Он хмуро кивнул:

— Именно. Любовь не для меня, говорил я себе. Любовь — это для невинных душ, таких, как Эмилия, Эван или как Тесса.

Она смахнула слезы.

— Понимаю. Я чувствовала то же самое и никогда не думала, что могу полюбить.

— Поэтому и решила выйти замуж за Эвана?

— Да. — Она склонила голову. — Я оставила надежду на что-то большее, пока не...

— Пока что?

Она беспокойно отодвинулась.

— Пока не встретила тебя.

— Что ты говоришь, Дарси? — Майлз прищурился. — Хочешь сказать, что полюбила меня?

Она открыто посмотрела ему в лицо, готовясь встретить презрение.

— Да. Смешно? Я не могла заставить себя полюбить человека, который меня обожал, и не могла удержать себя от любви к человеку, который меня презирает.

В мгновение ока Майлз оказался возле нее. Он обнял Дарси и стал гладить ее руки, плечи, прижимая к себе.

— Дарси, дорогая, о Господи! Неужели ты не поняла, что я люблю тебя? Даже после вчерашней ночи?

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Как будто жар маленьких горячих крыльев коснулся ее лица и тела.

— Ты меня любишь? — тупо повторила она. — Любишь?

— Люблю. — Он улыбнулся. — Отчаянно. Безумно. А до последнего момента считал, что и безнадежно.

— Но ты не говорил...

— Как я мог? Я и сам долго этого не понимал. Не хотел понимать. Ты приехала, чтобы выйти замуж за моего брата. Ты согласилась выйти за меня, потому что была в отчаянии и не знала, к кому обратиться за помощью. Я тебе ничуть не нравился — ты даже не подпускала меня к себе.

Она молча покачала головой, не в силах поверить, не желая верить, опасаясь, что все это сон или обман.

— Я боялась, — начала она.

— Из-за Джорджа?

— О нет, нет. Я боялась собственных чувств, того, что слишком тяжело будет потерять тебя, когда все кончится. Три года — вот все, что у меня было. Если бы я позволила себе чувства...

Он засмеялся удивительным смехом.

— Ах ты, гусыня. А знаешь, о чем я думал? Что мое время истекает, мои три года бегут. Вчера, когда я услышал, как ты сказала Эвану, что это была ошибка, я чуть с ума не сошел. Наговорил ужасных вещей, обезумел от ревности — ты простишь меня, Дарси?

Она нахмурилась, боясь поверить.

— Но ты был так зол, ты сказал, что, если бы не женился, Тревору не угрожала бы опасность. Я так поняла, что ты хотел бы, чтобы нашей свадьбы не было вовсе.

— О нет, дорогая. — Майлз помрачнел. — Значит, ты так подумала? Я, должно быть, сходил с ума от страха. Меня злила собственная тупость. Я должен был сообразить, что Джордж сделает все, чтобы не отдать тебе имущество Скайлеров. Даже Конни понимала это, потому и боялась. Он хотел доказать, что наш брак — фикция; он пошел к Конни и попросил ее засвидетельствовать, что мы с ней любовники, а брак — это деловое соглашение.

— И она отказалась?

— Да. Думаю, Конни действительно повзрослела: раньше она не могла ему отказать. Она заявила Джорджу, что помогать ему не будет. Что мы были любовниками лишь до тех пор, пока она не встретила его.

— На это он очень разозлился.

— Не то слово! Просто рассвирепел. Ты же знаешь, когда Джорджу перечат, он приходит в ярость. Он орал на Конни, толкнул ее, и Тревор видел.

— Бедный мальчик...

— Да, наверно, это было ужасно. Но Тревор решил бежать за помощью. С самого его рождения я был для него чем-то вроде дяди, и он побежал искать меня. Но заблудился и испугался до смерти.

— Какой ужас!

— Вся ответственность на мне: ведь я должен был предупредить Конни, что Джордж здесь. Но слишком увлекся собственной жизнью и не мог думать ни о чем, кроме тебя.

Дарси вспыхнула, вспомнив его прикосновения, поцелуи.

— Посмотри на меня, — сказал он немного охрипшим голосом. Она подняла веки и взглянула прямо ему в глаза. — Я люблю тебя, — признался он. — Может быть, любил с самого начала. В первую ночь в бассейне я хотел проучить тебя, но, как только дотронулся до твоего тела, захотел тебя так, как никого в жизни не хотел. Мысль о том, что ты будешь с Эваном, сводила меня с ума. Тогда я сказал себе, что ненавижу тебя за то, что ты хочешь погубить жизнь Эвана, лишь бы заполучить богатство.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Я был ужасный, правда? Прости меня. У меня только единственное оправдание — ни одна женщина не вызывала во мне такого чувства, и я испугался.

Странно, но она хорошо понимала его боязнь поддаться чувству, потому что чувство делает тебя уязвимым — она ведь тоже долго скрывала от себя правду. Когда-то они стояли тут, бездушно подсчитывая выгоды женитьбы, хотя и были охвачены волшебным, иррациональным, неодолимым потоком любви и желания, пронизывавшего обоих.

Его рука коснулась ее губ, и Дарси улыбнулась. Майлз улыбнулся в ответ.

— Значит ли это, что ты меня прощаешь? Чувство глубокого покоя охватило ее. Конечно, она его прощает.

Избавившись от страхов, она смогла почувствовать любовь в кончиках его пальцев, услышать любовь в звуке его голоса. Тучи, стоявшие между ними, наконец, рассеялись.

Она ответила ему взглядом, и, когда его губы коснулись ее щеки, сердце радостно и возбужденно забилось у нее в груди.

— Надеюсь, это не помешает нам расправиться с Джорджем. — Шаловливые нотки прозвучали в ее голосе, хотя в это время его губы путешествовали по ее шее.

— Да? — Он уже покусывал мочку уха, а тело Дарси сотрясала дрожь. — И что у тебя на уме?

— Банальные вещи: моя компания, твои акции. — Она ухватила его зубами за палец, он был твердый и соленый. — Как только мы возьмем под контроль все деньги, укротить Джорджа будет нетрудно. Пошлем его куда-нибудь на далекие острова — туда, где он не сможет причинить зло ни Конни, ни Тревору, ни Тессе. Он может управлять отделением Скайлеров на острове Бали, например, — будет продавать кокосы и юбочки из травы.

Майлз легко и весело рассмеялся и уткнулся ей в шею.

— Объясним ему, что чек на небольшую сумму будет поступать регулярно, как часы, если он будет хорошо себя вести и передаст нам право опеки над Тессой.

— Ты великая женщина, миссис Хоторн, — сказал он. — И я тебя ужасно люблю.

Подняв голову, она запустила пальцы в его сырые волосы и прошептала:

— Покажи. Покажи мне, как это прекрасно.

Она почувствовала, как напряглись его руки, и сердце забилось быстрее. Приоткрытым ртом он накрыл ее губы со всей накопившейся жаждой, с обещанием любви. И Дарси снова настиг шторм: ветер оторвал ее от земли, зазубренные стрелы молний пронизывали ее тело, и сама она растворялась в потоке дождя.

Но вдруг возник посторонний звук... Телефонный звонок.

— Если это Эван, я убью его.

Она улыбнулась и посмотрела на блеск лунного света в его прекрасных глазах. Неважно, кто это. Теперь никто не встанет между ними.

— Мы не можем не ответить. — Он бросил на телефон злобный взгляд.

— Может, они хотят вернуться или убедиться, что мы в порядке.

— Черт! — Он встал, взял трубку и сказал «алло» тоном, свидетельствующим о крайнем раздражении. — А, Тесса, привет. — Он вопросительно посмотрел на Дарси, но она только вяло покачала головой. — Она не может подойти к телефону... Да, прекрасно. Черт возьми, она в порядке! Или, по крайней мере, будет в порядке, если вы, двое зануд, оставите нас в покое!

Он кашлянул и вспомнил о хороших манерах, но раздражение в его голосе не исчезло.

— Тесса, уже поздно. Ложись спать. И больше не звони. Мне кажется, телефонные линии собираются отключить — прямо сейчас. — И, бросив трубку, он отключил аппарат.

Дарси мечтательно улыбнулась, а он подошел, встал позади кресла и положил руки ей на плечи.

— После урагана всегда так чудесно? — спросила она, глядя на блеск луны на затихшей воде. На ветвях, на листьях пальм блестели капли дождя, как будто с небес их посыпали серебряными блестками.

Он помассировал ей шею и плечи, а потом его руки спустились по ключицам на грудь, и голос стал низким и хриплым.