– Если попытаешься меня обмануть, эта чудесная девушка умрет. О, конечно, никто не поедет на Скаллшорз, чтобы в кабаках разыскивать любовницу пирата. Здесь, в Картахене, странная земля, у которой свои демоны и свои колдуны. Есть способы извести человека на расстоянии, например, по портрету. Знаю, что ты не из пугливых, и не пугаю тебя, просто предупреждаю – помни и то, что я обещал, и свою клятву. Баррет откинулся на спину и вновь ощутил, как ноет плечо и то, как мелко подергиваются пальцы – то ли от слабости и потери крови, то ли просто от злости, он и сам до конца не понял. Ланда ушел и не простился, наверное, не хотел портить впечатление от последних угроз.

Снова мощно и протяжно ударил колокол соседнего монастыря – эхо металлического раската длилось бесконечно долго. Чтобы не слушать низкий звон, Баррет уткнулся в подушку.

– Сеньорита Лусия, закройте, пожалуйста, окно, – пробормотал он на ломаном кастильском наречии. Темная фигура пошевелилась и отделилась от проема. Окно оказалось плотно закрытым.

– Эрнандо давал тебе свои листья?

– Голос Сармиенто звучал довольно приятно, но английские слова давались ей с некоторым трудом.

– Ах, вот вы о чем… Да, то есть нет. Я хочу сказать, что он не хотел мне их давать, но я сам выпросил это зелье… По чести признаться, сеньорита, сначала мне стало гораздо лучше и, можно даже сказать, совсем хорошо, как будто я заново родился. Вот только вот потом сделалось как никогда тошно. Я тогда думал, что помру.

– Это средство не для тебя, англичанин. Оно не вредит только людям с южной кровью.

– Господи, мэм! То есть, я хотел сказать, сеньорита Сармиенто… Да я и думать о нем больше не хочу. Женщина подошла еще на один шаг, ее платье попало в пятно солнечного света. Силуэт медленно показался из мягкой тьмы.

«Ну и взгляд у этой лекарши-испанки, – растерянно подумал Баррет. – От такого мурашки бегут. Это вам не кривой пропойца доктор Кид».

Голову Сармиенто покрывал желтый платок, гладкие черные волосы падали из-под него на плечи. Мочки ушей оттягивали массивные серьги, каждая в виде двух неравных соединенных колец. Ее лицо завораживало – правильное, чуть удлиненное, с ясными глазами под прямыми стрелками немного сдвинутых бровей. Небольшой, четко очерченный рот не улыбался – точно так же, как и на портрете Саммер.

– Тебе не нужно слушать колокольный звон, Питер Баррет. Считай, что его нет.

– Ладно, пускай его больше нет, хотя, признаться, от этого звона у меня все трещит под черепом. Так вы с Айла Баллена, сеньорита?

– Я там родилась. Там собаки-англичане убили мою мать и брата.

Баррет не сразу нашелся, что ответить.

– По правде сказать, в тот раз я не высаживался на берег. Не скажу, чтобы я когда-нибудь воздерживался от хорошей драки, – чего нет, того уж точно нет. Но нам попортили такелаж, и «Синий цветок» еще до драки на берегу вернулся на Хайрок. Честное слово, не смотрите на меня так, как будто я каждый день съедаю по испанскому младенцу на обед.

Женщина приблизилась вплотную. Вид у нее был одновременно испуганный и гордый – такое особенное выражение Баррету приходилось наблюдать только у испанок. Сармиенто была к тому же красива теплой, совершенной красотой южанки.

– Тебя, беспомощного, принес сюда Ланда, – сказала она очень спокойно. – Если бы я была свободна выбирать, я бы сразу заколола тебя, чтобы отомстить за пепел Айла Баллена. Ланда не позволил мне убивать и заставил лечить. Это все потому, что он, как и ты, очень любит золото и готов ради него соваться в грязь. Я сделала все, чего он только захотел, спасла твою жизнь и сохранила правую руку. Ты поправишься и снова сможешь нас убивать. Когда-нибудь ты захочешь убить и меня – я вижу это в твоих глазах, по линиям судьбы на ладони.

– Сеньорита Лусия…

– Молчи.

– Ну, ладно, как вам угодно, мэм. Я, конечно, могу заткнуться. Я уже заткнулся. К тому же трудно переспорить вас, работая языком, раз я привык сражаться с мужчинами оружием. В общем, знайте: для человека моих занятий остаться без правой руки – это почти то же самое, что потерять голову, разве что чуток получше. Можете ненавидеть меня сколько угодно, но я-то знаю, кто меня выручил, и я этого не забуду.

Сармиенто ничего не ответила, она, кажется, вышла из комнаты. По крайней мере ее завораживающее лицо исчезло из поля зрения скованного слабостью Баррета.

«Вот ведьма, – подумал он. – Должно быть, в ней играет то ли цыганская, то ли мавританская кровь, то ли примесь индейской. Я бы не удивился, получив дозу отравы в чашке с водой».

– Сеньорита Лусия!

Она появилась снова – как раз и вправду с чашкой в руке. К великой радости Баррета, посудиной оказалась волшебная кружка. Цвет ее оставался мирным, коричневым, разве что с легким отливом более темного цвета – признак далекой, пока еще неверной опасности.

– Пей.

– Спасибо за угощение, сеньорита.

Он выпил смесь до дна – жидкость отдавала растительной горечью и по вкусу, с точки зрения Баррета, немного походила на яд.

Постепенно его обволокла сильная сонливость. Колокол за закрытым окном продолжал медленно и размеренно ударять, или, быть может, это было биение пульса в висках капитана. Он попытался расспросить у Сармиенто, но не сумел подобрать слова, мысли тоже разбегались в разные стороны – юркие, странные и неуловимые. Потолок комнаты поплыл, словно палуба корабля, а потом нехотя встал на свое прежнее место. Баррет опустил веки, надеясь справиться с наваждением, но вместо этого уснул, как будто провалился в никуда.

На этот раз он не увидел снов.

Несколько недель спустя, как раз в тот вечер, когда жара немного спала, разогнанная ветром, свободно гулявшим по прямоугольным кварталам Картахены, Питер Баррет с галереи жилища де Ланды от нечего делать следил за полетом голубиной стаи.

Постройка не могла скрыть внушительного здания соседнего храма. Сизые и белые птицы вились вокруг фризов в стиле барокко, тыльная часть собора, обращенная к дому, выглядела мрачной громадой резного камня, местами помеченного пометом птиц. Невидимый отсюда вычурный фасад выходил на Пласа Майор, в просвет между крышами и камнем церковной кладки можно было разглядеть только кусок стены городского совета и ограду вокруг здания казначейства.

– Эй, англичанин! Спускайся вниз.

Баррет нехотя сошел с галереи во внутренний дворик, де Ланда, который лениво привалился к подпорке, уже ждал его в тени навеса.

– Садись на скамью, возьми чашу и налей себе чего заблагорассудится. Можешь хлестать маисовую водку, хотя я лично в жаркие дни предпочитаю травяной настой. Вижу, ты в себя пришел и больше не походишь на блуждающий призрак, а поэтому займемся делом, время не ждет, и каждый новый день приближает нас к блестящей победе или обидному поражению.

– Я не признаю поражений, Эрнандо.

– Пока что меня вполне устраивают твои вкусы. Ты был когда-нибудь в Веракрусе?

– В одной из лучших крепостей испанских владений? Какого дьявола! Конечно, нет. Хотя, будь у меня побольше людей и не один только люггер, я бы мог туда наведаться.

– Как мне кажется, укрепления Картахены производят лучшее впечатление. Впрочем, твоему подлому сброду с «Синего цветка», Педро, не по силам штурмовать ни здешние, ни тамошние форты.

– Эй, ты! Я не собираюсь спокойно слушать, как на испанский манер коверкают имя, данное мне при крещении. Или ты уймешься, или…

– Ладно, не будем покуда ссориться. Я вижу, ты достаточно окреп для морского путешествия.

– Задумал отправиться в этот самый Веракрус?

– Не совсем, мне интересно кое-что другое. Смотри, это место скопировано с карты, которую я у тебя отобрал.

Баррет взял протянутый Ландой кусок бумаги, повертел его так и сяк. Работа картографа выглядела не очень хорошей копией оригинала.

– Да, это то место, где должны быть сокровища ацтеков. Не слишком близко от самого Веракруса.