– Кто бы подумал иначе! Это слишком большой куш.

– Вот именно. Есть еще одна история… считается, что нынешний Мехико выстроен на развалинах Теночтитлана, на самом деле настоящий Теночтитлан был много южнее, примерно там, где на карте нарисован знак.

– Ерунда. Зачем Кортесу и его людям понадобилось так лгать?

– Э, не скажи, Питер. Там была какая-то неприятная история и «проклятие над местом», хотя, как мне кажется, корень зла был в эпидемии болезни, завезенной белыми. Город перенесли, но название оставили.

– Черт с ним, с Мехико. Теночтитлан мне интереснее. Там, где был один изумруд, найдутся и другие, пусть даже и помельче. Можно добраться до побережья Новой Испании, найти укромную бухту, оставить часть команды на «Синем цветке», а с остальными людьми дойти до старого, настоящего Теночтитлана.

– Идти придется через лес. Сельва близ полуострова Юкатан – не самое приятное место.

– Да, но идти-то будем самой короткой дорогой. Ты отправишься со мной? Что мы теряем в этой жизни?

– Саму жизнь, – философски заметил лекарь и тут же добавил: – Конечно, не ахти какая потеря, поскольку она все равно рано или поздно произойдет. Пожалуй, я согласен, но как ты объяснишь это команде? Если оставить недовольных на берегу, они разболтают о твоем походе по всему Архипелагу.

– А я все объясню только в море – тогда у смелых не будет выхода, а трусы могут убираться ко всем чертям. На любой пустынный берег. Или за борт.

Лекарь поежился, как ему казалось, незаметно.

Уже оставшись один, Баррет свернул и убрал карту, запер окованный сундук и повесил ключ на шею. Потом проверил пистолеты, а в кружку плеснул рома.

– Мы еще увидим, кто в конечном счете сумеет удержаться на плаву, а кто останется в дураках, – только и сказал он сам себе.

– Ты дурак, Джо.

Неровно горел фонарь, освещая лавки, сундук и грубый стол в каюте капитана. Люггер «Синий цветок» держал курс к острову Эспаньола. Питер Баррет устроился за столом, уронив голову на ладони.

– Джо, ты никчемный тупица, – мрачно добавил он.

Винд, матрос и корабельный шпик в одном лице, упрямо помотал темноволосой головой.

– О нет, погибнуть мне в воде, но почти все они ведут разговоры насчет бунта.

– Кто зачинщик?

– Первым начал Кормик.

– Но почему?

Обиженный незаслуженным разносом Винд насупился.

– Вот вы считаете меня мальчишкой, капитан Питер, а я между тем действовал с умом и осторожностью. Я ругал вас злыднем и бесом, жаловался всем подряд на гнилую солонину…

– Ах ты, мартышка…

– Одним словом, команда мне доверяет.

– Я назначил Кормика своим лейтенантом.

– Кормик был приятелем покойного Нортона, они много лет вместе щипали испанцев на островах.

– Чего от меня хотят?

– От вас, капитан Питер, точно ничего. Им нужен только сам «Синий цветок» и свобода, чтобы поскорее убраться на Тортугу. План насчет сокровища ацтеков напугал всех, сказать по правде, капитан, я и сам боюсь. Ваша идея показалась ребятам не очень выгодной и слишком заумной.

– Кормик – просто болван, который ничего не смыслит в управлении люггером.

– Да. Но очень может быть, Фокс окажется на их стороне. Покуда старик колеблется, но если штурман решится выступить против вас, то у Кормика не будет заботы с прокладкой курса. Дело продумано как следует, парни лейтенанта предусмотрели кое-что… Словом, по следам Нортона они не пойдут. Если вы решите драться с зачинщиком по законам берегового братства, вас попросту выкинут за борт, ткнув ножом напоследок.

Баррет слушал внимательно и безотчетно собственным ножом царапал столешницу. Острые изломы линий складывались в причудливый зловещий узор.

– А Генри?

– Ему не очень доверяют, но на корабле никак нельзя без знающего врача. Мистер Кид – всем известный отъявленный трус. Кормик считает, что, если потянет паленым, доктор останется в стороне. По крайности, ему хватит обычного пинка в зад.

– Когда они собираются меня прикончить?

– В любой момент, еще до захода на Эспаньолу. Кормик начал бы прямо сейчас, но люди вас боятся почти так же, как самого черта. Никому не охота первым подставлять башку под ваши пистолеты…

– Ладно, хватит болтовни. Возьми деньги…

Джо встал. Его тонкая, почти девичья фигура отбрасывала на стену и пол изломанную тень.

– Пока что оставьте эти реалы в сундуке, капитан.

– Ты что – дал-таки обет бедности, парень?

– О нет! Но если Фокс или кто другой отыщет у меня лишнюю монетку, они разом все поймут. Нож в брюхо и тело за борт. Лучше расплатитесь-ка со мною в двойном размере… попозже, когда мы вместе вернемся в порт.

– Ого! Ты еще веришь в мою удачу?

– Как всегда. Что мне остается делать? К тому же плавать с вами интересно, люблю казаться глупее, чем я есть на самом деле, и вынюхивать чужие секреты. Спокойной ночи, капитан. Желаю вам долгой жизни.

Джо выскользнул за дверь и бесшумно исчез.

– Ничего себе, «спокойной ночи»! – хмыкнул Баррет.

Он проверил и задвинул засов на двери каюты и нащупал под рубашкой ключ. Люггер качало, за кормовым окном стояла мутная темнота, немного разгоняемая светом фонаря. Несколько долгих минут не происходило ничего странного. Потом за переборками простучали чужие шаги, кто-то сердито пнул дверь снаружи.

– Капитан, откройте мне! – раздался требовательный голос Кормика.

Баррет не стал отвечать, стянул с шеи шнурок с ключом, сунул ключ в замочную скважину сундука и повернул. Замок почему-то не подавался.

– Питер! – заорал за дверью взбешенный корабельный лейтенант.

– Я сплю, идите к черту.

– Сейчас не время…

– А я говорю – проваливай.

– Как пожелаешь, Питер, как пожелаешь. Только не жалуйся потом, что мы поступили с тобою не по справедливости.

– Какая, к дьяволу, справедливость! – зарычал Баррет, отчаянно ковыряясь в замке сундука. – Я спал, ты мне помешал, так объясни же наконец, зачем явился, прежде чем я ради тебя вылезу из гамака.

Кормик некоторое время помалкивал, видимо, собираясь подобрать слова поточнее. Баррет без всякого успеха потыкал в замочную скважину острием ножа, прикидывая в уме, не поможет ли тут игла. Замок не поддавался. На столе иглы не оказалось, собственно, там не было ничего, кроме кружки, наполовину заполненной ромом, и пары заряженных пистолетов. Терракотовый цвет сосуда сменился на густо-черный цвет холодных углей.

– Ладно, если ты струсил, Питер, то можешь оставаться взаперти, – хрипло рассмеялся Кормик. – Черную метку я подсуну под двери. На «Синем цветке» теперь новый капитан, и этот капитан – я. Считай, что судно у тебя куплено, в уплату пойдет твоя же смерть.

Баррет промолчал, он подхватил со стола кружку рома и плеснул немного жидкости в замок сундука. Ключ наконец-то с тугим скрипом повернулся, крышка откинулась, обнажая завалы разнообразного хлама – там был старый испанский молитвенник, подпаленный огнем, обрывки парусины, мешочки с порохом и пыжами, сломанный, покрытый копотью боевой фонарь.

– Баррет! – заорал взбешенный молчанием Кормик. – Баррет, шлюхин сын! Я знаю, что ты что-то там замышляешь, но у тебя ничего не получится. Слышишь?! Больше никогда и ничего не выйдет. Ты труп! У тебя на «Синем цветке» не осталось верных людей. Ты конченый человек и больше никому не нужен. Слушай, может быть, хочешь попросить пощады?

Баррет выбросил слой парусины из сундука, вытащил карту в кожаном чехле, сунул под рубашку и укрепил ее под одеждой, обмотав себя платком.

– Кричи, Кормик, – ответил он, – ну-ка, погромче ори. Пусть трусы, засевшие на баке, слышат, как ты стараешься. Может быть, они оценят твой лай.

За дверью завозились, что-то тяжелое царапнуло створку.

– Ломай, – коротко приказал лейтенант. – Ломай, ребята. Не стоит тратить слов, он не сдается.

Доски содрогнулись под ударом.

Баррет взял в каждую руку по пистолету, приставил их к щелям в двери и разом выстрелил. Крепко грохнуло, а потом наступила тишина, но сначала по ту сторону створки грузно обрушилось чье-то тело. Никто даже не выругался, но Баррету показалось, что он слышит частое дыхание затаившихся врагов и шорох их одежды.