Голых заложников одевали возле бани. Их разделили на две группы, мужчины слева, женщины справа. Бандит в камуфляже доставал майки и джинсы из большого пластикового мешка и бросал в толпу. Трое других стояли рядом и гоготали, гляди, как женщины тянут руки, чтобы поймать одежду на лету.

Когда все пленники наконец оделись, их погнали в сторону склада ГСМ. Возле бани осталась только одна женщина в окружении бандитов. Вадим узнал свою подопечную, Лисичку. Оператор стоял напротив нее, ярко высвечивая лампой ее бледное лицо, а двое в масках держали ее за руки. Она вдруг дернулась, пытаясь вырваться, и до Гранцова долетел ее крик: «Волки позорные!»

Ее ударили коленом в живот. Лисичка согнулась пополам. Они поволокли ее на крыльцо и затащили внутрь бани. Оператор следовал за ними, продолжая снимать на ходу.

«Как дойдет до стрельбы, начать с камуфляжей, — сказал себе Гранцов. — Оператора брать живым. Пусть не целым, но хотя бы немного живым. А целых тут не будет».

Возле бревенчатой баньки над озером, куда загнали Регину, прохаживался еще один в камуфляже. Он был без маски. Гранцов отметил, что маски оставались только на тех, кто находился возле оператора и мог бы попасть в кадр. Все остальные уже не скрывали от пленников своих лиц. «Плохой знак, — подумал Гранцов. — Очень плохой».

Его беспокоило то, что он не мог разглядеть Ежика среди бандитов. Возможно, что сейчас находился где-то внутри помещений. В медсанчасти или в штабе.

Вадим быстро прокрутил в голове возможные варианты своих действий. Если Ежик покажется, его можно будет снять отсюда. Бандиты останутся без командира и растеряются. Так?

Нет, не так. Даже без командира они сообразят, что им противостоит всего один стрелок. И у них достанет навыков и патронов, чтобы с этим одиночкой справиться. Да, кое-кто из них получит пулю в лоб. Но остальные тому будут только рады, потому что при дележке добычи доля уцелевших возрастет.

Так что пока стрельбу отложим. Что остается?

Остается связаться с Железняком. Это первое. Второе — выбрать способ отхода. Чтобы поскорее вернуться.

Солнце давно уже спряталось за лес, и воздух над озером сгущался на глазах, размывая границу земли и воды. Часа через два ненадолго стемнеет, и можно будет выбраться отсюда.

Плохо, что Гошка хромает. С таким попутчиком далеко не уйдешь, тем более не убежишь. Значит, придется воспользоваться транспортом. И придется как-то открыть ворота, у которых уже сидел часовой на скамейке под навесом. Часового можно снять одним выстрелом прямо из машины, но кто-то еще должен и засовы отодвинуть…

Второй вариант прорыва — уходить по рельсам. Вчера ночью вагонетка снесла ворота, и теперь они лежали поперек пути. Сектантам и в голову не пришло их чинить, а налетчики, очевидно, полагали, что в таком положении ворота находились всегда. Бандиты не удосужились выставить пост на этом направлении. Впрочем, ночь еще не наступила, майор Ежов может и усилить караул. А может и, наоборот, ослабить. Кого ему бояться? Пленники надежно заперты, а нападения он не ждет. Следовательно, как раз ночью-то их бдительность понизится. Вот этим мы и воспользуемся. Как? Там видно будет.

Это был не самый лучший план действий, но все же план. И Гранцов пополз обратно по кровле, чтобы через вытяжку спуститься в гараж.

Дверца «ситроена» была по-прежнему не закрыта, но Вадим не стал ругать Гошку, потому что тот безмятежно спал. Во фляге еще оставалась вода, и Гранцов смочил губы. Он только сейчас ощутил, как пересохло во рту, и снова вспомнил, как кричала Лисичка. Да, в тот момент он чуть было не сорвался, кровь уже прилила к лицу, и холодная сухость сковала глотку, как всегда бывало перед боем, и он уже рассчитал, кого положит первым, кого вторым… «Ничего. Ты их еще положишь, — одернул себя Гранцов. — А пока ищи связь. Нужна связь…»

Проще всего было бы снять одинокого часового на причале и захватить его телефон. Если таковой имеется. А вот в этом Вадим не был уверен. Он вспомнил, что «вирусы», перехваченные системой незадолго до захвата, переговаривались не по мобильникам, а по рации. Вот у Ежика телефон был, но Ежика еще надо найти…

Он спустился в подземный ход. Лампы уже не светили, и Гранцов пробирался на ощупь, скользя пальцами по сырой стене. Он не включал фонарик не только из-за того, что берег батарейки, но и потому, что опасался встретить чужаков. Чем дальше он уходил, тем сильнее становился едкий сернистый запах. Наверно, бандиты взорвали в бункере сразу несколько химических гранат, чтобы выкурить тех, кто мог бы еще оставаться под землей. Да, мальчики в камуфляже знали свое дело. Посмотрим, как они несут караульную службу, подумал Гранцов.

Колодец, выходивший к причалу, был наклонным, с низкими широкими ступенями, по которым предполагалось выносить раненых и грузы. Гранцов подобрался к самому порогу и осторожно приподнял крышку, заглянув в щель.

Часовой по-прежнему сидел боком к нему на перилах причала, но теперь он держал автомат на коленях. Из ушей свисали тонкие провода, ведущие к поясу. Бандит ритмично покачивал головой, поводя ею из стороны в сторону, и барабанил пальцами по перилам. «Музыку слушает! — возмутился майор Гранцов. — Ну и часовой!»

Он оттянул на себя и поднял крышку люка, одним броском выскочил из колодца и залег в густой осоке дренажной канавы. Ему надо было подобраться к часовому, но будет лучше, если тот сам подойдет к нему. Поэтому Вадим снял часы, прицелился и метнул их к порогу погреба, где чернел открытый проем.

Ему пришлось ждать довольно долго, пока бандит не повел взглядом в нужную сторону. Наконец, часовой заметил открытый люк — и нехотя выдернул наушники. Он спрыгнул с перил и ленивой походкой, неся автомат за ремень, направился к погребу. Наклонился над часами, поглядел и протянул к ним руку. Но выпрямиться уже не успел, потому что кулак Вадима со всего маху опустился на его затылок.

Гранцов живо затащил бандита на ступени колодца. Обыскал, но телефона не нашел. Выдернул пояс из брюк и связал руки за спиной. Отодрав от стены длинный кусок провода сигнализации, связал бандиту щиколотки. Другой конец пропустил через запястья и, натянув, обмотал вокруг шеи. Стащил выгнутое тело вниз и отволок подальше в туннель. Когда придет в себя и подаст голос, никто его не услышит.

Трофейный автомат Вадим припрятал в канаве рядом с причалом, пометив место надломленным стеблем.

Связанные институтские охранники лежали на песке, и кто-то из них храпел во сне. Гранцов подумал, что можно было бы их освободить. Двенадцать здоровых мужиков, да еще при поддержке двух автоматов — это реальная сила.

Но он тут же вспомнил, как эти здоровые мужики безропотно дали себя связать. И еще он вспомнил, как они били его, лежачего, своими дубинками. «Нет уж, ребята, отдыхайте, — решил он. — Без сопливых обойдемся».

С озера тянуло холодом. Над водой проплывали редкие полупрозрачные волны ночного тумана.

Мечта разведчика — ночь и туман.

Гранцов вывернул карманы брюк, стянул робу, завернул в нее автомат и пристегнул сверток ремнем к животу. Скинул сапоги и босиком вошел в воду возле причала. Ступни скользнули по ледяному глинистому дну. Вадим оттолкнулся от обросшей сваи и бесшумно поплыл вдоль берега к бревенчатой баньке, которая темным треугольником виднелась в тумане впереди над водой.

Над озером разносились тихие неясные голоса. На берегу за туманом желтело пятно костра, возле которого сидели и переговаривались люди Ежика. Гранцову хотелось подобраться к ним поближе, чтобы подслушать, но сначала надо было навестить Регину.

Он подплыл под наклонный желоб и ухватился за перекладину лесенки. Медленно поднялся к люку. Вода струилась с него с тихим плеском. Внутри парилки было тихо. Он вдруг сообразил, что Регину давно могли перевести отсюда и загнать вместе с остальными заложниками на топливный склад.

Он вытянул финку из ножен и осторожно провел клинком внутри дверной щели, подцепив и подняв крючок. Дверцу он распахнул рывком, чтоб не скрипнула. И тут же услышал голос Регины. Она ахнула шепотом: