— Сначала заглянем к Танюшке, — говорил Поддубнов, с пугающей резкостью вертя руль, чтобы увернуться от набегающих сосен, ухабов и колдобин. — Танюшка нас покормит, а то какая ж это разведка на пустой желудок.

— Нет, — подумав, решился возразить Вадим. — Сначала обследуем местность, продумаем возможные варианты. Нам нужна ясная голова, чтобы все продумать. Чтобы ничего не упустить. Я лучше соображаю, когда голодный.

Поддубнов едва заметно нахмурился и задержался с маневром, отчего машину подбросило на ухабе. Причем удар пришелся как раз по правой стороне, где сидел Гранцов. Вадим успел вовремя стиснуть зубы, иначе бы прикусил язык.

— Я с утра не евши, — пробасил мичман жалобно. — А у Танюшки супчик грибной. Со сметанкой. Да с водочкой.

— А после водочки что? — поинтересовался Гранцов. — Отправишь меня домой своим ходом? Да? А сам останешься до утра, как в прошлый раз? Нет уж. Сначала дело, потом Танюшки и Валюшки.

— Вредный ты, майор, — заключил Поддубнов.

Он остановил «ситроен» сразу за переездом, прижавшись бампером к домику стрелочницы. Отсюда, глядя в просвет между кустами сирени, они видели небольшую площадь с непросыхающей лужей посередине. На одном берегу лужи белело здание почты, где размещались еще и сберкасса, и аптека, и книжный магазин. Все эти учреждения обслуживались тремя расторопными тетками пенсионного возраста.

Напротив почты стоял стеклянный павильон, в котором когда-то была пивная, прокуренная и мутная. Сейчас витрины сверкали чистым стеклом, в дверях колыхалась пестрая бамбуковая занавеска, а вход украшала расписная арка. По краям арки красовались силуэты Эйфелевой башни, а в середине пылали пунцовые буквы: МАРСЕЛЬ.

— Новая шашлычная открылась, — задумчиво проговорил Поддубнов. — Можно и оттуда наблюдать. Обзор первоклассный.

— Каким маршрутом обычно Керимыч выходит на почту? — спросил Гранцов, сделав вид, что не расслышал намека. — Он подъезжает по шоссе, сворачивает и оставляет «уазик» на повороте. Так? А сам идет вдоль забора, обходит лужу, заглядывает в аптеку, если надо, а оттуда по веранде проходит к отделу доставки. Получается, что минуты две-три он на виду и без прикрытия.

— Что же он, по-твоему, три минуты идет через площадь?

— Нет. Минута — туда, минута обратно. Плюс-минус еще минута. Такая ситуация подсказывает применение огнестрельного оружия. Могут подкараулить в своей машине у поворота. Как только он выйдет из «уазика» — выстрел, контрольный, и по газам.

— Какая у них машина?

— «Нива».

— Давай теперь пройдемся вокруг. Может, еще что-нибудь придумаем, — предложил Поддубнов. — А вдруг они сейчас сидят в шашлычной и обсуждают свои действия?

Гранцов молча набросал на страничке блокнота схему площади и провел три пунктирные линии. Если Керимыч пойдет так же, как обычно, его будет трудно подстраховать. Если же отправить его каким-то иным путем, нападающие могут и отказаться от своих планов. И тогда их будет труднее обнаружить.

Задумавшись, он рассеянно поглядел сквозь пыльное лобовое стекло — и тут же захлопнул блокнот, потому что к «ситроену» направлялся участковый Железняк.

— На кого засада? — спросил он весело, наклонившись к окну водителя.

— Какая засада? — Поддубнов покраснел. — С чего ты взял? Сидим, разговариваем, никого не трогаем.

— Когда два старых браконьера сидят в кустах, да еще в машине с запотевшими стеклами, это точно засада, — Железняк по-свойски распахнул заднюю дверь и забрался в салон. — Колитесь, граждане. Чистосердечно колитесь, все равно узнаю. Кого высматриваете? Новые бабы на базу едут, что ли?

Вадим Гранцов знал, что участковый не отвяжется. Кроме того, он знал, что участковый просто так не привязывается. Поэтому он спросил:

— Мы тебе нужны?

— Да, — серьезно ответил Железняк. — Короче, надо присмотреть за двумя клиентами, пока я за нарядом слетаю. Мне их одному не скрутить.

— Кого надо скрутить? — оживился Поддубнов.

— Никого не надо. Ваше дело — сидеть спокойно и смотреть. Никого не трогать. Поможете? Я быстро. Димыч, Макарыч, поможете?

— Что за клиенты? — спросил Гранцов.

— Двое приезжих. Сидят в шашлычной. Раньше их не видел. Сегодня появились. Короче, не нравятся они мне. Ведут себя вызывающе, на замечания не реагируют. Задержу, промариную в обезьяннике, потом начну вопросы задавать.

Поддубнов и Гранцов переглянулись, и Вадим сказал:

— Ты будешь смеяться, капитан, но мы сюда приехали как раз для того, чтобы увидеть двоих клиентов. И наши клиенты нам тоже не нравятся.

— Есть проблемы?

— Наехали на нас, капитан. Наехали очень серьезно.

— Рэкет? Чего хотят?

Поддубнов сказал обиженно:

— Хотят, чтоб нас не было.

— Выкуривают из бани? — Железняк ничуть не удивился. — Давно к этому шло. Короче, мне все ясно. Это коменданта вашего надо брать за яйца. От него все идет, точно говорю, к бабке не ходи. У меня уже с весны на него запросы идут. Короче, или он нахапал слишком много, или не поделился с кем надо, или и то и другое. А теперь зачисткой занялся, тварь. Вас выкинет, склады спалит, и на вас же все спишет. Точно говорю, это комендант вас выкуривает, чтоб вы с базы ушли. Так значит, Димыч, эти уроды по твою душу явились?

— Не знаю. Надо посмотреть на них поближе, — сказал Гранцов, надевая «представительские» очки.

— Значит, ведут себя вызывающе? — уточнил мичман. — И на замечания не реагируют? Может быть, они и побить кого-нибудь захотят из хулиганских побуждений?

— Да нет, на почве неприязненных отношений, — поправил его Гранцов. — Ладно, капитан, мы за ними присмотрим.

— Только не трогайте никого там! — попросил Железняк.

— Это уж как получится, — протянул Поддубнов, и Вадим понял, что мичман пришел в себя.

Они еще постояли у входа в шашлычную. Щелкая зажигалкой, Гранцов успел через витрину оглядеть зал. Посетителей было немного. Какой-то здоровяк в кожаной куртке торопливо доедал шашлык. В другом углу зала за сдвинутыми столиками сидела развеселая компания. Три девицы и двое парней с тонкими шеями.

— Это не наши, — сказал Гранцов, отбрасывая сигарету.

— Жалко, — Поддубнов раздвинул бамбуковые гирлянды и шагнул внутрь.

Не успели они устроиться за угловым столиком, как к ним подлетел чернявый улыбчивый толстячок в белоснежной поварской куртке на голое тело.

— Что кушать будем?

— Пока посидим, подумаем, — солидно ответил Поддубнов.

Гранцов знал, что в заведениях общественного питания мичман покупает только пиво, и только бутылочное, и пьет его прямо из бутылки, не доверяя общественным стаканам. Толстячок-официант этого не знал, поэтому продолжал улыбаться и стоять над душой, а его круглый животик нависал над столом:

— Зачем подумаем? Шашлык из баранины, из свинины, из курицы.

— Верно, зачем зря думать, — сказал Гранцов и достал из кармана смятую долларовую десятку, которую брат дал ему на такси. — Валюту принимаете? Организуйте нам что-нибудь вкусное на эту сумму.

— Пить будем?

— Мы за рулем.

— Тогда так, — официант на секунду задумался, щелкая калькулятором. — Шашлык ассорти, нарзан, копченая форель, два пива. Нормально?

— Добро, — кивнул Поддубнов. — Начнем с нарзана.

В руках у него уже появилась зеленая бутылка с этикеткой цвета хаки. Вадим понял, что со склада мичман прихватил не только новую тельняшку. В таких сосудах емкостью 0,250 л содержалась жидкость с аппетитным названием «Спирт пищевой», и в особых случаях старшина Поддубнов использовал ее по назначению, то есть как добавку к пище. Сегодня был как раз такой особый случай.

Если бы Гранцов с мичманом обнаружили в кафе тех, кого искали, то, конечно, они не позволили бы себе продолжить выпивку, начатую еще на Базе. Но двое наглых юнцов не требовали к себе особого внимания, поэтому Вадим расслабился. К тому же сегодня был последний день, когда можно выпить. Завтра будет засада, послезавтра приедут новые хозяева, а с ними не загуляешь. Ничего, утешал его Поддубнов, ко всякому начальству можно приноровиться. И не таких обламывали. Подумаешь, институт! Да у нас академики спиртягу хлестали не хуже бортмехаников. Лауреаты, Герои, секретоносители высшей категории! И похмеляться не брезговали. Ничего, обломаем и твоих сектантов. Поправим ихнюю карму в нашу, русскую сторону, заключил старшина и снова разбавил спирт нарзаном.