— Нет, — прошептала она побелевшими губами. — Нет, вы ошибаетесь…

И тут Гай пошевелился, его глаза на мокром от пота лице оставались закрытыми, и он вновь пронзительно застонал. Августа еще сильнее вцепилась в Ротье и почти трясла его, твердя:

— Если правда нет надежды, никакой надежды, то вы должны положить этому конец ради него. Боже мой, у меня больше нет сил выносить это.

— Этого я сделать не могу, — ответил Ротье в ужасе. — Вы же знаете, что не могу.

Гай изогнулся на кушетке. Остро пахнущий пот струился по его коже, его пальцы сжимались и разжимались в пароксизме агонии. И тут Карлайн подошел к кушетке, чтобы удерживать умирающего в последних муках его борьбы за жизнь. Огонек фонаря колебался, и призрачные тени возникали по стенам.

Ротье сказал:

— Я схожу за опием.

— Опий ничего не дает, и вы это знаете. — Голос Августы был тихим, исполненным горести. — Бога ради, Пьер, забудьте свою чертову клятву и помогите моему брату перестать страдать. Умоляю вас, окажите ему эту последнюю услугу.

Ротье повернулся и быстро спустился по лестнице. Александр стоял в тени у парапета: нестерпимо было слышать, как Гай снова закричал — пронзительно, жутко, будто взвыл смертельно раненный зверь. Августа закрыла лицо руками и прошептала:

— Кто-нибудь должен помочь ему. Освободить его от этой муки…

И Карлайн, который все это время стоял на коленях рядом с Гаем, повернулся к ней и сказал спокойно:

— Я помогу ему, раз доктор отказывается.

Августа попятилась с испуганным вскриком, полным страха. Когда Гая вновь свела судорога, Карлайн вынул из кармана шелковую лигатуру. Снова повернувшись к Гаю, он накинул ее на его шею и затянул на напряженных сухожилиях с жуткой уверенной силой. На несколько мгновений Августа и Александр окаменели от потрясения, не в силах воспринять происходящее, хотя судорожные движения Гая уже ослабели. Лицо Карлайна застыло в гримасе, пока лигатура стягивала гортань Гая, лишая его воздуха. Затем давление вытолкнуло опухоль у основания черепа больного в ствол мозга с мгновенным и смертельным результатом. Еще одна судорога, и Гай застыл в неподвижности.

Карлайн выпрямился, держа в руке лигатуру, его лицо вновь утратило всякое выражение. Августа пробежала мимо него, бросилась на кушетку и обняла труп Гая. Несколько секунд она безудержно рыдала. Затем подняла голову и устремила взгляд на Карлайна. Ее лицо было залито слезами.

— Ты можешь говорить, — прошептала она. — Кто ты?

— Я здесь, чтобы оберегать вас, — коротко ответил Карлайн, его льдисто-синие глаза ничего не выражали. — Я служу единственным людям, которые еще могут тебя спасти.

— О чем ты?

— Ротье допустил ошибки. — Говоря, Карлайн аккуратно сматывал лигатуру. — За ним следили.

Августа покачала головой.

— Почему я должна тебе хоть в чем-то верить? Все это время ты мог говорить…

Карлайн медленно указал на Александра.

— Спроси своего Мышонка, если не веришь мне. Он наблюдал все и доносил на нас своему сводному брату, шпиону правительства. — Он шагнул к Александру, все еще держа в руке свернутую лигатуру. — Верно, Мышонок? — И издевательски хлестнул лигатурой по щеке Александра.

Александр отпрянул, прижимая ладонь к горящей щеке.

— Нет! Я приходил сюда, чтобы помочь Гаю найти его звезду! Вот и все, даю слово!

Карлайн смотрел на него с узкой улыбкой на губах.

— А знаете, я почти вам верю. Возможно, вы действительно не знали, что происходит. Иначе вы не отправили бы письмо Ротье в Париж.

Александр в недоумении уставился на него.

— Это же было всего лишь письмо о звездах…

— Ну нет. Вовсе не звездное письмо, Мышонок. А зашифрованное сообщение врагам в Париже.

— Нет, — прошептал Александр, пятясь, — нет…

На лестнице послышались шаги, и вновь появился сам Ротье с пузырьком микстуры в руке, готовый поспешить через балкон к кушетке. Но он остановился, побелев, когда увидел мертвого Гая и его сестру на коленях рядом с ним.

— Что случилось? — еле выговорил он.

Карлайн обернулся к нему.

— Я просто сделал то, что было необходимо сделать.

— Бог мой! — сказал Ротье, содрогнувшись. — Вы способны говорить!

— Да, — ответил Карлайн. — Маленькое представление окончено. А способен я был всегда. Теперь вы понимаете, доктор, почему ваше лечение мне не помогало. — Он мотнул головой в сторону Гая. — Как и ему. Я просто сделал с ним то, что мне приходилось делать всякий раз, когда он ускользал в город. Только теперь пришел его черед умереть, как тем рыжим шлюхам, из-за которых он валял такого дурака.

Ротье все еще не мог опомниться.

— Вы убивали этих девушек в Лондоне?

— Кому-то же надо было это делать. Люди задавали вопросы о французском золоте. Вы наделали массу глупых ошибок, Ротье. Вы не понимали, что вами манипулируют, что вы все время работали на англичан. В Лондоне есть могущественные люди, которые никогда не хотели, чтобы киберонская экспедиция увенчалась успехом…

С хриплым воплем Ротье кинулся на него, подняв кулаки. Карлайн уронил лигатуру и сунул руку в карман за чем-то, но Ротье уже набросился на него. Сцепившись, они отлетели к парапету и зашатались у этой низкой преграды над чернотой, манящей снизу. Силами они были равны, но Ротье был старше, медлительнее Карлайна. Молодой человек высвободился с мрачной улыбкой на лице. Теперь он держал в руке нож с шестидюймовым лезвием. Увидев нож, Ротье попятился ближе к краю крыши, выставив руки перед собой. Он тяжело дышал.

Карлайн сделал несколько ложных выпадов ножом. Внезапно он бросился на доктора и с жуткой силой вогнал лезвие ему в грудь. Ротье зашатался над парапетом, прижав одну руку к лезвию, и кровь из раны брызнула на его пальцы, пока он старался сохранить равновесие.

Александр ринулся к нему, пытаясь удержать его, но Карлайн свирепо отшвырнул его, чтобы выдернуть свой нож из груди Ротье. Свободной рукой он опрокинул доктора в пустой воздух. Ротье закричал, но его крик тут же оборвался, когда его тело ударилось о землю далеко внизу.

Александр попятился в потрясении и ужасе. Но теперь Карлайн обернулся к нему, все еще сжимая окровавленный нож.

— Итак, мосье Мышонок, — сказал он вкрадчиво, — ворон летать не умел. Ну а вы?

Александр попытался отпрыгнуть в сторону от блеснувшего рядом ножа. Карлайн взмахнул ножом еще раз, и тут, когда Александр снова отпрыгнул, чтобы избежать этого ужасного лезвия, он ударил Александра в висок рукояткой. Александр рухнул, оглушенный. Карлайн стремительно нагнулся поднять упавшую лигатуру, заломил Александру руки за спину и туго связал запястья. Александр стонал от боли и отбивался, будто связанная овца, ожидая, что вот-вот нож Карлайна вонзится в его тело. Но тут он внезапно осознал, что Карлайн больше не нагибается над ним. Нет, он выпрямился и повернулся к Августе, которая медленно приближалась к нему. Глаза на ее побелевшем лице ярко блестели.

— Ты убил Пьера, — сказала она.

В руке она держала маленький пистолет с медным дулом. Александр не понимал, где она его прятала; где-нибудь в складках платья? Казалось, она ожидала чего-то такого. Пистолет был нацелен на Карлайна.

Карлайн облизнул губы.

— Откуда у тебя пистолет?

— Пьер дал мне его на случай, если наши враги отыщут нас. Но я никогда не думала, что этим врагом окажешься ты.

— Положи его, Августа, — сказал он. — Ты должна доверять мне. Я оберегу тебя от всех опасностей.

На мгновение рука, державшая пистолет, дрогнула. Но затем Августа вновь прицелилась и прошептала:

— Как я могу доверять тебе, если все в тебе ложь?

Карлайн сказал настойчиво:

— Молчать меня принуждали мои хозяева. Теперь все позади. И мы можем уехать вместе, куда ты пожелаешь.

Она заколебалась, ее глаза неуверенно вглядывались в него.

— Даже на Юг?

— Да, даже во Францию! Бумаги я уже приготовил, и у меня есть золото. Все это я делал ради тебя, Августа… — Он медленно приближался к ней. Августа испустила тихий судорожный вздох, затем обернулась, посмотрела на Гая, и из ее горла вырвалось тихое рыдание.