А потом была третья командировка, потом был развод, и проводы жены на новую родину, и был Афганистан, и учеба, и много еще чего было — и для всего этого Вадим смог найти подходящие слова в своих дневниках. Слова, которые для постороннего человека не значили почти ничего…

Принтер вытолкнул из себя последний лист и перестал пищать. Гранцов сложил свежие страницы в папку из-под должностных инструкций, а сами инструкции выбросил в черный пластиковый пакет. Блондинки уже набили несколько таких пакетов всяким канцелярским хламом, который накопился в дежурке.

— Вы уже знаете, где тут выбрасывают мусор? — спросил он, но не получил ответа. Значит, знают.

На пороге санчасти тоже стоял охранник (уже двенадцатый, автоматически сосчитал Гранцов). И этот посовещался с рацией, прежде чем пропустить его внутрь.

— Хорошо, что здесь есть туалет, — сказала Регина. — Ты представляешь, меня не выпустили. Мы что, опять в заложниках? Это начинает надоедать.

— Не волнуйся, это ненадолго, — заверил ее Гранцов. — И не таких видали. Как там Гошка?

— Без сознания. Думаю, последствия шока.

— Вас надо эвакуировать отсюда.

— Пока нежелательно, — сказала она. — Он не транспортабелен.

— Нам приказано временно освободить все помещения, — сказал Гранцов. — Поживем пока в бункере. Там есть медицинский блок. Может быть, все-таки перенесем?

— Нет. Слишком опасно, — сказала она. — А вдруг у него что-то с шейными позвонками?

— Не волнуйся, — сказал он, сжимая ее тонкие пальчики. — Все будет нормально. Ты, наверно, есть хочешь. Сейчас Керимов приготовит шашлык, я принесу тебе передачу. К вечеру все уладим.

— Я волнуюсь только за тебя, — сказала она. — За себя я спокойна. Могу жить здесь сколько надо. За Игорем надо смотреть, лекарства перебрать, порядок навести. Не волнуйся за меня. Делай свое дело спокойно. Ты ничего не обязан мне объяснять.

— Хорошо, — сказал Гранцов. — Буду делать свое дело. А вы, доктор, делайте свое.

Данные по Институту Духовной Реабилитации были найдены Керимычем среди трех десятков других «институтов» в каталоге некоммерческих организаций, зарегистрированных в России. Но в отличие от Института кармы или Института уринотерапии, в ИДР не учили и не лечили, а всего лишь помогали заново родиться. За свои духовно-акушерские услуги в институте денег не брали, но все новорожденные тут же добровольно становились работниками ИДР, точнее волонтерами. Волонтеры работали на предприятиях института, в его типографиях, магазинах, гостиницах. Была даже сельхозартель где-то на Украине, полностью укомплектованная волонтерами.

Относительно учения, которое лежало в основе ИДР, компьютер умалчивал. Волонтеры не крестились, не обрезались, не брили себе голову и не приносили жертв. Ничего не было известно об их культах и обрядах, и даже слово «Бог» почти не встречалось в их брошюрках.

Впрочем, теология мало интересовала Доктора Керимова. Гораздо важнее казалось ему выяснить, почему в тексте договора у ИДР был указан один юридический адрес, а в каталоге Министерства юстиции — другой.

Он проверил этот самый другой адрес, забравшись в базу данных о коммерческой недвижимости. После недолгих поисков выяснилось, что оба офиса занимает фармацевтическая фирма «Антитокс супер плюс». Ее телефоны совпадали с телефонами института.

— Просто коммунальная квартира, а не юридический адрес, — сказал Гранцов.

— Интересный вариант, — задумался Доктор Керимов. — Химичат наши сектанты. Наверно, работают на пару с этими медиками. От налогов уходят. С людей деньги собирают, на лекарствах прокручивают. Миллионы можно так делать.

— Что-то я никогда про такую фирму не слышал, — заметил Поддубнов.

— Да ты, Макарыч, и лекарств никаких не знаешь, кроме йода и спирта.

— Как это не знаю? А мазь Вишневского?

Керимов постучал карандашом по колпаку настольной лампы, призывая гарнизон к тишине:

— Знаете что? Или вы идете гулять, или сидите тихо, не мешайте.

Гулять по бункеру ни Гранцов, ни старшина не пожелали, поэтому оба притихли за спиной Керимова, который уже забыл об их существовании, переселившись в Интернет.

Поисковые системы хоть и не сразу, но вывели его на слово «Антитокс». Правда, написанное латинскими буквами. Оно украшало вывеску сайта с яркой бегущей строкой: «Кочующие врачи-отравители из Антитокса». Надпись повторялась на двенадцати языках. А в центре пылали огненные письмена на черной стене: «Хочешь знать правду об Антитоксе? Спроси меня!»

Керимыч кликнул по выделенному слову, и перед ним развернулся огромный каталог ссылок.

— Кто-то постарался, — проговорил он. — Наверно, сильно обидел его наш Антитокс. Ну что, почитаем? Или будем наш институт искать?

— Чует мое сердце, это один хрен, — вздохнул Поддубнов. — Давай копай про отравителей.

Сообщения про фармацевтическую фирму были разбросаны по всей сети, спрятавшись в электронных газетах.

Доктор Керимов на секунду оторвался от монитора и лихорадочно принялся перелистывать страницы старенького англо-русского словаря. Потом еще раз перечитал какой-то выделенный абзац из компьютерной статьи и звонко шлепнул себя по лбу.

— Машалла! — воскликнул он. — Смотри, что я нашел! Вот почему их вышибли из Португалии! Эти супер-плюсы попались на наркотиках! Вот, слушайте: «…обвиняются в том, что сознательно вводили опиаты в состав своих витаминных смесей».

— И чем дело кончилось? — спросил Поддубнов.

— Менеджер по технологии попал под суд, фирма закрылась. Потом такая же история повторилась в Швеции и Дании. И вот еще что! Пишут, что фирма принадлежит Конгрессу психической реабилитации!

— Это что за зверь? — спросил Гранцов. — Родной брат нашему институту?

— Подожди, подожди… Ага, есть выход на институт! Только он по-другому называется… Всё, попались, отравители, — с довольной улыбкой сказал Доктор Керимов. — Тут все очень хитро запутано, но мы разберемся.

Ночью они включили аппаратуру, которая называлась «Большое Ухо», и послушали, о чем болтали охранники на постах и предводительница по своей «дельте». Гранцов набросал схему радиосети, а Керимов обработал ее на компьютере. Гости держали связь с Питером и Псковом. Речь шла о доставке больных.

Использовать Систему для несанкционированного контроля за эфиром стало возможным тогда, когда о ней напрочь забыли.

Летят самолеты — привет Конверсии! — военно-транспортные «Русланы» несут во чреве целый табун иномарок.

Плывут пароходы — привет Конверсии! — в кубриках и башнях, у торпедных аппаратов и счетверенных пулеметов весело галдят интуристы.

А спутник, одиноко повисший в космосе — почему бы и ему не сослужить службу просто от скуки? Салют, Конверсия!

Керимов подключил «Большой Глаз», просто для профилактики и настройки, и на дежурном мониторе начали вырисовываться контуры Базы и мерцающие крестики на ее периметре — так выглядели из ближнего космоса охранники, докладывающие по рации: «Сто сорок первый — сто седьмому, прошел сектор девять».

Доктор Керимов создавал свою программу из подручного материала, не подстраиваясь под устаревшие инструкции и нормативы. К тому же предполагалось, что на боевом компьютере будут работать только свои — то есть сам Керимов и Гранцов. Поэтому на неподготовленного зрителя картинка, появившаяся на мониторе, могла бы произвести неизгладимое впечатление.

Заставку Керимыч взял из одной игры, карту местности из другой, обозначения объектов — из третьей. База выглядела, как крепость, обнесенная могучей стеной. Машины на трассе обозначались разноцветными всадниками, а посты ГАИ — пещерами людоедов.

Каждый новый источник радиосигнала получал свое изображение автоматически. Если источники образовывали сеть, то они выделялись своим цветом. Было еще много других графических находок, но не они составляли главное достоинство программы.

Программа Доктора Керимова работала в реальном времени. Все, что происходило в эфире, практически моментально отражалось на нескольких мониторах, в разных масштабах, с записью текстов на несколько магнитофонов. На программу работали, сами того не ведая, десятки наземных антенн и несколько спутников.