вполне комфортабельный.