— Всенепременнейше, — сказал он и для убедительности произнес ее телефонный номер.

— Жалко, что мы так неожиданно расстаемся, — она пощупала перевязанный лоб. — Как я, наверно, глупо сейчас выгляжу.

— Я тоже.

— Это ужасно, но я не могу ничего изменить. Я не хочу, чтобы ты ушел. Понимаешь? Просто так — взял и ушел. Не уходи.

Он не знал, что ей ответить. «Измена, измена, — стучало в голове. — Они ищут меня, а не ее. Если бы мы не завернули к экологам, вполне могли напороться на облаву. Может быть, снова податься к американцам? Нет, до них тоже доберутся, если уже не добрались. Надо где-то спрятаться».

Она вдруг схватила его за руку.

— Я хотела сказать, что ты очень много для меня сделал. Ты изменил мою жизнь. Понимаешь, я всех учила, что главное — это выжить. А после встречи с тобой поняла, что все не так. Главное — не как выжить, а как прожить. Я очень хотела тебя когда-нибудь еще раз увидеть. Так много надо сказать… И вот мы встретились, и ты уже уходишь. Это неправильно. Так нельзя.

«А ведь они от нее просто так не отстанут, — подумал Гранцов. — Она не сможет им врать. Нет, врать-то она будет, но они ей не поверят. И не отстанут. Расколется баба, не выдержит. И они узнают все».

— Я передумал, — сказал он. — Тебе нельзя сейчас оставаться одной. У тебя есть место, где ты могла бы перекантоваться какое-то время?

— Есть.

— Сделаем так, — решил Гранцов. — Едем к тебе. Если там никого нет, собираем вещи и уходим на катере. Если там кто-то есть, то уходим без вещей.

Они оставили «тойоту» среди картонных лачуг, покрытых ребристой жестью. Татьяна вполголоса договорилась с какими-то женщинами, и они долго обнимались, прощаясь с ней.

К ее вилле они вышли со стороны реки.

— Пахнет дымом, — прошептала она. — Кто-то курит возле дома.

— Интересно, кто бы это мог курить? — шепотом ответил Гранцов, отвязывая катер. — Баки заправлены?

— Конечно. Подожди, Вадим. Может быть, я все-таки попробую войти в дом?

— Не советую. Прошу на борт.

Он с усилием перебирал руками скользкие доски причала, выводя катер на течение. Потом взял весло и оттолкнулся от стенки. Тяжелый катер медленно разворачивался, почти не слушаясь весла.

— Если мы заведем мотор, они нас услышат, — сказала Татьяна.

— Соображаешь, — похвалил ее Гранцов. — Спустимся по течению подальше. Плохо только, что луна сегодня. Будем надеяться, что здесь не принято гулять у речки по ночам.

Течение подхватило катер и понесло прочь от белеющих в темноте свай причала. Когда же они растаяли позади, стало казаться, что катер застыл на воде. Над головой висели неподвижные звезды, за лесом замер ровный диск луны. И только одинокий огонек на берегу медленно смещался в сторону.

— Далеко еще до моста? — спросил Вадим.

— Не могу сказать. Не вижу ничего.

— На нем есть какое-нибудь освещение?

— Нет. Это разрушенный мост. Он обвалился во время землетрясения. Кое-как уложили доски через проломы, но машины по нему не ходят. Только люди. Нет, я думаю, что там нет никакого освещения.

— Откуда у тебя такой крейсер?

— Достался вместе с виллой. Я каталась на нем только один раз. Не для удовольствия, по работе. Хорошо, что клиент был опытный моряк, он сам с ним возился. Все наладил, все мне показал. Он говорил, это ценная вещь.

— Хотя бы одну твою ценную вещь мы спасли, — сказал Гранцов. — Ты хотела вернуться за чашками?

— Как ты угадал?

— У меня дома такие же, «Ломоносовский кобальт», — соврал Вадим и тут же поправился: — Или почти такие же. То есть не у меня, а у жены.

— Когда ты успел жениться?

— Как только вышел из госпиталя.

— Поздравляю.

По голосу можно было догадаться, что Татьяна не слишком обрадовалась. Зато Гранцов искренне порадовался своему умению деликатно сообщать неприятные новости.

Мост показался неожиданно. На повороте река расширялась, и темная полоса, висящая над водой, словно выползала из леса. Гранцов услышал, что вода где-то впереди начала шуметь. До сих пор она только тихо плескалась о борт катера.

Шум — это плохо. Это какое-то препятствие. Пороги. Или обломок конструкции, торчащий над водой.

Дрейфующим катером почти не удавалось управлять. Если бы у Гранцова было хотя бы два весла! А одним веслом ему не справиться. «Если течение вынесет нас на это шумящее впереди препятствие, — думал Вадим, — то не останется времени для маневра. Надо срочно запускать двигатель. А если на мосту солдаты? А если не на мосту, а на берегу? По воде шум разносится далеко. Запустим мотор — и его услышат даже в «Эксельсиоре». Нет, будем терпеть до последней возможности».

Он изо всех сил загребал вправо, чтобы держаться подальше от середины моста. Уже были видны свисающие к воде балки и покосившиеся опоры. Под серединой обязательно лежат на дне всякие железки и куски бетона, они-то и шумят, как пороги.

Внезапно катер чиркнул днищем и застыл на месте, и вода зажурчала, обтекая его по бортам.

— Мель! — сказал Гранцов. — Приплыли.

— Что мне делать?

— Только не кричать.

«Эх, был бы здесь Марат», подумал Гранцов. «Придется промочить ноги. Вот и не верь после этого в примету насчет женщины на корабле».

Он отмотал несколько витков швартового конца и привязал к своему поясу. Стараясь не плескать, спрыгнул в воду. Ноги по щиколотку погрузились в песок. Обойдя вокруг катера, Гранцов заметил, что дно здесь круто углубляется в сторону ближнего берега.

— Вадим, чем я могу помочь?

— Иди сюда. Только привяжись как я, кормовым.

Вдвоем они смогли, раскачав катер, сначала сдвинуть его с гребня мели, а потом, натягивая веревки и пятясь назад, оторвали днище от песка. Но, пройдя еще несколько шагов к берегу, Вадим вдруг почувствовал, как дно стремительно уходит из-под ног.

Это было похоже на боковую подсечку. Холодная струя смела его ноги в сторону, и Вадим окунулся с головой. Когда он вынырнул, Татьяны не было видно, и темный силуэт катера покачивался метрах в десяти от него.

С шумом и плеском над водой показалась перевязанная голова Татьяны.

— К берегу плыви! — скомандовал Гранцов.

Он забил ногами, пытаясь натянуть конец. Ему казалось, что он остается на месте. Перевернувшись на живот, он изо всех сил греб брассом. Где-то рядом шумно била по воде Татьяна. Еще рывок вперед, и нога задела дно.

По лицу мягко хлестнули листья свисающих над водой веток. Он ухватился за них и смог еще подтянуться вперед. Под ногами податливо прогибались какие-то корни, но дно было твердым, глинистым.

— Руку! Дай руку! — всхлипнула Татьяна, и ее голова погрузилась в воду.

Он едва успел схватить ее за короткие волосы, когда течение проносило ее мимо.

Выбравшись из воды на скользкую траву, они долго сидели, обнявшись. Татьяну трясло, как в лихорадке, ее зубы стучали.

Гранцов затянул катер вплотную к берегу, и ветви закрыли его. «Хорошее место для дневки», — подумал Вадим, быстро раздеваясь и выкручивая одежду. Татьяна последовала его примеру. Они развесили свои майки и джинсы на ветвях. Вадим достал из сумки пончо и укрыл им себя и Татьяну.

Они сидели на траве, прижимаясь друг к другу.

— О чем… о чем ты думаешь? — спросила она.

— О рыбах, — ответил он, чтобы отвлечься и не замечать ее горячей кожи. — Тут у вас водится такая рыбка замечательная. Ее привлекает запах мочи.

— Пиранья?

— Хуже. Гораздо страшнее. Эта рыбка маленькая, меньше кильки. Наверно, как гуппи.

— Что же в ней тогда страшного?

— Как бы тебе объяснить… Она проникает в мочеиспускательный канал. Естественно, головой вперед. И там остается. А теперь представь, как ее оттуда достают.

— Как? Вот так, — прошептала она, и ее рука скользнула вниз по его животу.

Он вскочил на ноги.

— Ну что ты? — Татьяна встала на колени, скинув пончо, и прижалась горячей грудью к его бедру. — Не убегай.

Вадим с силой отвел ее руки.

— Тихо! — приказал он громким шепотом. — Здесь кто-то ходит рядом.